Битва на степных просторах глазами командира батальона

Го полка 262-й пехотной дивизии капитана Бернарда Графта

Декабря 1941 г.

Наши автоматические орудия отказали. Бойцы не знают, что делать. У нас нет морозоустойчивых смазочных материалов для орудий. В паузах между боями стрелки прижимают к себе горячие пулеметы, чтобы согреться. У нас нет ничего, во что можно было бы укутаться.

Несмотря на это, сегодня ночью все атаки противника были отбиты. Положение берлинцевчас от часу все хуже. Они отвели свои войска. Затем отдаю приказ шоферам: разогревать моторы, мосты и тормоза. В быстром темпе пишу письмо для полевой почты.

Скоро ко мне прибыл адъютант, первый раз за этот поход: «Господин капитан, тактические соображения вынуждают нас начать занимать исходные позиции. И немедленно!»

50 минут назад я и сам приказал начать разогревать моторы. Я: «Готовиться! Марш, марш!», что будет исполнено уже через некоторое время. Саперы штабной роты и моторизированные роты поджигают дома, которые не удалось поджечь раньше.

Возвращается наша пехота. Ее последняя машина уже подъезжает. Я сажусь в свою машину. Герингер жмет на газ. Мне на ум приходят витиеватые слова нашего командира Вахсманна: «Тактические соображения вынуждают нас начать занимать исходные позиции». Смешно, каждый из нас боится произносить слово «отступление»…

Вечер в Лукьяновке. Место без жителей. Настроение подавленное. Из моторизованных войск приходят слухи о том, что в дивизию пришли распределения на отпуск. Эта тема еще ни разу не обсуждалась. Для этого просто не было времени. Теперь есть тема для разговоров, в обсуждении которой все участвуют. Теперь положение не кажется таким безвыходным. До Николаевки всего 9 км.

Горит небо! На юге. На востоке. Это полыхающее зарево, которого мы еще не видели. Таинственными кажутся дома, ветки деревьев. Три четверти неба охвачены огнем, и запад кажется маленькой черной полосой.

Отблески снега окрашивают в бледный цвет румянец на серьезных лицах мужчин. Онемев, застывают они перед этим небом, потом медленно переводят взгляд на черную полоску и тяжелыми шагами идут в дом. Этим вечером никто не произносит ни слова. Слишком ясные знаки подает нам небо. Долго укладываемся. Слышно, как работают моторы.

Поздно ночью приходит связной. Его лицо в свете настольной лампы кажется почти красным: «После поджога местности оставшийся арьергард отступил. Пехотный батальон передислоцируется в Товарково» [38].

Гудериан и Гитлер

 

Взаимоотношения Гитлера и Гудериана, – тема для отдельного исследования. Гитлер среди всех командиров «вычислил» Гудериана как самого перспективного. По его технологии шла война. Но фюрер не отдал ему должное. Генерал не стал фельдмаршалом за успехи в Польше и Франции. На Орловской и Тульской земле у него окончательно рухнули надежды на фельдмаршальский жезл. Парад его войск в Москве не состоялся. В середине декабря 1941 г. штаб Гудериана из Ясной Поляны вернулся в Орел. 14 декабрягенерала вызвали к новому командующему группой армий «Центр» фельдмаршалу фон Клюге. Находясь ближе к фронту и лучше зная положение войск, Гудериан добился от фельдмаршала уступки на вывод своих соединений из-под удара советских войск. Это вызвало недовольство Гитлера. 20 декабря Гудериан был вызван в его Ставку. Беседа проходила в Растенбурге и продолжалась около пяти часов с двумя получасовыми перерывами на ужин и просмотр еженедельной кинохроники.

«Я доложил ему, – пишет Гудериан в своих воспоминаниях, – что отход уже начат и что впереди указанной линии вдоль рек Зуша и Ока отсутствуют какие-либо рубежи, которые были бы пригодны для организации длительной обороны. Если он [А. Гитлер] считает необходимым сохранить свои войска и перейти на зиму к обороне, то другого выбора быть не может» [39].

Опоздай Гудериан с решением о выходе своей армии на Орловский плацдарм или послушайся фюрера, неизвестно, как сложилась бы судьба его солдат. Ведь три наши армии: 50, 10 и 61-я, а также 2-й гв. кавалерийский корпус пытались отсечь его от остальной группировки армий «Центр» и зажать у Плавска в стальное кольцо окружения. А танков, чтобы разорвать его, к этому времени у Гудериана не было. Он оставил их сожженными и сломанными под Тулой.

Под ударами войск Брянского фронта соединения Гудериана, стремясь избежать окружения, отходили назад. 24 декабря 10-я мотодивизия оказалась окруженной у города Чернь. «25 декабря был отдан приказ об отходе ее на рубеж рек Ока, Зуша. Окруженным частям 10-й мотодивизии удалось вырваться из кольца окружения и достигнуть наших позиций…»[40].

Филипп Иванович Голиков, командующий 10-й армией, войска которой вели боевые действия против войск Гудериана, на страницах своей книги «В Московской битве» пишет о нем: «Это был сильный противник. Жесткий, умелый, настойчивый. В отношениях с начальством всегда имел собственное мнение и находил в себе силы решительно его отстаивать, так же как и брать на себя в трудных обстоятельствах ответственность за свои действия».

25 декабря 1941 года Гальдер записывает в своем дневнике: «Очень тяжелый день … У группы армий «Центр» день был чрезвычайно критическим… Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием, отходит на рубеж Ока – Зуша. Командование группы армий в связи с этим требует сменить Гудериана. Это требование удовлетворяется фюрером. Генерал Шмидт принимает командование 2-й танковой армией…»[41].

Так на Орловской земле закатилась слава Гудериана. В том первом и тяжелом кризисе самым разумным, дальновидным и хладнокровным из всех немецких генералов оказался генерал-полковник Гейнц Гудериан. Нарушив «стоп-приказ» Гитлера, он не только сохранил жизни своих солдат, но и спас армию от полного уничтожения. Замечу, что в августе 1943 года здесь, у Орла, померкнет слава выдающегося гитлеровского стратега, «льва обороны», генерал-полковника Вальтера Моделя.

 

Стоп-приказ» Гитлера

Изучение боевых действий группы армий «Центр» с декабря 1941 до апреля 1942 гг. на основе трофейных документов дает возможность уточнить временные рамки кризисных для противника ситуаций в ходе битвы под Москвой. Так, наиболее критическим для немецких войск явился период после приказа Гитлера «ни шагу назад» (16.12.1941 г.). Выход из кризиса начался после 5.01.1942 г., когда соединения Вермахта отошли и закрепились на тыловых оборонительных позициях.

Объединенная группа 2-й и 2-й танковой армий генерала Гудериана под угрозой быть отсеченными и окруженными откатывалась назад. 16 декабря Гитлер издает приказ, запрещающий отступление крупных соединений без его разрешения. Документ известен также под названием «стоп-приказ»[42].

Гитлер приказал войскам «зарыться в землю и защищать каждый квадратный метр территории» и под угрозой расстрела запретил им отступать. По его указанию в тылу появились охранные подразделения, а у линии фронта – «заградительные отряды» [43].

После этого все директивы ОКВ, ОКХ[44], а также командования группы армий «Центр» идут с установкой «ни шагу назад».

Выступая 20 декабря в Берлине перед руководством нацистской партии и Вермахта, Гитлер подчеркнул свои мысли, выраженные в пункте первом Директивы ОКХ № 1736/41 от 18.12.1941 г.

В 18.15 21 декабря в штаб пришла телеграмма от командования группы армий «Центр» следующего содержания:

«Фюрер, в связи с докладом от 20.12.41 г. в подкрепление своих, выраженных в предписании Генштабу сухопутных войск мыслей, высказал следующее:

1. Фанатичное желание охранять землю, на которой находятся части, должно быть привито отрядам всеми, даже самыми жесткими мерами... Упоминание о наполеоновском отступлении грозит стать действительностью. Отступление возможно только в том случае, если в тылу находятся подготовленные позиции...

2. Необходимо препятствовать всеми силами снижению численности личного состава дивизии... Каждое подразделение, даже если оно относится к службе тыла, должно быть преисполнено фанатичного желания бороться там, где оно стоит. Каждый должен чувствовать себя бойцом. Каждый населенный пункт должен быть точкой опоры, за подготовку обороны которого в ответе комендант...»[45].

Анализ положения на советско-германском фронте зимой 1941–1942 гг. доказывает, что «стоп-приказ» фюрера значительно повлиял на стойкость обороны немецких частей, способствовал ее укреплению. Подобный шаг был единственно приемлемым для верховного командования Германии в тех условиях. Гитлер стремился своими приказами убедить войска в их превосходстве над противником, заставить командующих объединениями действовать согласно его воле. Поскольку обстановка на Восточном фронте требовала решительных и оперативных мер по предотвращению паники, фюрер посчитал необходимым лично руководить действиями сухопутных войск, устранив Браухича как промежуточную инстанцию между ним и командованием фронтом.

В то же время жесткие приказы Гитлера сковывали инициативу командования на фронте, что впоследствии не могло не сказаться на качестве руководства войсками. Отставка командующего группой армий «Центр» и других генералов зимой 1941–1942 гг. пагубно сказалась на моральном состоянии многих немецких военачальников.

Несмотря на выход приказа, запрещавшего отступление, в конце декабря 1941 года руководство некоторых немецких объединений планировало отступление от Москвы на значительное расстояние. Неуверенность в способность своих войск противостоять натиску частей Красной Армии стала основанием для командования 2-й немецкой армии просить разрешения на отход к линии Глухов – Брянск.

Сюда 27 декабря 1941 г. в 18.00 в штаб командования 2-й армии прибыл адъютант фюрера генерал-майор Шмундт. На следующий день он посетил войска на линии фронта и доложил по телефону начальнику оперативного отдела Верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал-лейтенанту Йодлю о сложившейся здесь кризисной ситуации[46].

В этот район Гитлер направляет бригаду СС, здесь был убит командир этой бригады. Здесь погиб командир 134-й дивизии генерал Кохенхаузен.

Сюда срочно перебрасываются зенитные орудия для борьбы с нашими танками. Авиацией доставляются кумулятивные («рыжие») снаряды и пополнение. «22.12 в 22 час 50 мин стало известно, что фюрер разрешил использование бронебойных «рыжих» снарядов. Они должны быть доставлены из Гомеля скорейшим образом. Ожидается, что эти снаряды окажутся, наконец-то, эффективным средством против средних и тяжелых танков врага»[47].

Далее читаем: «Во время контратаки участка 9-й танковой дивизии в 5 км севернее Сокольей Плоты были подбиты два 32-тонных танка, причем один из 5-см зенитки с близкого расстояния, второй – «рыжим» снарядом с расстояния 1000 м, когда взрывом танку снесло башню» [48].

В Журнале за 28.12.41 г. отмечается следующее: «Несмотря на все страдания и всю смелость войск, только местными ресурсами удается восстанавливать положение. У командования 35-го армейского корпуса три дивизии находятся на участке 45 км, наполовину в хорошем состоянии. У 48-го танкового корпуса – 2,5 дивизии находятся на участке в 60 км, а у 55-го армейского корпуса – 3 дивизии на 70 км, это слишком мало. Фронт разрушается, где русские напирают или атакуют своими количественно превосходящими танками»[49].

Командир 47-го танкового корпуса генерал-лейтенант Рудольф Бамлер отмечает в мемуарах: «Наше отступление произвело на всех ужасающее впечатление. Я как сейчас вижу длинные колонны безоружных оборванных солдат, бредущих по снежной пустыне. Еще страшнее был вид населения эвакуированных деревень… Впервые был применен приказ о «выжженной земле».

Я утверждаю, что отступление 1941–1942 гг. было исходным пунктом большого военного кризиса, от которого немецкая армия ни материально, ни морально так и не смогла оправиться».

Офицер штаба 2-й полевой армии подполковник фон Ксюландер тщательно разрабатывает план эвакуации войск с линииОрел – Курск и отхода на новые оборонительные позиций в районе Десны.

«Число убитых, замерзших, заболевших, а также обессиливание войск и лошадей изо дня в день обостряет и без того напряженное положение. Перед армией стоит опасность окружения из района 6-й армии, 2-й танковой армии или севернее нее. Также существует вероятность прорыва в любом месте фронта армии, где русские объединят свои силы. Еще есть угроза отказа воинских частей воевать вследствие предъявленных непомерных требований там, где невозможно будет организовать сильную, превосходящую по силам атаку.

Армия требует отдать распоряжение для отхода за линию Орел – Курск» [50].

Но 31 декабря в13.55 поступает приказ Гитлера о тактике ведения боевых действий на Востоке: «Обороняться на каждом клочке земли с применением всех имеющихся сил. Враг понесет большие потери, если снизится его боевой дух и при этом демонстрируется превосходство немецких солдат.

Оставление позиций без боя приводит при нынешних погодных условиях к невосполнимым потерям техники и боеприпасов, существенно ослабляет наши силы и дает врагу больше свободы действий. Мощь обороны должна быть увеличена до предела путем превращения всех населенных пунктов и хуторов в опорные пункты. Каждый отряд любого рода войск, включая подразделения тыла, обязан удерживать эти позиции всеми силами, до последней капли крови. Необходимо заблокировать все подходы к населенным пунктам. Враг будет вынужден остаться на открытой местности на морозе, будет отрезан от дорог и тыла и таким образом прекратит свое продвижение...»[51].

Во время оборонительных боев с 8 по 31.12.1941 г. 2-я полевая армия понесла следующие потери: убитыми – 884 ( 33)[52], пропавшими без вести – 2873 (9), ранеными – 870 (98) человек. В это время существенными были потери за счет замерзших и заболевших[53].

Ежесуточные безвозвратные потери 2-й армии в Елецко-Ливенской операции составили 57 человек.

Всего же с начала Русской кампании (с 1 июля 1941 г.) общие потери составили: убитыми – 12 231 (605), пропавшими без вести – 3865 (47), ранеными – 38 316 (1494) человек [54].