Экономическая составляющая в социальной сфере

Экономика семьи и теория человеческого капитала. Одной из крупных работ Беккера, ставшая классикой современной экономической мысли, была «Человеческий капитал».

Г. Беккер разработал микроэкономический «фундамент» теории человеческого капитала. Сформулированная им модель стала основой для последующих исследований в этой области. Отправным пунктом работ Беккера было представление, что, вкладывая свои средства в подготовку и образование, ученики и их родители ведут себя рационально, взвешивая выгоды и затраты. Подобно обычных предпринимателей они сравнивают ожидаемую предельную норму отдач и от таких вложений, а доходностью альтернативных инвестиций (процентами на банковские вклады, дивидендами от ценных бумаг и т.д.). В зависимости от того, что экономически целесообразнее, принимается решение - удлинять обучения или его прекратить. Нормы отдачи служат регулятором распределения инвестиций между различными типами и уровнями обучения, а также между системой образования в целом и остальной экономики. Высокие нормы отдачи свидетельствуют о недоинвестировании, низкие - о пе-реинвестировании.

Помимо разработки теоретической модели, Г. Беккер практически рассчитал экономическую эффективность образования. Например, доход от высшего образования определяется как разница между пожизненными заработками окончивших в колледж, и тех, кто получил лишь среднее образование. В составе расходов на обучение главным элементом были признаны потерянные заработки - недополученные студентами за годы обучения. Итак, потерянные заработки измеряют всю ценность времени, затраченного на формирование учениками своего человеческого капитала. Сравнение выгоды и затрат образования позволило подсчитать рентабельность вложений в человеческий капитал.

Огромное теоретическое значение имело выясненное Г. Беккером различие между специальными и общими инвестициями в человека (и шире - между общими и специфическими ресурсами вообще). Специальная подготовка наделяет работников знаниями и навыками, необходимыми только для той фирмы, где они были получены (например, различные формы ротационных программ, ознакомление новичков со структурой и внутренним расстрокой предприятия). В процессе общей подготовки работник приобретает знания и навыки, которые могут быть применены и на многих других фирмах (например, обучение работе на персональном компьютере).

Общую подготовку косвенно оплачивают сами рабочие, указывает Беккер. Стремясь повысить квалификацию, они соглашаются на более низкую заработную плату в период обучения, а впоследствии получают доход от общей подготовки. Такое финансирование осуществлялось бы за счет фирм, они каждый раз при увольнении таких работников лишались бы своих вложений, воплощенных в их личности. Напротив, специальную под подготовку оплачивают фирмы, и они же получают доход от нее, поскольку в противном случае при увольнении по инициативе фирмы потери несли бы рабочие. Итак, общий человеческий капитал, как правило, осуществляют особые "фирмы" (школы, колледжи), а специальный - формируется непосредственно на рабочих местах.

Теория человеческого капитала объяснила структуру распределения личных доходов, возрастную динамику заработков, неравенство в оплате мужского и женского труда и т.д. Благодаря ей изменилось и отношение политиков к затратам на образование. Образовательные инвестиции стали рассматривать как источник экономического роста, не менее важный, чем обычные капиталовложения.

Понятие национального богатства пополнилось рядом с вещественными элементами капитала (стоимостные оценки земли, зданий, сооружений, оборудования, товарно-материальных ценностей) финансовыми активами и материальными знаниями и способностью людей к производительному труду. Накопленные научные знания, в частности материализованные в новой технологии вложения в здоровье человека, стали учитывать в макроэкономической аттестации как элементы национального богатства, имеют невещественное форму.

Также не мало работ Г.Беккера были посвящены экономике семьи, в том числе монументальный "Трактат о семье". Не осталось, наверное, ни одного из аспектов жизни семьи, не истолкованных в свете экономического подхода. Это и разделение труда между полами, и действие механизмов брачного рынка, и выбор между количеством детей и их "качеством", и динамика разводов, и роль альтруизма, и эволюция института семьи в длительной исторической перспективе. Остановимся лишь на некоторых темах, занимающих важное место в исследованиях Беккера.

Разделение труда в семье. Практически все общества прибегают к жесткому разделению труда между полами, когда женщины специализируются на деятельности в домашнем секторе, а мужчины - в рыночном. Обычно такую специализацию объясняют действием либо биологических, либо социокультурных (таких, как дискриминация) факторов, но при этом, полагает Беккер, недоучитывают главное: что она прежде всего результат рациональнее выбора. Эффективность человеческих инвестиций прямо зависит от продолжительности периода, в течение которого они используются: у того, кто занят своей профессиональной деятельностью полный день, уровень отдачи образования будет много выше, чем у того, кто уделяет ей лишь половину дня, а, допустим, другую посвящает домашним заботам. Поэтом достаточно небольших исходных различий между полами, будь то биологического происхождения (когда, скажем, женщины обладают лучшими возможностями в выкармливании детей) или социального (когда в некоторых профессиях предпочтение отдается мужчинам), чтобы побуждать их специализироваться на накоплении человеческого капитала какого-то одного типа - повышающего производительность либо преимущественно дома, либо преимущественно на рынке. Беккер подчеркивает, что конечным результатом подобной специализации, обусловленной вполне рациональными соображениями, может оказаться жесткая система разделения труда и устойчивый разрыв в производительности и оплате труда мужчин и женщин.

Анализ «брачного» рынка. Заключение брака интерпретируется Беккером по аналогии с созданием партнерской фирмы: люди вступают в брак, если ожидаемый объем выпуска совместно производимых ими потребительских благ превосходит арифметическую сумму выпусков, которые они могут производить порознь. Взаимодополняемость мужского и женского труда создает достаточно сильный стимул для образования таких союзов. (Интересно отметить: вопреки общепринятому мнению, Беккер утверждает, что экономическим интересам женщин больше отвечала полигамия, а не моногамия, так как она намного увеличивала спрос на женщин, усиливая тем самым их позиции на брачном рынке.)

Однако, поскольку потенциальные партнеры не идентичны, а информация о них несовершенна, созданию семьи обычно предшествует поиск (иногда очень длительный). Он может вестись как экстенсивно (увеличение числа контактов), так и интенсивно (лучшее знакомство с имеющимися кандидатами). Поиск на брачном рынке аналогичен поиску на рынке труда, и рациональные агенты прекращают его, когда ожидаемая полезность от вступления в брак оказывается для них выше как ожидаемой полезности от холостой жизни, так и дополнительных издержек, сопряженных с продолжением поиска лучшей пары.

Как же протекает процесс "сортировки" на брачном рынке, "разбивки" соискателей на отдельные супружеские пары? Общий принцип, установленный Беккером, таков: когда какие-то личностные характеристики являются комплементарными (взаимодополнительными) в семейной жизни, сильнее тенденция к заключению браков между похожими друг на друга партнерами; когда какие-то характеристики оказываются субститутами (взаимозаменяемыми), сильнее тенденция к заключению браков между непохожими друг на друга партнерами. Так, на брачном рынке предпочтение отдается партнерам, близким по росту, цвету кожи, образованию, коэффициенту интеллектуальности, социальному происхождению, но отличающимся по уровню заработков. Вывод не очевидный, но согласующийся с имеющимися данными. Действительно, чем выше потенциальные заработки жены, тем дороже обходится ее неучастие в рабочей силе и тем экономически нерациональнее (а значит, и неустойчивее) брак [ 3 ]. Противоречит расхожему мнению и тот факт, что состоятельные люди раньше вступают в брак и реже разводятся. Беккер связывает это с тем, что они женятся на лучших по личностным характеристикам женщинах, так что прирост благосостояния от образования семьи оказывается у них выше, чем у остальных.

Аналогичным образом разводы происходят тогда, когда полезность от сохранения брака оказывается ниже ожидаемых выгод, связанных с его расторжением. Несовершенством информации на брачном рынке объясняется, почему большинство браков распадаются в первые годы совместной жизни. Чем длительнее брак, тем ниже вероятность развода, так как супруги накапливают специальный - по отношению к данной семье - человеческий капитал (навыки, привычки, установки), и ее распад сопровождается для них большими потерями. Увеличение числа разводов в развитых странах, по мнению Беккера, вызвано прежде всего возросшей активностью женщин на рынке труда, что резко понизило для них издержки, связанные с жизнью вне брака или с попытками повторного создания семьи.

Роль альтруизма. Целая серия работ Беккера посвящена доказательству того, что модель "человека экономического" не связана жестко с одним определенным типом мотивации. В частности, в нее вполне вписывается альтруистическое поведение. Альтруизм понимается при этом как положительная зависимость между функциями полезности разных людей: например, благосостояние матери тем выше, чем благополучнее ее ребенок. (Другими словами, функция полезности ребенка входит как один из аргументов в функцию полезности матери.) Зависть означает аналогичную зависимость, но только отрицательную: завистнику тем лучше, чем хуже другому, и, наоборот, тем хуже, чем другому лучше. Соответственно, эгоизм предполагает отсутствие взаимосвязи между функциями полезности разных людей.

Отталкиваясь от такого понимания, Беккер сформулировал ставшую знаменитой "теорему о дурном ребенке", раскрывающую роль альтруизма в семье. Она гласит, что если глава семьи (бенефактор) является альтруистом, то даже "дурной" ребенок (бенефициарий), движимый исключительно эгоистическими мотивами, все равно будет демонстрировать альтруистическое поведение. Говоря иначе, эгоист будет учитывать интересы других членов семьи и так же, как они, стремиться к максимизации выпуска потребительских благ, производимых семьей.

Это можно пояснить на простом примере. Пусть эгоист Том может предпринять некое действие, которое, увеличив его доход на 1 тыс., сократило бы доход его сестры Джейн на 1,5 тыс. долл. В "теореме о дурном ребенке" утверждается, что альтруистическое поведение отца удержит Тома от подобного поступка. Если бы он совершил его, общий доход семьи уменьшился бы на 500 долл. Отец, пекущийся о благосостоянии как Тома, так и Джейн, постарался бы тогда перераспределить бюджет семьи таким образом, чтобы сокращение уровня потребления затронуло отдельных членов примерно в равной мере: поэтому он сократил бы свои трансферты для Тома более чем на 1 тыс., увеличив их при этом для Джейн менее чем на 1,5 тыс. долл. В итоге Том остался бы в проигрыше, и потому-то, предвидя подобное развитие событий, он станет воздерживаться от любых действий, наносящих ущерб благосостоянию семьи (как бы плохо ни относился он к другим ее членам), и делать все от него зависящее для улучшения ее положения. Так альтруизм главы семьи может побуждать к кооперативному поведению всех остальных ее членов и способствовать максимизации общего уровня их благосостояния. (Конечно, альтруизм приводит к экономически эффективным результатам далеко не во всех ситуациях. Беккер подробно разбирает случаи, когда альтруизм оказывается не эффeктивeн, а также рассматривает механизмы, могущие служить его заменой).

Это, по мысли Беккера, помогает понять, почему на рынке преобладает эгоистическое, движимое собственным интересом поведение, тогда как в пределах семьи - альтруистическое. Дело не в том, что фирмам альтруизм чужд. Просто на рынке он менее эффективен, чем эгоизм. Экономистами давно установлено, что денежные трансферты больше отвечают интересам получателей, чем выплаты в натуре. Поэтому и помощь альтруистически настроенных фирм окажется эффективнее, если она будет принимать форму денежных пожертвований, а не снижения цен на выпускаемую ими продукцию. Другими словами, даже альтруистические фирмы будут вести себя эгоистически (стремиться к максимизации прибыли), чтобы иметь больше возможностей для развертывания филантропической деятельности.

"Теорема о дурном ребенке" подводит также к предположению, что, как ни странно, у альтруистов больше шансов на выживание в процессе естественного отбора. И не только потому, что альтруистические семьи имеют в среднем больше детей. Кроме того, они склонны больше инвестировать в своих детей, что способствует их преуспеянию во взрослой жизни. Поэтому, полагает Беккер, в ходе развития человечества альтруизм должен был постепенно распространяться среди все большего числа семей.

В исследованиях Беккера последних лет преимущественное внимание уделяется уже не микро -, а макроэкономическим аспектам поведения семьи. В них он стремится преодолеть барьер, исторически сложившийся между экономической наукой и демографией после того, как несостоятельной была признана теория Мальтуса. Усилия Беккера направлены на разработку моделей экономического роста, где рост населения выступал бы в качестве эндогенной, а не экзогенной переменной, т.е. определялся бы решениями на уровне семьи. В них прослеживаются сложные взаимосвязи таких факторов, как темпы экономического роста, уровень рождаемости, норма процента, инвестиции в человеческий капитал, сбережения, альтруизм, социальное обеспечение и др. Это, возможно, будет способствовать восстановлению авторитета теории экономического роста, во многом утраченного ею после всплеска исследовательской активности конца 50-х - начала 60-х годов.

Экономический анализ преступности и конкуренции на политическом рынке. Ярким примером "экономического империализма" стала статья Беккера "Преступление и наказание: экономический подход".

Широко распространено мнение (особенно среди социологов), что преступники - это либо психически нездоровые люди, либо пассивные жертвы неблагоприятной социальной среды, т.е. что их поведение определяется экзогенными факторами (биологическими или социальными), которые они не в силах контролировать. Если так, то преступления нельзя считать результатом свободного, сознательного и рационального выбора, а значит, наказаниями здесь мало что можно изменить: бороться с этим явлением нужно путем реабилитации преступников.

В своем анализе преступности Беккер исходит из диаметрально противоположной установки. Для него преступники - не психопатологические типы и не жертвы социального угнетения, а рациональные агенты, предсказуемым образом реагирующие на имеющиеся возможности и ограничения. Они также стремятся к максимизации ожидаемой полезности и с этой точки зрения их поведение ничем не отличается от поведения других людей.

Выбор преступной профессии он трактует как нормальное инвестиционное решение в условиях риска и неопределенности. Следовательно, уровень преступности должен зависеть от соотношения сопряженных с нею выгод и издержек (как денежных, так и не денежных).

Выгоды, получаемые преступниками, определяются разностью между доходами от нелегальной и легальной деятельности. Это объясняет, почему склонность к таким преступлениям, как кража или грабежи, чаще проявляют выходцы из бедных семей, безработные и лица с низким уровнем образования. Таким образом криминальное поведение оказывается тесно связано с предшествующими инвестициями в человеческий капитал (уровнем образования и подготовки).

Что касается издержек преступной деятельности, то главный их компонент связан с перспективой наказания. Это та "цена", которую в случае неудачи приходится платить преступникам за свой профессиональный выбор. Экономический подход предполагает, что спрос на криминальную деятельность эластичен по цене, так что подобно потребителям или работникам преступники предсказуемым образом реагируют на изменения в ценах. При прочих равных условиях чем выше вероятность поимки и суровее наказание, тем выше издержки преступной деятельности, тем слабее стимулы ею заниматься и тем меньше преступников.

В конечном счете уровень преступности будет определяться разностью между доходами от легальной и нелегальной деятельности, вероятностью поимки и осуждения, тяжестью наказания и т.д. Эквивалентность наказания ценам лишает смысла традиционное разграничение между преступлениями страсти и экономическими преступлениями, поскольку нет никаких оснований полагать, что первые должны быть менее эластичными по цене, чем вторые (т.е. слабее реагировать на изменения в уровне наказаний). Возможно, самый спорный вывод из экономического анализа преступности состоит в том, что введение смертной казни за убий­ства скорее всего будет вести к сокращению их числа. Можно сказать и так, что беккеровский подход подтверждает то, что подсказывает простой здравый смысл: система уголовных наказаний выполняет свое предназначение, оказывая на пре­ступность сдерживающий эффект и снижая ее масштабы.

Беккер установил также, что, когда речь идет об индивидах с выраженной склонностью к риску (а именно к этой категории относится большинство преступников), повышение вероятности задержания оказывается намного более эффективным средством предупреждения преступности, чем увеличение сроков заключения. Кроме того, он показал, что лица с высоким образованием более склонны к преступлениям, требующим значительных денежных затрат, а лица с низким обра­зованием — к преступлениям, требующим значительных затрат времени. Для первых более тяжким наказанием будет тюремное заключение, тогда как для вторых — выплата денежной компенсации (определяющим является опять-таки фактор потерянных заработков). С точки зрения эффективности преимущества денежных выплат заключаются как в том, что они обеспечивают компенсацию жертвам преступлений, так и в том, что они сберегают ресурсы общества, необходимые для содержания преступников в местах заключения.

Еще один интересный результат касается определения оптимальной величины денежных выплат за совершенные преступления. Согласно Беккеру, она должна быть достаточной для того, чтобы полностью компенсировать, во-первых, прямые издержки, которые приходится нести жертвам преступлений, и, во-вторых, косвенные издержки, которые приходится нести обществу при задержании и осуждении преступников.

Разработанный Беккером экономический подход к преступности завоевал широкую популярность и стал применяться при анализе самых различных разделов законодательства и, более того, даже при вынесении судебных решений.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В своих выводах Г. Беккер руководствовался представлением о принципиальной рациональности человеческого поведения. Предпосылка рациональности подразумевает, что оно целесообразно, то есть, ориентировано на получение будущих результатов, и согласовано во времени. Отталкиваясь от нее, Г. Беккер широко раздвинул рамки неоклассической экономической теории, осознанной им как универсальный язык описания человеческого поведения, где бы и кем бы оно ни осуществлялось. Ее ключевые понятия, такие как редкость, цена, альтернативные издержки, стали более активно прилагаться к самым разнообразным аспектам человеческой жизни, включая и те, которые изначально, традиционно находились в ведении других социальных дисциплин.

Экономический подход Г. Беккера к исследованию «иррациональных» факторов человеческого поведения в рыночных и нерыночных отношениях, в общественной и частной жизни отличается как от социологического, психологического, так и от экономического подхода К. Маркса к исследованию общества, о чем Г. Беккер специально пишет в предисловии к сборнику своих ранее опубликованных статьей 60-х – начала 70-х годов под названием «Экономический подход к человеческому поведению», который является по сути введением в теорию «экономического бихевиоризма». Описывая поведение «человека экономического» на микроэкономическом уровне, Г. Беккер применил то, что он назвал «экономическим подходом» к анализу различных аспектов человеческого поведения, отношение людей к тому, что раньше считалось в значительной степени иррациональным, не поддающимся никакому научному анализу. Г. Беккер уверен, что экономический подход даёт целостную схему для понимания человеческого поведения, к выработке которой давно и безуспешно стремились многие поколения учёных. Согласно подсчётам Г. Беккера, инвестиции в человеческий капитал в США приносят более высокую норму процента, чем инвестиции в ценные бумаги.