Доверяя самому небычному дроу 2 страница

— Ты собираешь занять ее место, — протянул он, — Этой дарсиёр, Верховной Матери Дома До'Урден. Ты собираешься…

Он замолчал и всмотрелся в лицо Сарибель. Ничто в нем не намекало, что та собиралась спорить со сказанным. Подумав об этом, он вспомнил несчастную, сломленную Далию. И осознал, что и сам не видит другого конца истории. Далия была дарсиёр, эльфийка с Поверхности. То, что ее сделали Верховной Матерью Дома До'Урден — всего лишь жестокая шутка Верховной Матери Квентл над Правящим Советом. Насмешка над всеми традициями дроу, над их бесконечной ненавистью к родственникам с Поверхности. Квентл вознесла Далию лишь для того, чтобы продемонстрировать — она способна на такое. Чтобы убедиться — остальные Матроны не в силах ничего предпринять.

В порядке вещей, что Сарибель, благородная дочь Дома Ксорларрин, займет трон Дома До'Урден, когда жалкая Далия станет не нужна.

 

 

— Ух, отлично вписываешься в королевскую династию Боевых Топоров! — сказал Рваный Даин королю Коннераду, пока тот шел к Залу Собрания Цитадели Фелбарр, таща за собой избранную свиту. В группу входили генерал Дагнаббет и Бангало Тамп, а также Малыш Арр Арр и еще один крепкий чернобородый дворф, которого Рваный Даин не знал.

И Дзирт До'Урден с девушкой—человеком.

— Эти проклятые Боевые Топоры вечно ведут себя не как положено, — и дальше шутил Рваный Даин, — Даже когда старый король Бренор ходил возвращать Мифрил-Халл. Хах, да он вообще был единственным дворфом в компании, что нашла крепость!

Коннерад рассмеялся над добродушной подколкой, хотя знал, что в ней была своя правда. Век назад, в войне с первым Обальдом, Бренор пал в битве. Тогда на отца Коннерада, великого Банака, просто не обратили внимания, пусть тот и занимал видный пост. Нет, по приказу Бренора, управление Мифрил-Халлом перешло к хафлингу.

К хафлингу! Когда это место мог занять любой из целой армии уважаемых, отличившихся в бою дворфов.

Коннерад не удержался и кинул взгляд в спину того, кто, как он знал, и был Бренором. Сто лет назад тот оскорбил его отца, думал король. Банак Браунавил замял происшествие и напомнил сыну, что Реджис долгие годы был приближенным и близким другом Бренора. Вряд ли кто—то знал старого дворфа лучше него.

А молодой дворф из их группы заметил взгляд Коннерада и понимающе подмигнул. И вся злость Коннерада, без того небольшая, испарилась окончательно. Бренор оказал огромную честь и отцу, и всему роду, когда возвел Браунавилов на трон Мифрил-Халла.

— А ты, Малыш Арр Арр? — спросил Рваный Даин, когда они вошли в зал, — Ты прямо хорошо для себя поступил, что ли? Ты с кем остаться собираешься — с Боевыми Топорами или со своими из Фелбарра? А мать свою, любезную Увин, ты навестить когда собираешься? Ты хоть слово ей написал? Сказал, что вернешься?

Дворф кивнул:

— С Боевыми Топорами, — твердо сказал он, — Мое место, прежде всего, там.

— А твоя мама не согласится, — поддел Рваный Даин.

— Маме и так будет над чем поломать голову, не сомневайся, — ответил рыжий дворф, фыркнув.

Все семеро прибывших от Мифрил Халла заняли места на их стороне треугольного стола. Стол этот король Эмерус придумал специально для собраний трех цитаделей. По правую руку от Коннерада сели Генерал Дагнаббет, Бангало Тамп и Бренор, по левую — Атрогейт, Дзирт и Кэтти-бри.

Вскоре пришел король Эмерус и опустился между Рваным Даином и Парсоном Глейвом. Последними прибыли шесть дворфов-командующих из Адбара. Вел их свирепый Оретео Шип, что из племени жадных до битвы Диких Дворфов.

После должных приветствий, обещаний вечной дружбы и взаимной поддержки, а также изрядного количества эля, король Эмерус призвал собравшихся к порядку и обратился к Коннераду:

— Так какие там новости из Мифрил Халла? — спросил он более молодого товарища, — Ты обещал рассказать что—то невероятное, так выкладывай!

— Ага, и хотелось бы, чтоб хоть часть известий оказалась радостной, — добавил Оретео Шип, подняв кружку в приветствии.

— Как видите, давний друг, Дзирт До'Урден, вернулся к нам, — начал король Коннерад, и замолчал, посмотрев на следопыта-дроу.

На двух других сторонах стола дворфы немного насупились, но кружки за Дзирта все же подняли.

Коннерад кивнул ему говорить:

— Я сражался, защищая Несм, — начал Дзирт.

— Несм пал, — перебил король Эмерус. Выражение лиц, как сторонников Боевых Молотов, так и дворфов из Адбара ясно показало — этого никто из них точно еще не слышал.

— Опа! — фыркнул Атрогейт, — Мы так и знали, что он долго не протянет.

— Поддержать орды Многострельного прилетел дракон, — разъяснил король Эмерус, — А сидел на нем темный эльф, называющий себя До'Урденом.

Услышав это, адбарские дворфы возмутились еще больше. Никто из Фелбарра не отреагировал — они уже прояснили для себя ситуацию.

— Ничего не могу возразить, — честно ответил Дзирт, — Из Дома До'Урден, что я знал, не уцелел никто. Но в родном городе я не был уже лет сто кряду, и не горю желанием когда-либо вернуться.

Он замолчал, и все взгляды обратились к королю Эмерусу. Тот торжественно кивнул, принимая объяснение.

— Моя команда возвращалась в Мифрил-Халл, тогда мы увидели странное потемневшее небо, — продолжил Дзирт, — А затем мы наткнулись на западную границу орочьего лагеря вокруг Несма.

— Неплохо мы их потрепали, — вставил Атрогейт.

— Так неплохо, что они заполонили город, ага, — сухо отозвался король Эмерус.

— Эй, зато у них ушло на это немало времени! — Атрогейт проревел в ответ, — Знаешь, там все поля покрыты дохлыми орками!

— Раз сказали, что город пал, значит, так и есть, — перебил Дзирт, — Но когда мы с друзьями уходили в Мифрил-Халл по туннелям Верхнего Подземья, он еще держался. Поверь, Несм ордам Многострельного легко не дался. Тысячи орков и гоблинов перерезаны под стенами, пока мы еще были там, и среди их трупов воняли гниющие туши забитых огров и великанов. Они день за днем напирали на стены Несма, и день за днем их отбрасывали.

— Такое я слышал, — кивнул Эмерус, — И ты сыграл в этом роль?

— Да, — кивнул Дзирт, — Как и Атрогейт из Фелбарра, что тоже здесь.

Он хлопнул сидящего рядом дворфа по плечу. Тот округлил глаза и взглянул на Дзирта почти с ужасом.

— Из Фелбарра? — явно удивился король Эмерус. Он взглянул на Парсона Глейва, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

— Я в разы старше, чем выгляжу, — подтвердил Атрогейт, — Я ушел из Фелбарра, когда его занял Обальд. С тех пор не возвращался.

Фелбаррские дворфы с сомнением переглянулись.

— Да неважно все это, — отмахнулся Атрогейт, — Два поколения дворфов пришло и ушло с тех пор, как я звал домом это место. Теперь всего лишь Атрогейт. Просто Атрогейт.

— Мы с тобой вдвоем еще поговорим, — сказал ему король Эмерус. Атрогейт кинул кислый взгляд через плечо на Дзирта, но тот лишь снова ободрительно его хлопнул.

— Атрогейт — герой Несма, — произнес Дзирт. Затем он отошел и встал рядом с Кэтти-бри, положив ладони ей на сильные плечи, — Как и эта девушка, моя жена.

— А ты прям большой любитель огненно—рыжих человеческих девиц, ух! — провозгласил Рваный Даин, отсалютовав женщине кружкой.

— Действительно, — подтвердил Дзирт, — Думаю, скоро объяснят. Вероятно, этим как раз займется четвертый из нашей компании, кто тоже сегодня здесь.

Отойдя от Кэтти-бри, он нагнулся над столом и кивнул рыжему дворфу, что сидел на другом конце ряда Боевых Топоров. Тот кивнул в ответ.

— Малыш Арр Арр? — удивился король Эмерус, — Так ты, оказывается, с ними, а не с Боевыми Топорами?

— С обоими, — ответил Бренор.

Эмерус фыркнул и покачал головой.

— У меня уже голова кругом от этой истории, — донеслась с адбарской стороны жалоба Оретео Шипа.

— Ой, да ты еще ничего и не слышал, — заверил его король Коннерад. Заверил их всех, поднял с пола мешок и бухнул его на стол перед собой. С благоговением открыл и извлек на свет весьма известный однорогий шлем.

— Видели уже такой? — спросил он Эмеруса.

— Похож на шлем Бренора, — отозвался король Фелбарра.

Коннерад кивнул. И внезапно отправил легендарный предмет скользить вдоль стола направо, мимо Дагнаббета и Бангало Тампа, прямо в руки ожидавшего это Малыша Арр Арра.

— Что? — одновременно вырвалось у короля Эмеруса и некоторых других.

Малыш Арр Арр повертел пойманный шлем в сильных руках, осмотрев со всех сторон. А затем, глядя Эмерусу прямо в глаза, нацепил древнюю корону Мифрил Халла на голову.

— Узнаешь меня теперь? — хитро спросил Бренор, — После всего, через что мы вместе прошли?

На лице Эмеруса отразилось замешательство. В поисках ответа, он повернулся к Коннераду.

— Тот, кто сейчас перед тобой и кого ты знал как сына Реджинальда Круглого Щита и Увин… — начал Коннерад, но замолчал, чтобы вдохнуть поглубже. Он покачал головой, будто и сам с трудом верил в то, что говорил.

— Меня зовут Бренор! — не дал ему договорить молодой дворф в однорогом шлеме, — Бренор Боевой Топор, Восьмой и Десятый король Мифрил Халла. Сын Бангора, и моего папу ты, друг Эмерус, вроде неплохо знал. Да, я — сын Бангора, ясно?

— Не позорь свою мать! — прорычал Рваный Даин, угрожающе вставая из—за стола. Бренор и глазом не моргнул.

— Но также и сын Реджинальда Круглого Щита, — продолжил он, — Я родился вновь у Увин, моей матери, и она замечательная женщина, не сомневайтесь.

— Чушь! — настаивал Рваный Даин.

— Кощунство! — добавил Оретео Шип.

— Чистая правда! — прикрикнул Бренор на них обоих, — Бренор — имя, что дал мне отец, Бангор!

— Вы же не можете в это верить? — спросил Эмерус Коннерада, и тут же повернулся к Дзирту, — Ты—то должен знать лучше всех прочих!

— Он… — Дзирт произнес слова медленно, обдуманно, — Бренор.

— А разве ты не знаком с ним, король Эмерус, — поинтересовалась женщина рядом с Дзиртом, — И разве ты не признал меня?

— Да как бы я это сделал... — спросил Эмерус. Почти спросил: окончание фразы застряло у него в горле, стоило ему внимательней присмотреться к рыжеволосой спутнице Дзирта.

— О, боги… — пробормотал он.

— Кэтти-бри? — выдавил Рваный Даин, забыв дышать.

— Именно, боги, — подтвердила женщина, — Миликки, в основном.

— Хотя и с благословения Морадина, Думатойна и Клангеддина, уж поверьте! — добавил Бренор, — Говорю вам, я сидел на их троне в Гонтлгриме. Думал, что буду пировать в их чертогах, но они рассудили иначе.

— И вот в час нужды мы здесь, — завершила Кэтти-бри.

Собравшиеся оживились, но король Эмерус прервал их, коротко бросив:

— Не может быть.

Затем он продолжил:

— Я познакомился с тобой здесь, давно еще! Я знаю тебя, Малыш Арр Арр! И когда я навешал твою мать, то смотрел, как ты учишься биться…

Король Цитадели Фелбарр внезапно прервался, вспомнив кое-что удивительное. Он взглянул на Парсона Глейва и Рваного Даина. Оба с улыбками закивали, тоже припоминая, как совсем молодой сын Реджинальда Круглого Щита играючи расправлялся с воинами куда старше и опытней.

— Все это не может оказаться враньем! — напирал Эмерус, — Ты рос на моих глазах! Твой отец — друг мне и капитан моей стражи! Не можешь же ты его так опозорить!

— И не позорю, — заспорил Бренор, качая головой, — Я сделал то, что должно. Но не мог тебе рассказать, хотя, поверь, хотелось!

— Какое кощунство! — заорал Эмерус.

— Погоди, — перебил его Рваный Даин, и как раз вовремя: старому дворфу нужна была передышка, чтобы остыть. Рваный Даин кивком попросил у Эмеруса прощения и, когда тот велел продолжать, обратился к Бренору:

— Так ты говоришь, это Бренор бросился на великана в Раувинских горах? Король Бренор с готовностью отдал бы жизнь, чтобы товарищи могли спастись?

— Увидел великана — прибил великана, — как ни в чем не бывало пожал плечами Бренор, хотя болезненные воспоминания заставили его вздрогнуть, — Кстати, как там Мандарина Яркий Поплавок? — поинтересовался он, глядя на Эмеруса, — Она спасла меня, понимаешь. Она, да еще твой советник, славный Парсон Глейв.

Рваный Даин и король Эмерус вместе посмотрели на верховного жреца Цитадели Фелбарр. Тот стоял с открытым ртом, ошарашено глядя на них.

— Правда, — почти беззвучно прошептал он.

— Ну, а я что сказал! Мандарина обо мне позаботилась, а Даин с парнями притащили назад, хотя о той части пути я не многое помню.

— Нет, — промямлил Парсон Глейв, — Я про то… Ты.. Ты и есть Бренор, и тогда ты был тоже!

— Всегда им был! — возмутился Бренор, но король Эмерус махнул ему, прося замолчать.

— Что ты знаешь? — потребовал он ответа у верховного жреца.

— Когда ты, уже в Фелбарре, очнулся после битвы в Раувинских горах, — говорил Парсон Глейв Бренору, — И я сказал тебе, что ты можешь скоро встретиться с отцом… Я Арр Арра имел в виду, ясное дело, он ведь отходил к Морадину! Но ты, почти ничего не соображая, пробормотал…

— Бангор, — подтвердил Бренор.

Король Эмерус пару раз моргнул, повернулся сначала к Бренору, потом обратно к Парсону Глейву.

— Так значит, ты знал, — прошептал Рваный Даин.

— Всегда знал, с самого рождения.

— Всегда знал и мне не сказал? — возмутился Эмерус.

Бренор встал и поклонился:

— Не желал волновать, — все, что он мог ответить.

— И был собой, когда направился в Мифрил Халл тренироваться с "Веселыми Мясниками", так? — добавил Рваный Даин.

— У-ух! — ввернул Бангало Тамп.

Трое из Цитадели Фелбарр переглянулись, и Парсон Глейв заявил с полной уверенностью:

— Клянусь всеми богами, это он.

— Слава богам! — закричал Оретео Шип, а с ним и остальные из Адбара, король Эмерус и Рваный Даин. А затем все как один вскочили на ноги, трясли бородами, хлопали друг друга по плечам и спинам, восклицая "Ура королю Бренору!"

— Да, надежда вернулась, темные небеса уже не столь мрачны! — провозгласил король Эмерус, — Бренор, старый друг, и как же все так вышло? — он перелез через весь стол, чтобы сначала крепко пожать Бренору руку, а затем и вовсе подтащить того ближе, прямо в широкие объятья.

— Выпивку! Несите выпивку! — проревел он собравшимся, — У-у-у, раньше, чем через десять дней мы их не отпустим! Ура Бренору!

Веселье разразилось с новой силой, все толпились и толкались, пенилось пиво, и угрюмый совет в мгновение предстал какофонией тостов, одобрительных возгласов и пожеланий. Бренор дал немного попраздновать, но спустя время попросил снова рассесться по местам.

— Не особо радостно будет, если падут Серебряные Пустоши, — предупредил он.

— И ты вновь король Мифрил-Халла? — спросил Эмерус Бренора, как только все сели. Затем король Цитадели Фелбарр кинул взгляд на Коннерада. Он задал опасный вопрос.

Бренор, в свою очередь, также посмотрел на Коннерада. Тот кивнул. В этот момент всем показалось: Коннерад согласится, что бы Бренор не решил. Король Эмерус и Рваный Даин подавились воздухом: от них такая покорность тоже не укрылась.

— Нет уж, — сказал Бренор, — Лучшее мое решение как короля было передать корону Банаку Браунавилу, да его мальчишке Коннераду. У Мифрил-Халла есть король, лучший король, что он видел. Что ж я негодяем неблагодарным буду, если потребую трон обратно!

— Но что тогда? — поинтересовался Эмерус.

— Я был в Несме. И ушел как раз перед его падением, так ты сказал? — ответил Бренор, — Вот мы с друзьями и пришли, чтобы повытаскивать вас из нор. Время пришло, медлить нельзя! Земли кишат орками, и забиваться обратно в их дыры они не намерены. Нет, они все себе заберут, как пить дать!

— Гонцы от Рыцарей в Серебре многое нам рассказали, — добавил Коннерад.

— Ба, да какое нам дело до человеческих владений! — возмутился король Эмерус, — Они во всем обвиняют нас, тебя, если ты тот, кто говоришь и тот, кто мы думаем!

— Я именно тот, и меня не волнуют их претензии! — воскликнул Бренор, — Мне виднее. Я подписал проклятый договор, да, но и другие королевства меня поддержали тогда, сто лет назад. И ты, друг мой, помнишь правду!

Король Эмерус кивнул.

— Не время для обвинений! — продолжил Бренор, — Тысячи орков поубивать надо, ребята! Десятки тысяч! Или весь Луруар объединится, или он не устоит!

— Плевать на Луруар, — прервал Оретео Шип. Он поднялся и медленно обошел острый угол стола, направляясь прямо к Бренору, — Просто кучка эльфов и людей, копошащаяся между тремя дворфьими твердынями. Да они всяко не выстоят, — заявил он, встав ровно напротив Бренора. Он внимательно оглядел странного дворфа, — Все падут, и у нас нет вообще ничего, чтобы этому помешать.

— Мы трое объединим силы и выбьем орков… — начал Бренор.

— Да мы выйти не можем, — объяснил Оретео Шип, снова осматривая непонятного дворфа сверху донизу, как будто ища улики, что тот самозванец. Сложно было его обвинять. К представителям трех осажденных, потрепанных крепостей выходит очень молодой дворф, объявляет себя давно погибшим королем и велит вылезать из-за неприступных стен.

— Но мы пытались! — продолжил Оретео Шип, направившись вновь на место, — Король Гарнот не желал оставаться внутри: так горевал о брате, Бромме, которого убили в Стылой Долине. Я видел, как тот погиб, как же: моего короля дыхание белого дракона в лед превратило! Самого настоящего дракона, говорю, а потом уродец-орк, вождь Гарстук из Крепости Темной Стрелы, снес Бромму голову. Так вот, юный Бренор, если это, конечно, твое имя, — прибавил он и посмотрел мимо Бренора на Дзирта, — А верхом на твари сидел эльф-дроу, смахивающий на того, что ты сюда притащил.

Он вперил взгляд опять в Бренора:

— Мы больше половины дворфов потеряли, пытаясь вырваться из Адбара. Треклятые орки не в силах войти, но и мои парни не могут выйти — половина погибла, пытаясь! Или ты именно этого хочешь?

Неприкрытое подозрение в голосе Оретео заставило Бренора и прочих из Мифрил Халла напрячься.

И опять—таки, сложно было его обвинять.

— Понимаю тебя, — заверил его Бренор, торжественно кивнув, — Мое старое сердце щемит при мысли о твоем короле Бромме. Он был хорош, как я слышал, но я лучше знал его отца, поверь.

Взглянув в сторону Коннерада, Бренор влез на стол и заговорил, обращаясь ко всем сразу:

— Ни я, ни кто другой, не призывают вас высовываться и терять большинство парней. Уж точно не ради Серебряных Пустошей. Но лучше бы нам постараться сохранить то, что осталось, и не отдать земли наверху проклятым оркам.

— Это ж как? — поинтересовался Оретео Шип, — Из Адбара нельзя выйти, кольца вокруг Фелбарра и Мифрил Халла сжимаются все плотнее.

— Кто-то должен начать, — объявил Бренор, — Один прорвется наружу и пойдет на подмогу следующему. Правильно продумаем защиту и нападение, и мы оттесним орков и ударим с двух сторон.

— А потом вдвоем пойдут освобождать третьего — Адбар, полагаю, — и все окажутся снаружи на марше, — понял король Эмерус.

Бренор согласился.

— Да, только кто? — спросил Оретео Шип, — Кто выйдет первым? Этой крепости наверняка достанется так, как не доставалось никому с тех, пор как Обальд впервые спустился с Хребта Мира!

Эмерус угрюмо кивнул на его довод и медленно повернулся оценивающе посмотреть на Бренора.

— Этим займутся ребята из Мифрил-Халла, — Коннерад опередил Бренора с ответом, и все трое удивленно обратили взгляд на него.

— Вот так, — подтвердил, кивнув, Коннерад, — Знаю, никто из вас не винит Мифрил Халл и друга Бренора в обрушившейся на нас напасти, но будет правильным, что мы с парнями отыщем выход. Выход наружу и к Фелбарру, как понимаю.

Эмерус перевел взгляд на Бренора. Но тот лишь пожал плечами, уступив слово законному королю Мифрил Халла.

— Мы найдем выход, — настаивал Коннерад, — Или же я бородатый гном!

Бренор хотел было согласиться, но последняя фраза, что когда-то была его собственной отличительной чертой, застала его врасплох. Да так, что он чуть не свалился со стола. Он уставился на Коннерада. Тот ухмыльнулся и хитро ему подмигнул.

— Ясно, значит, троекратное ура Мифрил Халлу, — решил Эмерус, — Отыщете путь наружу и через Сарбрин, и будьте уверены — Фелбарр с готовностью ринется навстречу, чтобы присоединиться к резне.

— Вы месяцами разговоры ведете, — напомнил всем Оретео Шип, — скоро наступит глубокая зима.

— Тогда ты держи путь из Адбара в Фелбарр свободным, — указал ему Эмерус, — Я не питаю любви ни к народу Серебристой Луны, ни Эверлунда, да и как там люди в Сандабаре меня мало волнует. Да они порочат память о тебе, а моих парней после бойни на Красноструйной зовут трусами! Так что теперь я ни одной жизни не отдам за спасение их городишек! Но ты прав, орков надо выгнать и поубивать. Выберешься, и мы тебя поддержим.

Он скосил глаза на Коннерада:

— Но если вы не сумеете выйти, не ждите, что Фелбарр придет вам на помощь.

— Как и Адбар, — предупредил Оретео Шип.

Бренор и Коннерад понимающе переглянулись. Затем Бренор кинул взгляд на Дзирта, тот также кивнул.

И правда, ничего сверх этого они и не могли просить.

 

 

В тот день никто не ушел счастливым с собрания в Цитадели Фелбарр. Но вскоре в каждый зал просочились слухи о том, что их Малыш Арр Арр вернулся, притом с невероятным заявлением.

Король Бренор? Да как такое возможно?

Увин Круглый Щит работала в своей кузне, когда слухи дошли и до нее. Не теряя времени, даже не закрыв горн, она поспешила домой. Ошеломленная, она не понимала, что происходит, и не хотела обсуждать потрясающее известие. В действительности, она не знала, что и думать. Если верить новостям, то она — Королева-Мать Мифрил-Халла, места, которого и не видела никогда, да и мало что знала о нем.

Но какое бы волнение не вызывал странный и неожиданный, хотя и соблазнительный титул, однако: если это король Бренор, как же Малыш Арр Арр? Ребенок, что она взрастила? Обожаемый мальчишка — восемнадцать лет как — не без проблем, конечно, и все равно любимый.

Сколько же оказалось неправдой?

Она вспомнила последний месяц, когда он был дома с ней. Горел желанием отправиться в Мифрил Халл. Уже тогда он знал, поняла она. Возможно, он знал всю жизнь.

И не сказал ей.

Увин швырнула тяжелый фартук на стойку в прихожей и грузно плюхнулась в кресло за обеденным столом. Сейчас она чувствовала себя куда старше своей сотни с десятком лет. В этот момент она как никогда скучала по погибшему мужу. О том, на кого можно опереться, кто поможет разобраться в этом… безумстве.

— Я дома, мам! — раздался в коридоре за ее спиной знакомый голос. Увин оцепенела, мысли в ее голове бешено заметались.

— Надеюсь, простишь меня, что я сперва пошел к Эмерусу? Повидал войну — безрадостная штука, — Бренор медленно приблизился к женщине.

Увин не взглянула — не смогла взглянуть — на него. Уронив лицо в ладони, она пыталась собраться с мыслями, отбросить все страхи и горести, просто верить сердцу. Она слышала, как подошел Бренор, и не могла сдержать трепет.

— Мам? — позвал Бренор, потрепав ее по плечу.

Увин вскинула голову и подлетела с места. Даже не зная, что именно хочет сделать — ударить его или обнять. Выбрала объятия: крепко стиснув, она прижала своего мальчика к груди.

Он тоже обхватил ее руками, и Увин почувствовала, как ее захлестнула теплая, искренняя любовь.

— Король Бренор — так говорят, — прошептала она.

— Ага, это правда, но есть еще одна часть меня, — шепнул он в ответ, — Мальчишка Увин и Реджинальда, вот кто я, и поверь, очень этим горжусь!

— Но ты и тот, другой, — собравшись, сказала Увин. Она чуть-чуть отстранилась, чтобы заглянуть сыну в глаза.

— Да, Бренор Боевой Топор, сын Бангора и Кайдии… Знаешь, голова кругом всякий раз, как над этим думаю! — посмеялся он над собой, — Два отца, две матери, два происхождения…

— И одно из них — королевское.

Бренор кивнул:

— Да, кровь королей и сейчас во мне. В Гонтлгриме стоит Трон Дворфьих Богов, и на него нельзя сесть, если только… — он осекся, и Увин вспыхнула, поняв, что не смогла скрыть безразличие. Никакие другие отцы и матери, короли бреноры и прочие ее не волновали. Нет, здесь был ее Малыш Арр Арр, а не какой-то там Боевой Топор!

— Не хотел тебя обидеть, — опустил голову Бренор, — Это последнее, чего бы я желал.

— Тогда что за наваждение на тебя нашло?

— Никакое не наваждение. Меня зовут — всегда звали — Бренор. По воле богини я вернулся из мертвых.

— Кто—то внушил тебе!

— Да нет же, — Бренор угрюмо помотал головой, — Нет. Рассказов не требуется, с этой мыслью я пробудился.

— О чем ты?... — начала Увин, но крайне серьезное и уверенное выражение лица Бренора натолкнуло ее на другую мысль, — Как долго ты знал?

— Все время.

— То есть как?

— Все время, — повторил Бренор, — До самого конца в прошлой жизни, в заповедном лесу богини Кэтти-бри, в утробе Увин. Я знал, кто я.

— С самого момента нового рождения?

— И даже раньше, — заверил ее Бренор.

Увин отшатнулась, пораженная, смущенная и испуганная тем, что в ее лоне могло находиться мыслящее, все понимающее, зрелое создание. Да что он несет? Какое сумасшествие!

— Ты добрую часть года провел у меня в животе, так говоришь? — выдохнула она.

— Нет, — возразил Бренор, — Я очнулся, появляясь на свет. В момент рождения.

— Ты просто наглый лжец!

— Нет.

— Младенец не может знать! Память так далеко не уходит, ни у кого!

Бренор пожал плечами.

— Я могу описать каждый миг того дня, когда твой муж — и мой — отец не вернулся. Когда к твоим дверям пришли Парсон Глейв и король Эмерус.

Не успев даже подумать, она отвесила ему пощечину. Всхлипнула, прикрыв руками рот, из глаз брызнули слезы.

— Знал еще в люльке, — выдавила она, — И все равно не сказал мне? Что… что за безумие?

— Я не мог, да ты бы мне и не поверила, — произнес Бренор и невесело усмехнулся. — Даже сейчас не могу понять, веришь ли ты мне. Но это стало моей тайной и моим бременем, и причиной, по которой я должен был уйти.

— В Мифрил-Халл? — она хотела, чтобы в голосе звучало понимание, но внезапно подняла голову злость. На короткий миг она позволила ужасу взять верх, но это был лишь миг — решила она. Только миг.

— В Мифрил Халл и дальше, — ответил Бренор, — Весь путь до Побережья Мечей.

— А им ты сказал? Парням из Мифрил-Халла?

— Неа, — помотал головой Бренор, — До тех пор, пока не вернулся с друзьями — некоторые из которых также прошли сквозь смерть. Заключив сделку с богиней, я связал себя клятвой. Поверь, трон наших богов дал мне знать, как они недовольны, стоило лишь подумать нарушить ее!

— И сейчас ты продолжаешь порочить богов!

— Я знаю то, что знаю. Знаю, кто я. Я Бренор, я помню всю прошлую жизнь. Ту жизнь, что вел до смерти.

Увин кивнула, медленно осмысляя все сказанное, убеждая себя, что у нее нет другого выбора, кроме как принять это.

— И я надеюсь, ты все еще моя мать, хотя конечно, решать тебе.

Увин уже хотела кивнуть: как же она может не любить его, даже если он не…

Женщина похолодела, лицо исказилось чистым ужасом:

— Мой собственный ребенок…

— Да, если ты меня примешь.

— Не ты! Мой ребенок, что был здесь! — она огладила рукой живот, — Что ты сделал с ним? С семенем Реджинальда?

У Бренора перехватило дыхание. Все, что он смог — беспомощно развести руками в полнейшей растерянности.

Увин поверила — он понятия не имел о том, как произошло превращение, как он занял крохотное тельце в ее лоне и кто был там до него. Являлся ли ребенок пустой заготовкой, ждущей сознания Бренора Боевого Топора? А может быть, тот занял его место — вот как все произошло?

— Убирайся из моего дома, проклятый убийца! — прошипела женщина, трясясь. По ее румяным щекам струились слезы, — Ты, подкидыш! Как мерзко! Ты убил моего сына! — ругаясь, она толкала его к двери, а он отступал, с каждым шагом качая головой. Но ответить на обвинения он не мог, только разводить руками, беспомощно, бездоказательно.

Вышвырнув его наружу, она захлопнула дверь перед его носом. За преградой из холодного камня Бренор расслышал ее рыдания.

Шатаясь, он побрел прочь. Но не успел сделать и пары шагов, как его поймал Рваный Даин.

— Пошли уже, глупый ты король! — беззаботно крикнул он, — Пусть над нами засела туча орков, какой свет не видывал, но сегодня пьем за короля Бренора! Боги благословили нас, прислав тебя! — заливался он, таща Бренора за собой. — Станем петь, пить и плясать всю ночь, будь уверен!

Бренор кивнул. Он знал, что, конечно же, этого ждут, потому пошел с Рваным Даином. Но продолжал оглядываться на скромное жилище, его дом все новое детство, продолжал думать о сломленной, полной горя женщине за каменной дверью.

 

Над их головами армия орков разбила лагерь. Они заполонили земли, наводнили города, но праздничной ночью в Цитадели Фелбарр все выглядели так, будто ничего об этом не слышали. Один из самых легендарных дворфов прошлых двух веков восстал из мертвых. И пусть в Серебряных пустошах многие брюзжали, что это Бренор подписал Договор в Ущелье Гарумна, дворфы Севера не входили в число критикующих.