XIII — Проще, чем чувствовать

Дорогой дневник,

Сколь самоотверженной может быть пони, прежде чем эта самоотверженность станет чем-то противоположным? Всегда ли мы можем считаться благородными существами, когда жертвуем всем в нашей жизни ради идеи, проклятыми будучи или непроклятыми? Мы на этой земле ограниченное время. Не задолжали ли мы самим себе немного уступок? Например, позволить себе удовольствие, чтобы лучше ценить и понимать боль?

Всю свою жизнь я подходила ко всему с философской точки зрения. Это невозможно отрицать. Иногда я даже теряю себя в спиральных узорах аналитической и самонадеянной мысли. Тем не менее, иногда приходит время, когда философия служит более не средством, но скорее костылем.

Возможно ли такое, что я использовала философию лишь в качестве способа удалиться от тех вещей, что поистине ранят, что заполняют меня ужасом, что напоминают мне о том, сколь же чудовищно я одинока? В конце концов, есть куда более надежные пути исцеления от этих недугов, что заходят куда дальше ловкости заученных слов.

Полагаю, у меня всегда была музыка, к которой я в любой момент могла обратиться за утешением. Где слова подводят меня, музыка подхватывает оброненное. Она дает нечто мне, что философия дать не в состоянии, и за это я благодарна музыке еще больше.

Она дает мне право чувствовать.

 

Коридоры льда. Ряды пони маршируют скорбно. Дрожащие глаза васильков голубы. Сегодня служба. Всегда служба. Слезы, и поэзия, и буквы неполучены. Звонящий колокол. Город, покрытый изморозью. Это не ее война, но они сажают цветы в ее тени. Я не вижу ничего, кроме шипов. Меж пробелов неспетых стихов звучат крики. Где-то я слышу, как ты плачешь. Я должен тебя отыскать. Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Она обожает своего возлюбленного. Она обожает своего возлюбленного. Она обожает своего возлюбленного.

Куда я ни повернусь, война впивается в меня. Я скольжу под нею, как поток замерзающей гальки. Я должен играть музыку там, где никто меня не услышит, даже она. Черный металл грызет мою кожу. Струны не порвутся. Копыта кровоточат. Рог перестал резонировать уже часы тому назад. Каждый раз, когда я пробиваю барьеры магии, я вижу ее глаза. Она догоняет меня. Я должен найти тебя первым. Я должен найти тебя прежде, чем отыщет она. Может, я смогу отвлечь ее. Может, если я найду ее возлюбленного. Может, если я проведу переговоры с разрушителем миров. Может, он сможет помочь мне с элегией Запустения. Может, к тому времени мой рог будет вновь работать на меня. Потому что я боюсь, что он работает на нее.

Лед повсюду. Я теряю волосы. Серый след тянется за мной. Старый жеребец глядит на меня из воды пруда. Стану ли я им? Я всегда ненавидел свет, и даже сейчас он предает меня, запутывает меня. Может, если я закрою глаза, ты будешь там. Я смогу прижаться к твоему боку и целовать твои уши так же, как ты любила играть моими. Я хочу, чтобы ты услышала эту симфонию, когда она будет закончена. Я обнаружу ее, когда я обнаружу тебя. Вместе мы обратим Ноктюрн в нечто прекрасное. Мы вновь найдем нашу красоту. Она не сможет, но сможем мы. Ибо ты — моя возлюбленная, и я никогда не покину тебя, как она покинула своего.

Больше шипов. Струны не могут сквозь них проломиться. Стражи кричат на меня. Что-то про «Солнечную Защиту». Все, что ярко и восхитительно в этом мире, — мертво. Все тьма, кроме кратких всплесков огня. Борьба сестер. Падающие звезды. Они уничтожат звезды своей праведной яростью. Поднимется ли она в их отсутствии и заполнит ли ночь цепями? Я должен это остановить. Я должен принести рассвет, прежде чем опустится ночь. Парадокс — есть ответ, есть песня. Струны не порвутся. Кровь на моих копытах. Я люблю тебя. Подожди меня еще немного. Не слушай ее. Она обожает своего возлюбленного. Она изгнала своего возлюбленного. Она обожает своего возлюбленного. Она изгнала своего возлюбленного. Она обожает своего возлюбленного. Она изгнала своего возлюбленного…

 

Я ничего не могла с собой поделать: я прекратила чтение. Глубоко вздохнув, я уселась посреди койки под мягкими лучами вечернего солнца, затекающими сквозь окна хижины. Я пробежалась копытом по зажмуренным глазам, растирая их. Такие объемы голубого текста буквально обжигали.

В предыдущий раз моей целеустремленности хватило едва ли на час чтения. Чем дальше я углублялась в бредовые тексты доктора Кометхуфа, тем сложнее каждый раз становилось сосредотачиваться на магически сияющем материале. И определенно не несло облегчения то, что следующие четыре страницы подряд состояли из беспорядочно нацарапанных фраз «Она обожает своего возлюбленного. Она изгнала своего возлюбленного» снова и снова. Тем не менее, между ними были вплетены небольшие детали: буква, замененная другой в одном месте, слово, перевернутое вверх ногами, в другом. Закономерность была бессмысленна, но это была закономерность все равно и потому требовала к себе моего пристального внимания. Более трех четвертей записей Кометхуфа были заполнены бессмысленным нагромождением слов наподобие этого, и содержимое только становилось все более неразборчивым по мере того, как тянулся голубой текст от страницы к странице. Я безо всяких сомнений чувствовала, что это мой долг — преодолевать абсурдные бездны этого бреда, ибо с чем же еще мне оставалось работать?

Я отчаянно жаждала узнать, что же за истину мог постичь Кометхуф в своих маниакальных исканиях. Но как бы тщательно я ни вчитывалась в этот циклический текст, я не могла отыскать ни единого слова из числа тех, что так неистово искала. Ни разу я не увидела упоминания «параспрайтов». Я прочитала каждое слово, что сияло передо мной неземной магентой. По мере того, как цвета угасали, я исполняла Реквием снова и снова, чтобы поддерживать сосредоточение. Каждый раз, когда запретный цвет появлялся передо мной, он оставался только лишь отсылкой к одной из четырех вещей: к ней, к написанию Ноктюрна, к Царству Неспетых или ко взрыву, который должен был предположительно произойти в комнате встреч Селестии сразу после прихода к власти Найтмэр Мун.

Мне нравится считать, что обратиться к записям Кометхуфа было моей совершенно естественной реакцией. Его тексты были, в конце концов, моей метафорической библией неспетых. Благодаря его записям я узнала о «Ноктюрне Небесных Твердей». Я узнала о двух последних элегиях… ну, я узнала всяко больше, чем могла бы когда-либо отыскать сама. Я также узнала судьбу Вестника Ночи: он был при докторе Кометхуфе до последнего его дня. Но что случилось с ним после того, как Кометхуф оказался потерян для проклятья времени и забвения?

Я не была уверена, что чтение и перечитывание текста Кометхуфа, вне зависимости от того, сколь тщательна и прилежна моя работа, подарит мне истину касательно судьбы Вестника Ночи. Я всего лишь одна-единственная пони и едва ли являюсь экспертом в расшифровке безумно запутанного и таинственного словесного нагромождения. Я задавалась вопросом: специально ли Кометхуф скрыл свои записи в неясности потока сознания? Если бы я была столь потеряна для реальности, чтобы поверить, что мой гипотетический супруг по-прежнему жив даже после того, как я лично видела его ужасную кончину, то, быть может, я бы тоже сделала что-нибудь столь же дерзкое, вроде посвящения своей жизни, целиком, до конца своих дней, охране судьбы и местоположения Вестника Ночи. С учетом моего обычного везения, вневременной инструмент скорее всего сокрыт где-то в недрах Кантерлота, где он ускользал от глаз многих дюжин прошедших поколений. В конце концов, куда же еще Кометхуф мог унести священный инструмент, кроме как не с собой в могилу, и причем наверняка неотмеченную?

Поддаться отчаянию несложно. Вестник Ночи — единственный ключ, открывающий возможность исполнения Ноктюрна от начала до конца и постижения истины, что была сокрыта даже от меня. Нелегко писать в этот дневник, зная, что если я переверну всего лишь десяток страниц назад, я обнаружу сияющий магентой текст, показывающий, где я в действительности лгала сама себе, чтобы защитить Царство Неспетых. Я отчаянно жаждала узнать, что в действительности произошло в первую ночь, когда я сыграла «Плач Ночи», или что в действительности стало с визитом Принцессы Селестии в Понивилль в неделю, ознаменовавшуюся заражением параспрайтами.

Параспрайты. Были ли они действительно чем-то выдуманным? Были ли они действительно подделкой? Неописуемо странно даже думать об этом. Как будто я говорила самой себе, что белок никогда не существовало, или что не было никогда такого места, как Голубая Долина, или что насыщали кислородом кровь вовсе не легкие. Все отныне можно оспорить. Овладев знанием о существовании Царства Неспетых, мне пришлось смириться с тем фактом, что абсолютно все в этом мире, все в моей жизни на этом плане бытия с легкостью может оказаться лишь только фальшивкой, созданной забытой богиней-аликорном. Я застала себя за странными действиями, пугающе глупыми действиями, действиями, которые мог бы совершать разве что только сам доктор Кометхуф. Я просыпаюсь посреди ночи, исполняю «Реквием по Сумраку» и записываю затем случайные слова на листы бумаги, чтобы убедиться: не засияют ли они тут же магентовым светом? На самом деле, написание этой записи уже заняло у меня в два раза больше времени, чем обычно, потому что после каждого абзаца я останавливаюсь, чтобы привычно исполнить тот же самый параноидальный тест.

Что такое параспрайты? Надоедливые маленькие насекомые. И при этом они просто не могут быть насекомыми. У насекомых должна быть голова, грудь, брюшко. Параспрайты же состоят только из головы, которая одновременно служит основной частью их тела. Они, по сути, представляют собой только лишь круглые морды с крыльями по бокам. И как же уложить что-то подобное в существующую классификацию?

И при этом я помнила их всегда. Нет. Это неправда. Я всегда знала о них, но я ни разу не видела ни одного параспрайта … до одного ужасного инцидента в Понивилле. И при этом, оглядываясь назад, начиная с лет, когда я была маленькой кобылкой и до совершеннолетия, я всегда знала о параспрайтах. Или, может, я только думала, что я все это время знала о параспрайтах? Осознание того, что ложь вшита в самый мой мозг, поистине ужасало. И тем самым я уверилась в абсолютной ложности всего моего прошлого и реальности в целом.

Определенно, я не была в этом одинока. Каждый пони в городе верит в параспрайтов. Здесь даже ходит фраза, предположительно поговорка старых кобылиц: «не кормите параспрайтов». Это пословица стара как мир… или нет? Она была где-нибудь когда-нибудь записана? Понимали ли вообще пони, что она значит, когда произносили ее? Могло ли в действительности существовать нечто меньше, чем год на этой земле и казаться мне при этом старее, чем я сама? Более того, какую же роль параспрайты играли в сокрытии прошлого?

Голова разболелась от одной лишь попытки понять это. Становится трудно писать на эту тему. Я все чаще застаю себя за тем, что отвлекаюсь на кое-что другое, кое-что случившееся недавно, кое-что, что меня также отвлекло и в тот день, когда я зависала над повторяющимися текстами Кометхуфа.

Это был царапающий звук. Он раздался с той стороны входной двери моей хижины. Звук меня не напугал. Наоборот, мое сердцебиение ускорилось, а на лице появилась детская улыбка. По правде говоря, я слышала этот звук раньше. Я спрыгнула с кровати и стремительно приступила к делу. Я схватила коричневый мешок, заполненный сушеным рыбным мясом, и насыпала несколько кусочков в деревянную миску. Затем, прячась, как койот, охотящийся на добычу, я прокралась к двери. Облизав губы, я повернула ручку и, слегка потянув телекинезом, медленно отворила дверь.

Едва дневной свет показался по ту сторону рамы, крохотная фигурка застыла на месте, уставившись на меня янтарными глазами с вертикальными зрачками. Она выгнула спину слегка и изогнула хвост. Затем, несколько секунд спустя, она успокоилась и ее рыжая шерстка вроде как улеглась на место под прохладным сентябрьским ветерком.

— О, привет тебе, Ал, — сказала я с мягкой улыбкой. Да, именно так я и решила назвать этого кота — в честь самого покойного доктора Кометхуфа. — Ты здесь сегодня рано. Ночная жизнь становится одинокой? Хмм?

Кот уставился на меня в ответ, неподвижный, как статуя, с любопытством крутя ушами. Большая часть блюдца снаружи была пуста, но не потому, что он все уже съел. Утром я положила только чуть-чуть еды — это была часть плана.

— У меня есть еще, знаешь ли, — сказала я. Я пододвинулась поближе и осторожно подтолкнула миску к порогу.

— Должно быть не менее… э… мясисто, чем все остальное, — добавила я.

«Ал» посмотрел на предложенную мной миску, затем на меня, затем снова на миску. Нескольких задумчивых секунд спустя, он вернулся к блюдцу, которое уже стояло перед ним до того, и продолжил хрустеть маленькими кусочками меж своих зубов.

Я выдохнула и улеглась, оперев подбородок на правое копыто.

— В моем распоряжении целая деревня, набитая пони, которые с удовольствием заболтаются с абсолютной незнакомкой так, что у них чуть ли не отвалится голова, и при этом ты все равно мне не скажешь даже единого «мяу». В чем же дело?

Есть причина, по которой я не писала ничего про Ала. Последние несколько недель были очень тяжелы, если не сказать большего. Между освоением восьмой элегии, путешествием в Царство Неспетых и чтением дневника Кометхуфа, у меня почти не осталось никаких сил на сосредоточение на менее драматичных гранях моей жизни. Может, это целая неделя, проведенная с мистером Шафлом, поменяла меня, позволила мне остановиться и пересмотреть то, что должно, а что не должно попасть в записи этого дневника. В моем существовании найдется не много вещей, которых я могу себе позволить, и еще меньше вещей, о которых я, по-видимому, могу позволить себе написать.

Ал впервые появился поблизости моей хижины в июле. Это было вскоре после моего второго Праздника Летнего Солнца. Я не знаю, откуда он пришел или были ли у него предыдущие владельцы. Все, что я знаю — это то, что я проснулась однажды утром и столкнулась с очаровательным рыжим полосатым котом, охотящимся у стен моей хижины, ищущим мышей или ящериц. Поначалу я не обращала на него никакого внимания. Он — неразумное животное, да, но все равно обычное живое существо, и я не надеялась, что он заметит мое существование в сколь бы то ни было большей мере, чем пони, которые здесь обитают. Но хоть я сознательно и не обращала на него внимания, моему сердцу было нелегко его игнорировать.

Потому все началось с того, что я оставляла маленькие тарелочки, полные воды. В первый раз я ушла в город и, вернувшись, увидела, что миска опустела задолго до того, как солнце могло бы успеть испарить влагу в ней. Я повторила этот жест и осталась дома на день, чтобы «стоять на посту». Можно было и не сомневаться, что вскоре я увидела кота, вылезшего в ранние утренние часы из ряда ближайших кустов и принявшегося жадно лакать воду. То же самое повторилось и в следующие несколько дней, пока я не осознала, что должна, как всякая достойная пони, добавить также и еды. Коту понадобилось времени чуть больше, чтобы приспособиться к этому подарку, но вскоре он с хрустом умял предложенные кусочки.

Такое случалось весьма регулярно. Мне пришло понимание, что невозможно было бы доказать, что кот помнил существование меня или хижины. Он знал только то, что на этом краю леса находится источник пищи. Он возвращался сюда, чтобы поесть. Вот и все. Несмотря ни на что, хотя бы одна душа извлекала пользу из этих регулярных визитов; это нельзя отрицать.

— Думаю, ты не встретился, случаем, по пути с Эпплджек, а? — прошептала я коту. Поправив рукава толстовки, я села на задние ноги перед порогом, наблюдая за тем, как он хрустит едой. — Она работала без продыху, чтобы собрать последнюю партию яблок. Она как бы впадает в мерзкое настроение, когда спешит уложиться в последнюю секунду перед концом назначенного срока. И все равно, у нее есть слабость к животным и, я уверена, она обрадуется, если наткнется на тебя.

Я улыбнулась.

— Да что там, она, может быть, даже решит дать тебе достойный дом. Тебе больше не надо будет жить бродячей жизнью; ты сможешь жить на Ферме Сладкое Яблоко. Как тебе такое, а?

Ал даже не посмотрел на меня. Он продолжал рыться в миске с едой, а хвост его танцевал у него за спиной в солнечном свете подобно оранжевому следу кометы.

— Ты живешь где-то в лесу, так? — я продолжала бормотать про себя, вглядываясь в темный лес позади него. — Ты там, случаем, не натыкался на параспрайтов, нет? Они на глаз достаточно маленькие, достаточно миленькие и достаточно прыгучие, чтобы такой кот, как ты, с удовольствием порвал бы их безжалостно в клочья. Как думаешь?

Тишина. Звон пчел и пение цикад затекало ко мне через дверь.

Я вздохнула и пробежалась копытом по гриве.

— Я не знаю, как мне быть, Ал. Даже если я узнаю правду о параспрайтах, что мне с этим делать? У меня нет Вестника Ночи. Я даже не знаю Ноктюрна целиком, — мороз пробежался по моему телу. Прижав передние ноги к себе, я застучала зубами. — Ыыыхх… думаю… думаю, я просто боюсь, что если буду заниматься этим слишком старательно, если вложу всю свою энергию в исследование, то я сведу себя с ума… что и случилось с твоим тезкой.

Я услышала, внезапно, щелчки. Только это не было щелчками. Потом что-то теплое скользнуло по мне.

Моргнув, я глянула вниз. Ал мурлыкал. Более того, он устроился на бетонном фундаменте моей хижины. Он пересек порог моей двери. Миска снаружи была пуста; потершись немного о мою Метку, Ал прошелся к другой деревянной миске внутри дома и принялся рыться в кусочках еды посвежее.

Я улыбнулась и закусила губу, протянув к нему нервно подрагивающее копыто. Я нежно коснулась спины Ала и шерсть его дрогнула слегка, но он не бросился прочь. Медленно я гладила его гладкую оранжевую шкурку. Его хвост обвил мою ногу и вздрагивал в воздухе, пока я продолжала нежную ласку.

— Хмммм… — выдохнула я со слегка разрумянившимися щеками, сделав этот наш самый первый контакт. — Думаю, потерять разум не так уж и страшно, пока у моего сердца есть якорь, а?

Тончайшая трель исходила из глубин его мурчащих связок. Он продолжал есть, и он не бежал от этой незнакомки. Это был простейший из жестов внимания, но он озарил мне всю прошедшую неделю.

Я почувствовала, как челюсть моя сжалась, когда обновленная энергия понеслась по моим конечностям.

— Что я вообще здесь делаю четырех стенах?

 

— Я и не говорю, что с боулингом что-то не так! — громко воскликнула Рейнбоу Дэш, когда Твайлайт Спаркл открыла дверь библиотеки. Обе они вошли широким шагом в просторный дом в дереве. — Я согласна сыграть на этих выходных, но я не хочу убогое повторение предыдущего раза! Не все из нас просто обычные игроки, знаешь ли!

— Я тебе говорю, я совершенно без понятия, что произошло! — воскликнула Твайлайт Спаркл, сняв с себя седельную сумку и сложив ее на стол. — Я обычно куда лучше веду счет!

— Ты потеряла половину фреймов, Твайлайт! — нахмурила лоб Рейнбоу Дэш. Она подлетела повыше, к потолку, сложив передние ноги на груди с возмущенным и сердитым видом. — Единственное, что мне нравится больше, чем побеждать, — это иметь возможность ткнуть своей победой в нос Эпплджек в результате! Как ты вообще могла пренебречь целым здоровенным куском таблицы?!

— Я знаю! На меня это не похоже! — вздохнула Твайлайт, понурив голову с тревогой на лице. — Может, у меня были чем-то сильно заняты мысли. Мне нужно было написать эссе для Принцессы и… ну … ты знаешь, как я легко отвлекаюсь.

Она покачала головой и прошлась по библиотеке.

— Клянусь, миру будто нравится швырять мне в лицо всякие случайности… — она врезалась в мой табурет и неловко шагнула назад.

— Ох… — она мило моргнула. — Эм. Здравствуйте.

— Вам того же, — ответила я с улыбкой. Я бросила боковой взгляд на нее, водя копытом по страницам нескольких специально отобранных альманахов, сложенных передо мной на столе. — Вы главный библиотекарь?

— Эм… О. Да. Кхм. Да, так и есть. А вы?…

— Лира. Лира Хартстрингс.

— Добрый день, мисс Хартстрингс. Эм. Могу я у вас узнать, как вы сюда?…

— Ваш ассистент, детеныш дракона, — заявила я. — Он помогает мне с исследовательским проектом. Поверить не могу, что он нашел все эти зоологические тексты так быстро! Он весьма впечатляющий маленький ассистент.

Я улыбнулась дальней части библиотеки, где малыш-дракон тащил стопку книг из другой комнаты.

— Не так ли, красавчик?

— Привет! Меня прет твоя крутая толстовка!

Я усмехнулась и улыбнулась Твайлайт:

— Он к тому же так сосредоточен на своей работе! Меня как будто здесь и нет.

— Мне в это непросто поверить, — пробормотала Рейнбоу Дэш.

Твайлайт бросила на нее сердитый взгляд:

— Рейнбоу…

— Короче, мне еще есть чем заняться, — Рейнбоу Дэш зевнула и полетела в сторону выхода. — Давай, помоги этой мисс Болтушке. Только пообещай, что на следующей неделе будешь готова вести счет, как ты обычно это круто делаешь.

— Не беспокойся, Рейнбоу, — сказала Твайлайт, игриво подмигнув. — Я тебе обещаю, если тебе выпадет шанс зажать Эпплджек, можешь ожидать, что я буду за этим пристально наблюдать.

Твайлайт моргнула и слегка покраснела.

— Погоди… это звучит как-то не совсем пра…

— А-га. Увидимся! — и Рейнбоу ушла.

— Итак, вы главный библиотекарь, я права? — произнесла я.

— Эм… — Твайлайт вырвалась из ступора и вежливо улыбнулась мне. — Да. Так и есть. Могу я вам протянуть копыто помощи? Мой вечер пока свободен.

— Ну, с учетом того, что вы главный в Понивилле по сбору материалов, вы должны быть хорошо подкованы в биологических науках.

— Ну, я подкована достаточно. Магия и космология все-таки куда более сильная моя сторона, но…

— Скажите мне… — я развернулась на стуле к ней целиком. — Что вы знаете о параспрайтах?

Твайлайт Спаркл моргнула. Очевидно было, что она не ожидала расспросов по конкретно этой теме.

— Ну, эм, у нас с ними связана, честно говоря, весьма неприятная история.

— Неужели?

— Да, — она нервно переступила с ноги на ногу, мечась взглядом по деревянным стенам помещения. — Параспрайты самостоятельно сожрали половину Понивилля несколько месяцев назад, в неделю, на которую был назначен визит Принцессы Селестии.

— Правда? — откинувшись, я прислонилась к краю стола. — Это, должно быть, было кошмарное происшествие.

— О, еще как, — она прищурилась на меня. — Вы ведь не отсюда, не так ли?

Я улыбнулась.

— Думаю, можно сказать, что я здесь приезжая.

— Ну, тогда знайте, что каждый магазин, каждый дом, каждое здание во всем этом городе благодарно за свою структурную целостность исключительно прилежной работе сообща всех пони, — сказала Твайлайт. — Если бы не тяжкий труд каждого способного к нему пони в городе, разрушительный эффект нашествия параспрайтов был бы виден даже по сей день.

— Нашествие было настолько серьезным, а?

Она содрогнулась.

— Мне по-прежнему неприятно об этом думать.

— Почему?

Она моргнула.

— Ну, потому что как бы хорошо я ни старалась, чтобы убрать этих созданий из города, они только размножались все больше и больше. Они были практически готовы обрушить всю свою разрушительную силу на саму Принцесу Селестию. К счастью, впрочем, она отменила визит в последнюю секунду, чтобы разобраться с делами где-то в другом месте в Эквестрии. В противном случае, эта катастрофа обернулась бы самой ужасной за всю историю мира.

— Принцесса Селестия когда-нибудь узнала об этом нашествии?

— Ну… эм… — Твайлайт нервно переступила с ноги на ногу. — Нет. Думаю, она так и не узнала об ущербе, нанесенном ими Понивиллю…

Я вскинула бровь.

— Богиня Солнца, мудрый правитель-аликорн всей Эквестрии, ни сном ни духом не проведал про почти полное уничтожение Понивилля?

— Ей пришлось разбираться с параспрайтами так или иначе! — воскликнула Твайлайт. — Она специально отправилась в Филлидельфию, чтобы разобраться с нашествием там. Очевидно, ничего ужасного из этой ситуации не вышло, потому что она вернулась в Кантерлот без каких-либо проблем.

Твайлайт прочистила горло.

— Вы… эм… случаем здесь не по заданию королевского кабинета?

— Хехех… — усмехнулась я. — Расслабьтесь, мисс Спаркл. Я не какой-нибудь агент, работающий на Принцессу Селестию.

— Тогда для чего вы здесь? — вскинула бровь Твайлайт. — Какого вообще исследования достойны параспрайты?

— Не спешите, остановитесь, будьте так любезны, и подумайте об этих созданиях, мисс Спаркл, — сказала я, жестикулируя копытом. — Они чуть ли не уничтожили половину города, так?

— Правильно.

— Что заставило их причинить такой большой урон?

— Ну… — Твайлайт Спаркл подошла ближе и села на задние ноги рядом со мной и моей табуреткой. — Они ненасытные едоки, для начала. И их рацион позволяет им есть практически что угодно, что съедобно…

Она сглотнула и слегка покраснела.

—… или несъедобно, после небольшой магической настройки.

— А?…

Твайлайт потерла одно копыто о другое, избегая моего взгляда.

— Я, может быть… немного расширила их рацион одним импульсивным заклинанием, которое должно было отбить у них тягу к еде.

— Значит, мы говорим о рационе из сена, яблок и цветов?

Она закусила губу.

— Скорее, о желании поедать дерево, металлические рамы, ткань, бумагу, надписи чернилами…

— Надписи чернилами?! — я недоуменно на нее посмотрела. — Мисс Твайлайт Спаркл, мы говорим о научно возможном организме или о стае гремлинов?

— Я сама и многие другие пони видели параспрайтов собственными глазами!

— И я этого не отрицаю. Но подумайте немного, — сказала я махнув копытом, чтобы подчеркнуть свои слова. — Разве в этом всем есть хоть какой-то смысл?

— Ээээ…

— Как одно крохотное существо может проглотить столько предметов, которые, к тому же, многократно больше его самого? Разве материя не должна быть преобразована во что-то? Она же не может уходить в никуда. Мы с вами обе знаем, что вселенная работает совершенно не так.

— Да, вы правы, — сказала Твайлайт, кивнув. — Только вот так получилось, что параспрайты размножаются пропорционально количеству поглощенной материи. После поглощения достаточной массы они отрыгивают органическую субстанцию, которая преобразуется в нового здорового параспрайта.

— Итак, значит, поглощенную материю они превращают в генетическую копию самих себя?

— Такую гипотезу выдвигала и я сама.

Я прищурилась на нее.

— Какие же такие замечательные, беспрецедентные системы органов внутри таких крохотных существ способны даже теоретически обладать столь научно невозможными характеристиками?!

— Я… — Твайлайт поерзала. — Я не совсем понимаю вопрос…

— Преобразование инертной материи в живой организм со скоростью столь пугающей, что успевает возникнуть целый рой, способный снести этот город до основания, должно требовать неизмеримых мощностей метаболизма, как думаете? — заметила я. — И какая же вообще пищеварительная система может так работать? Более того, как все это способно поместиться в столь малом насекомоподобном существе, не теряя возможности все это делать?

— Ну, для начала…

— Только не смейте говорить «магия».

Твайлайт Спаркл тихо хихикнула.

— Ну, мисс Хартстрингс, не так уж это и сложно такое представить, разве нет? В конце концов, в Эквестрии хватает таких существ как Виндиго, Большие Медведицы и древесные волки. На этом плане бытия обитают столь много существ столь странных, что куда более сложная, чем обычная, метафизическая наука только-только начинает вникать в особенности их существования. Эквестрия, в конце концов, — это земля, что существует в космическом царстве хаоса, если верить самым древним и уважаемым текстам. Не так уж и странно поверить, что существа из космоса, существа, определенные состояниями чистой энергии, способны прижиться на этом земном ландшафте.

— Вы хотите сказать в таком случае, что устройство параспрайтов необъяснимо? — заметила я. — Как ученый, вы со спокойной душой миритесь с таким заключением?

— Ну, честно говоря, — сказала Твайлайт. — У меня так и не выпало возможности изучить их вблизи.

Она сглотнула.

— Не то чтобы я хотела. Все, о чем я на тот момент беспокоилась, — так это о том, чтобы прогнать этих мелких мерзких тварей из деревни, чтобы они не смогли более причинить никаких разрушений.

— И вы в этом преуспели?

— Ну, деревня же стоит на своем месте по сей день, разве нет? — она кратко хихикнула. — В последний раз, когда я их видела, их уводили в гущу Вечносвободного Леса.

— Вечносвободного Леса?

— Да.

— И они по-прежнему сохраняют способность поглощать все, что им попадется в больших количествах и размножаться по экспоненте?

— На… наверное…

Я склонилась ближе.

— Тогда что же им к этому дню помешало размолотить весь лес в труху?

Твайлайт моргнула. Ее взгляд растерянно упал на пол.

— Эм…

— Судя по тому, что вы описали, — заговорила я. — Они практически неостановимы. Каким же образом они не съели весь лес, весь ландшафт, да что там, всю планету? Судя по наблюдениям, никаких причин считать, что мы сидим на гигантском, спрессованном в монолит шаре бессчетных параспрайтов, одиноко летящем в космосе, у нас нет.

— Я не… я не понимаю, чего вы от меня хотите, мисс Хартстрингс, — сказала Твайлайт, нервно содрогнувшись. — С той кошмарной недели, в которую нам пришлось разбираться с этими маленькими жуками, я с ними больше ни разу не сталкивалась.

— Ни с единым?

Она помотала головой.

— Нет.

— Разве вам это не кажется немного странным, с учетом их скорости размножения и урона, который они, очевидно, причинили… — я сглотнула. —…если на то пошло, почему же нашествие, с которым пришлось разбираться Селестии где-то в другом месте, не нанесло никакого вызывающего достаточно беспокойства ущерба?

— Вы хотите сказать, что в природе параспрайтов что-то не сходится?

— Нет, мисс Спаркл, — сказала я. — Я пытаюсь дать вам понять, что даже само существование параспрайтов, для начала, абсурдно. Они фундаментально, научно, логически нереальны.

— Но… — Твайлайт нервно улыбнулась. — Это же невозможно! Мои друзья и я, мы все видели их собственными глазами! Мы выгнали их из города! Нам пришлось чинить полдеревни, ну ради же светлых небес!

— Я не пытаюсь ставить под сомнение вашу память, мисс Спаркл, — сказала я. — Только лишь сущность того, на чем ваши воспоминания сосредоточены.

— Если вы мне не верите, просто сверьтесь с зоологическими архивами! — сказала Твайлайт. — Определенно, вы найдете там какую-нибудь информацию об этих созданиях.

— На самом деле, я так и поступила, — сказала я с ехидной ухмылкой. Махнув ей, чтобы она посмотрела, я вновь развернулась к столу, полному исследовательских материалов. — Я провела весь день, вчитываясь в эти книги из вашей коллекции Семейства Насекомых Эквестрии. Ни разу параспрайты даже не упоминаются ни в одном из этих томов. Так что, перейдя к другим источникам, я просмотрела книги по криптозоологии, космической астробиологии, об элементальном интеллекте и призванных магией существах.

— И как?

Я помотала головой.

— Ничего. Ни одна из этих книг также не содержит никакой информации по параспрайтам, — я бросила на нее взгляд. — Вы же знакомы, случаем, с содержимым этих книг?

— В этой библиотеке очень мало книг, которые я хотя бы не просмотрела вкратце…

— Вы помните, что читали когда-нибудь о параспрайтах?

— Ну…

— Подумайте хорошенько, мисс Спаркл, — отметила я. — За все ваши годы чтения, разве вам никогда не доводилось наткнуться на текстовое их упоминание?

Ее лоб наморщился в задумчивости, но она не сказала ничего.

Я посмотрела на нее.

— Вы когда-нибудь видели иллюстрацию с ними?

Она закусила губу.

— Слышали о них?

Она подняла на меня взгляд, сглотнула и сказала:

— Только потому, что нет никакого записанного знания об этом виде, вовсе не значит, что они никогда прежде не появлялись в Эквестрии.

— Даже если это существа, единственным способом размножения которых является поглощение всего, что попадется им на глаза, и сотворение дубликата самого себя с пугающей скоростью? — спросила я. — Мисс Спаркл, то, о чем мы говорим, является существенной угрозой жизни цивилизации.

— Ну… — Твайлайт пожала плечами. — Единственный возможный ответ, который я могу придумать, — это то, что они возникли совсем… недавно…

Я мягко улыбнулась, глядя пристально на нее.

Она моргнула несколько раз рассеянно, а затем бросила взгляд на меня.

— Но… но как это вообще может быть возможно?

Я усмехнулась и захлопнула книгу.

— Вопрос века… для роя века.

 

В хижину я вернулась затемно. При мне было несколько библиотечных книг, но я не слишком-то ожидала извлечь из них что-нибудь полезное в одиночку. Я провела весь вечер с Твайлайт Спаркл. Вместе мы прошерстили множество номеров научных журналов, охотясь на самую неуловимую из добыч. Единственная причина, по которой я наконец ушла, заключалась только лишь в волне холода, что принесли с собой несущие забвение нити судьбы.

Войдя в дверь и засветив лампу телекинезом, я тут же застыла на месте. По центру моей койки сидела знакомая оранжевая фигура. Кот посмотрел на меня своими ярко-янтарными глазами, отразившими звездную ночь за окном. Он даже близко не казался напуганным.

Я моргнула, глядя на него. Я оглянулась на стены хижины. Я увидела, что одно из окон открыто: я оставила небольшую щелку, чтобы, пока меня нет дома, внутрь затекал прохладный воздух. С понимающей улыбкой, я вновь повернулась к коту.

— Ну что, значит, ты уже устроился здесь как дома, а, Ал?

Кот только лишь продолжал глядеть на меня неотрывно.

Настороженно оглядываясь на него, я закрыла дверь хижины за собой. Я заперла нас обоих внутри, а он по-прежнему сидел, не пытаясь сорваться прочь.

— Хммм… Ну, ты определенно храбр, в этом тебе не откажешь, — я принялась стягивать с себя седельную сумку и кошель, полные библиотечных книг. — Но тебя ждет реально скучное времяпровождение, если ты уверен, что сможешь здесь остаться надолго. Не думаю, что ты захочешь жить с незнакомой пони, которая снова становится незнакомой каждые несколько часов.

Кот только лишь зевнул и несколько раз лизнул себе плечо.

Я положила рядом с койкой лиру, помедлила немного и пошла к мешку с кормом. Насыпав немного рыбных сухариков в деревянную миску, я слегка ей потрясла и наклонила на бок. Внезапно Ал, спрыгнув с койки, подбежал ко мне и наклонил голову к миске с едой.

— Хммм… — криво улыбнулась я. — Ясно, что тебе действительно от меня надо. Спасибо, что подал надежду мне на то, что будет, когда я заживу с красивым жеребцом.

Я поставила миску на пол. Ал опустил свои усы в нее, зарылся носом в еду и принялся хрустеть.

Я подошла к койке, поднимая на ходу библиотечные книги. Середина кровати по-прежнему была теплой в том месте, где лежал, свернувшись, Ал. Это было странным образом радостное ощущение. Расслабившись с глубоким вздохом, я уселась на задние ноги и кинула взгляд на моего неожиданного гостя. Я не знаю, что в действительности меня вдохновило начать говорить. Может, причина в том, что весь день я изучала совершенно абсурдную тему, а потому мне захотелось сделать что-нибудь не менее глупое.

— Я зашла к Твайлайт Спаркл и принудила ее к краткой исследовательской сессии, — рассказывала я, пока Ал ел. — Только между нами: мы нашли всего одно-единственное упоминание параспрайтов.

Я перебирала книги, продолжая рассказывать:

— Это был журнал Эквестрийских биологических исследований. И угадай… он был напечатан меньше трех месяцев тому назад, — я вскинула бровь, бросив взгляд в сторону Ала. — Единственная записанная информация о параспрайтах, и она была написана каким-то ученым всего несколько месяцев спустя после того, как эти твари уничтожили пол-Понивилля.

Ал продолжал с увлечением жевать, размахивая передо мной хвостом.

— Ну, естественно, раз это был действительно абсолютно новый вид, обнаруженный буквально только что, вполне логично было ожидать, что что-то будет написано про этих жуков уже после факта открытия. И все же я просто не могу себя заставить поверить в то, что целая библиотека, которой управляет Твайлайт, хранит в себе ровно одно упоминание признанного существования параспрайтов. Насколько я знаю, пони, который написал эту статью, был под влиянием ее попыток переписать историю, точно так же, как и я сама, Селестия и любой другой житель деревни. Ты же знаешь, о ком я говорю, когда говорю «она», так? Она — всего лишь внеземной дух-аликорн, хранящий души в лимбе Царства Неспетых меж Небесных Твердей. Это же… не звучит безумно, нет?

Ал облизал себе щеки и уставился на меня издалека. Его уши дрогнули.

Я вздохнула.

— Ага… звучит так же безумно, как и вера в то, что параспрайты способны съедать в миллион раз больше своего веса и мгновенно размножаться, — пробормотала я. Я обвела взглядом освещенную масляной лампой хижину и остановила глаза на древнем фолианте, покоящемся на полке. — Звучит не менее безумно, чем бред в личных записях доктора Кометхуфа. Но… Но Царство Неспетых существует! Она существует! Я знаю это, я видела его собственными глазами…

Лицо мое исказила гримаса, когда холод пробежался по моим ногам, заставив их задрожать. Я поправила рукава толстовки.

— А теперь я начинаю говорить как Твайлайт…

Ал потянулся, помотал головой и прошелся, крадучись, по комнате. Он остановился на полу у моей койки и свернулся в ленивый клубок.

— Хммм… — я болезненно улыбнулась ему. — Как раз то, что мне нужно — живое существо, которое будет слушать, как я вслух говорю свои мысли по кругу.

Вздохнув, я протянула копыто и погладила ему спину. Он не сопротивлялся моему нежному касанию.

— Бедолага, — проговорила я. — По крайней мере, ты будешь сыт, пока будешь рядом со мной. Это ведь самое главное, ведь я права?

Кот уложил голову между рыжих лап и закрыл глаза, медленно вздымая и опуская бока.

Я села прямо и сделала глубокий вдох.

— Может, единственный вариант моих действий, благодаря которому я не буду чувствовать себя сумасшедшей — это допросить как можно больше пони в городе насчет параспрайтов и посмотреть, насколько сумасшедшее меня они, раз верят во что-то, во что их верить заставили, — я улыбнулась и снова потянулась погладить Ала. — Кто знает? Может, я смогу этими красками написать картину. Как только у меня появится запретное знание истины, которую хочет скрыть от меня она, я смогу читать между строк, так?

 

— Параспрайты? Фу. Отвратительные мелкие вредители. Они съели веранду моего любимого кафе. Мне пришлось жить целую неделю без возможности посетить мое самое любимое местечко для чтения в городе. Хммм? Ну, нет, я не думаю, что это странно, что мы перестроили все поврежденные дома так быстро. Жители этого городка и раньше совершали вместе великие дела. Вы здесь бывали во время большой бури в 992 году? И все равно, ничего не может сравниться с тем, что параспрайты сделали с этим местом около года назад… погодите, это было уже год назад? Так много странных вещей творилось в этой деревне. Да что там, мы только-только отошли после атаки взбесившейся Малой Медведицы, как буквально через месяц жуки заполонили тут все.

 

— Ага, я тут была, когда атаковала Малая Медведица. Гигантский медведь развалил два дома в жилом квартале, но на этом все и закончилось. Спасибо Селестии, что она не причинила еще больше разрушений! Хммм? Почему она не причинила больше ущерба? Хотите сказать, что вас здесь тогда не было? Я видела собственными глазами: Твайлайт Спаркл вышла как из ниоткуда и успокоила чудовище, отправив его затем с миром назад в Вечносвободный Лес. Думаю, она тогда немного перетрудилась, хех. Хмммм? Ну, потому что она невероятно облажалась, когда пришла спасать город от параспрайтов. Она только ухудшила нашествие!

 

— Едрена вошь, для нас всех это было сюрпризом! Твайлайт Спаркл — умнейшая, самая здравомыслящая и талантливая единорожка в этих местах. Я видела, как она превращает камни в шляпы, призывает двери прям из воздуха и даж выращивает магические усы на малышах-драконах! Хех… Она наша милая фокусница, наша Твай. Но она не какая-нибудь ловкачка; она ученица самой Принцессы Селестии! Я смотрела, разинув рот, как она унесла левитацией целую здоровенную Малую Медведицу совершенно в одиночку. Так шо, думаю, вы себе можете представить, как мы все были поражены, когда она взяла и испортила свое вороченное-навороченное заклинание, которым она хотела заставить параспрайтов перестать жрать все подряд. Они оттого стали еще опаснее и практически стерли наш семейный амбар в порошок! Я, конеш, никогда не смогу винить Твайлайт в том, шо эти твари сотворили с деревней. Думаю, эт потомушт я по сей день никак этого не пойму, и, я так думаю, она тоже. Но так всегда ведь, когда имеешь дело с чем-то, в чем нет смысла, так? Хммм? Нет, я и не думала искать этих вредителей после того, как мы их выгнали из города. Вам лучш поспрашивать Мэра. Она следит за местным лесничими делами!

 

— Я посылала мисс Дэш на несколько пролетов над Вечносвободным Лесом, буквально сразу после восстановления центра Понивилля. Я подумала, что пегас с ее способностями к скорости и ловкости сумеет не только обнаружить этих ужасных монстров, но и к тому же поймать одного-другого. К сожалению, после трех дней прочесывания страшного леса подряд она вернулась с пустыми копытами. Когда Рейнбоу Дэш не может что-то найти и догнать — можете быть уверены, значит, это безнадежно. После того напряженного месяца, мы никогда более не пытались искать этих существ. Мне неприятно признавать, что это как раз прекрасный пример «с глаз долой — из сердца вон», но у нас и без того было слишком много других неотложных дел, а потому весь этот изнуряющий труд по продолжению поисков совершенно того не стоил. К тому же, это было не в моей власти, так как судьбу экспедиции для поисков параспрайтов решал городской совет, и ни один из правящих членов кабинета не считал, что на этот проект имеет смысл тратить время и деньги. Параспрайты просто больше ничего не значили. И, честно говоря, я… в некотором роде забыла про них, пока вы мне только что не напомнили.

 

— Любопытно, кстати. Я даже и не думала об этих ужасных крылатых злодеях уже очень давно. Вполне логично было вам предположить, что они должны были бы быть на передовой моих ночных кошмаров, с учетом того, какой ужасный беспорядок они сотворили с этим Бутиком. Это весьма досадно, в самом деле. Я помню о первом моем впечатлении о них как о милых и очаровательных существах. Почему столь чудесное должно обязательно обернуться такой напастью? Определенно, какой-то странный каприз природы, если интересно мое мнение. Именно потому я не слишком люблю отдых вдали от цивилизации. То, что живет в Вечносвободном Лесу, должно оставаться в Вечносвободном Лесу, и нам самим лучше не совать свой нос в их дело. Хммм? Ну… нет, я не знаю в точности, пришли ли они из Вечносвободного Леса или нет. Я только предположила, что дело может быть в этом, с учетом того, что отель Подкова стоит на самом дальнем краю города, как раз на границе с Лесом, и именно эта постройка получила больше всего повреждений.

 

— Нам пришлось перестроить Отель Подкова с самого фундамента. Ну, я говорю «мы», потому что мы со Спайком добровольно вызвались в прорабы стройки. Я… чувствую личную ответственность за то, какими опасными обернулись эти существа. Никто мне этого не говорил в лицо, но мне кажется, большинство жителей деревни считало, что я задолжала деревне слишком много, чтоб это можно было выразить словами. И все же это был интересный опыт. Я думаю, я от природы одарена способностями в руководящих областях и потому я постаралась убедиться, что отель был восстановлен этаж за этажом, стена за стеной, кирпич за кирпичом, с абсолютной точностью и заботой. Ни единого кусочка строительного материала не было потрачено впустую. И к тому же, мы уложились в рекордный срок и отель был сдан к концу месяца! Верно, для перестройки остального Понивилля потребовалось времени гораздо меньше, но это потому, что это место пострадало гораздо больше всего остального города. Что? Ну, нет, думаю, я не знаю, почему параспрайты съели у этого здания так много несущей структуры, не тронув практически остальные дома. Может, что-то было в материалах, из которых он был изначально сложен, что их привлекло. Они были голодны, в конце концов. Даже во всем этом хаосе вкус в любом случае напрямую зависит от аппетита. К тому же, отель Подкова был ближайшим к краю Вечносвободного Леса зданием и, вполне возможно, что создания порвали его уже на пути из Понивилля. Хотела бы я объяснить, каким образом работают организмы параспрайтов, но, честно вам признаюсь, я не знаю. Да и нельзя сказать, что я — единственная пони, что провела с этими существами больше всего времени.

 

— А? Да ничего подобного! Это не я! Я ненавижу этих существ! Я спала на облаке, никому не мешала, когда они вдруг такие: «Эй, давайте посмотрим, сколько наших братьев и сестер сможет прилепиться к твоей шкуре!» И я типа: «Это не круто, чуваки. Грубо». А потом они были везде. Я полетела сквозь них, и было это будто я плыла по детсадовскому шариковому бассейну. Ыыххх. Совсем не круто, я скажу. Я не знаю, что вообще Флаттершай увидела в этих мелких дерьмецах. А? Ага, вы меня правильно услышали. Флаттершай чуть ли не замуж собралась выйти за этих проклятых штуковин, она с ними только и делала, что обнималась. Откуда мне знать, что она в них увидела?! Сами идите у нее спросите! Это именно она первая обнаружила параспрайтов! Если кто-нибудь знает что-нибудь про них, так это она!

 

Я постучала в дверь коттеджа на краю Вечносвободного Леса. После нескольких часов бесед с разными пони мои поиски привели меня сюда. Тихий говорливый ручеек сверкал подо мной, а холодный сентябрьский воздух звенел от пчел, бабочек и певчих птиц. Я весьма завидовала необычному и красивому месту, которое себе выбрала в качестве дома местная укротительница животных. Я сделала в уме пометки по поводу садоводческих приемов, которые хотела бы опробовать у своей хижины в свободное время.

Хех… будто у меня в эти дни вообще есть «свободное время»…

Я осознала, что прошла целая минута, а Флаттершай по-прежнему не ответила на мой стук. Так что я постучала вновь, на этот раз громче. Я знала, что она внутри. Я видела, как она поливала цветы у стены коттеджа, когда я шла по длинной тропинке. Она… Она убежала при виде меня?

Вздохнув, я постучала в третий раз. Наконец полный страха писк раздался изнутри здания:

— Ч-чего вы хотите?

Я дружелюбно улыбнулась и заговорила:

— Мисс Флаттершай, меня зовут Лира Хартстрингс. Я беру у жителей Понивилля интервью для исследовательского проекта и мне интересно, можете ли вы быть столь любезны, чтобы уделить мне несколько минут вашего времени?

— Эм… о к-каком таком интервью вы говорите?

— Ну, видите ли, я работаю над изучением параспрайтов и я слышала, что вы были непосредственной свидетельницей нашествия, случившегося несколько месяцев назад…

— Ааай! Н-нет! Я не знаю ничего о параспрайтах! С чего вы решили, что я знаю что-нибудь о параспрайтах?

Я моргнула в неловкой растерянности.

— Эм… кое-кто упомянул мне, что… ч-что вы были первой, кто их обнаружил, прежде чем они размножились по всей деревне …

— Я… Я-я не знаю, о чем вы говорите! Я не вывожу параспрайтов! Эти маленькие существа ужасно меня пугают!

— Мисс Флаттершай, я вас ни в чем не обвиняю! — тревожно воскликнула я. — Мне просто надо узнать больше об этих насекомых, и вы были той пони, которая, вроде как, провела с ними больше всего времени …

— Я не могу вам помочь! Мне очень-очень жаль!

— Я только хочу задать несколько…

— Мне очень жаль! Но я не могу!

Коттедж затих внутри. Я постояла на месте, раздув ноздри в кратком выдохе. Я прошлась в задумчивости копытом по подбородку. Чувствуя, как меня затапливает волна холода, я развернулась кругом и пошла прочь от дома.

 

Я постучала в дверь коттеджа.

С другой стороны пискнул голос:

— Д-да?

— Мисс Флаттершай? Меня зовут Лира. Ваша подруга, Твайлайт Спаркл, сказала мне, что вы здесь, в Понивилле, местный знаток животных.

— Да?…

— Мне интересно, могу ли я задать вам пару вопросов, на которые может ответить только пони с вашими знаниями и опытом?

— Вам… Вам нужна помощь с проблемой, как-то связанной с животными?

— Да. На самом деле, именно так… — я наклонилась вперед. — Но мне было бы гораздо проще задавать вопросы, если бы между нами не было толстой двери.

— И… извините. Я ужасно занята. У меня много животных, которым нужна забота и еда. Это срочно?

— Ну, вы единственная пони в этой части Эквестрии, которая знает что-нибудь о животных, которых меня послали изучать.

— Каких животных?

— Ох… — я топнула по обочине тропинки и оглядела газон перед коттеджем. — Вы знаете, ну, обычные. Белки. Бурундуки. Синие сойки…

Я сглотнула.

—… параспрайты …

— Параспрайты?!

— Н-но по большей части белки! Можем мы…

— Нет! Извините! — пропищал голос. — Но я не могу вам помочь. Вам придется попросить кого-нибудь другого!

Я вздохнула. Я развернулась и пошла прочь.

 

Я постучала в дверь коттеджа.

Голос пропищал с другой стороны:

— Чего вы хотите?

— Это Капитан Хартстрингс из Кантерлотской комиссии по животным! — сказала я твердым властным голосом. — От лица самой Принцессы Селестии я должна немедленно поговорить с живущим в Понивилле укротителем животных! Это вопрос эквестрийской национальной безопасности! Мисс Флаттершай, я прошу вас, чтобы вы вышли и поговорили со мной!

— Я… я-я… Я…

— Мисс Флаттершай?! Пожалуйста, откройте дверь немедленно! Судьба государства зависит от этого!

— К-капитан… Кантерлот… Селестия… Б-Безопасности… — раздался протяжный стон и затем мягкий удар у самой двери.

Я моргнула.

— Флаттершай? — я моргнула еще раз. — Флаттершай? Вы…

Я закусила губу.

— В-вы в сознании?

Ответа не было.

Я застонала раздраженно. Упершись в дверь, я стукнула об нее головой несколько раз. Со вздохом я развернулась и, опустив голову, двинулась по тропинке.

 

Я постучала в дверь коттеджа.

— Ыннх… Эм… К-кто там?… — устало спросил голос с другой стороны.

— Мисс Флаттершай, с вами все нормально? — спросила я, прижавшись к двери. — На слух, вам явно нехорошо.

— Ооохх… Я… Я не знаю. Похоже, я долго спала, но я не помню, чтобы я засыпала… особенно на п-полу… — наступила краткая пауза, затем прозвучал тревожный писк. — Эм, а вы кто?

— Меня зовут Лира Хартстрингс. Я только что вернулась из библиотеки Понивилля, и мне было интересно узнать…

— Да?…

Я закусила губу и переступила с ноги на ногу. Я оглянулась назад, глядя сквозь край Вечносвободного Леса в направлении сердца городка. Я представила себе хижину на противоположном его конце, где меня ждало, мотая хвостом, одинокое существо. Я медленно улыбнулась. Прочистив горло, я вновь развернулась лицом к двери коттеджа.

— Ну, я в городе новенькая. И… и я обнаружила кота у хижины, в которой я поселилась.

— Кота?…

— Ага, такой замечательный малыш. Очаровательный до невозможности. Но… Эм… мне кажется, он бездомный. И, типа, он гуляет постоянно вокруг моего дома, и мне очень жалко стало бедолагу. Так что я начала его подкармливать чем-нибудь, день ото дня. Сначала только водой, потом кусочками сухого корма из рыбы, а теперь он настолько освоился у моего жилища, что даже зашел внутрь и устроился, как у себя дома. И, ну, мне нравится, когда этот мой новый маленький дружок рядом со мной, но я не знаю, все ли я делаю как положено. Потому этот милый библиотекарь из центра города, ее зовут Твайлайт Спаркл, сказала мне, что у нее есть подруга по имени Флаттершай, живущая на краю Понивилля и она… ну … вы — величайший знаток диких и домашних животных в этих местах, и что если я хочу узнать, что мне делать дальше с котом, вы будете лучшей пони, к которой можно обратиться. Так что мне интересно, можете ли вы мне помочь?

Наступил краткий момент тишины. Затем я услышала звук открываемой защелки замка в двери коттеджа, который ни с чем нельзя перепутать. Дверь открылась и с той стороны порога на меня уставилась хрупкая пегаска.

— Как его зовут?

Я улыбнулась.

 

— Оооо… — проворковала Флаттершай, опустившись на передние колени посреди моей хижины. — Иди сюда, Ал! Какой ты красавец, а?

С впечатляющим изяществом, она смогла заманить рыжего кота себе в передние копыта. Прижав его ласково к груди, она нежно гладила его макушку.

— Ох! Да ты просто машина для урчания, не так ли? И у тебя такая восхитительная янтарная шкурка! Как живой апельсиновый шербет! Хихи!

— Как… — я прищурилась, обходя ее кругом и разинув рот на то, с какой легкостью она держала маленького зверька. — Как вам удалось с такой легкостью заставить его запрыгнуть к вам в копыта?

— Я не заставляла его ничего делать! Ал от природы очень ласковый! — сказала Флаттершай, качая его в копытах. — Вы хотите сказать, что никогда не пытались его поднять?

— Я… эм… — я почесала затылок. — Думаю, я просто считала, что коты любят личное пространство, или типа того. Они же противоположности собак, разве нет?

— Все животные разные, мисс Хартстрингс, — сказала Флаттершай. — Как и пони. Все, что нужно — это узнать их поближе, и вот, глядите: этот паренек очень любит вести себя дружелюбно.

Она склонилась и потерлась нос к носу с маленьким котом.

— Хихи. О да, он очень ласковый. Не сомневаюсь, что ему здесь очень уютно.

— Хех. Ну, я старалась.

— Ммммм… — Флаттершай указала на ковер рядом с моей койкой. — Может, даже немного чересчур уютно…

— А? — я глянула туда и увидела нечто, чего определенно не было там, когда я уходила. И это определенно объясняло внезапный посторонний запах в доме.

— Ох, ради любви Луны… — проворчала я и, схватив совок, немедленно убрала кучу. — Чувствую себя идиоткой.

— Ни к чему. Вы сделали много хорошего для этого кота, — сказала Флаттершай, медленно проводя копытом по его шерсти и внимательно ее разглядывая. — Волоски у него выглядят здоровыми. Зачастую сбежавшие из дома страдают от недоедания, но этот выглядит так, будто у него с питанием не было никаких проблем уже давно.

— Значит, он все-таки сбежавший? — спросила я, возвращаясь после завершения своей работы. — В смысле… эм … вы же можете сразу понять, если он был рожден диким?

— О, едва ли он дикий, — сказала Флаттершай. — Он слишком дружелюбный и ласковый. К тому же он кастрирован.

Я моргнула.

— Правда? О-откуда вы знаете?

Она только лишь мягко и знающе улыбнулась.

Я покраснела.

— Хех. Ну, думаю, вы стали знатоком животных благодаря тому, что обращаете внимания на… кхм… маленькие жизненные детали.

— Скорее всего, он принадлежал пони, которые жили в этой хижине до вас, — сказала она, поставив Ала обратно на лапы и погладив ему спину. — Вы знаете чего-нибудь о предыдущих жителях этого дома?

— Ээээээ…

— Или он мог прийти сюда из другого дома. На самом деле, по Понивиллю бродит несколько бездомных кошек. Я думала, что подобрала их всех и раздала желающим, но, по-видимому, одного я пропустила.

— Ненадолго, пожалуй, — сказала я с улыбкой. — Итак, типа, что я могу сделать, чтобы удостовериться, что он будет настолько здоров, насколько это возможно?

— Ну, в самую первую очередь… — Флаттершай посмотрела на меня. — Кастрирован он или нет, нельзя сказать, когда в последний раз он прививался, если прививался вообще.

— Ох, убиться мне! — я стукнула по лицу копытом.

 

— Ему это не повредит, — сказала Флаттершай. Мы сидели вдвоем у стены стерильной комнаты, наблюдая за тем, как понивилльский ветеринар ставил первый из нескольких уколов тревожно вздрагивающему Алу. — Вам ни к чему волноваться. Это только поможет ему и вам тоже быть здоровее на долгое время.

— Ага… — проговорила я тихо в ответ. Мой взгляд не отрывался от ярко-янтарных глаз Ала, смотрящих на меня издалека. — К-кто волнуется? Я не волнуюсь…

Я сглотнула.

— Все будет просто прекрасно.

Флаттершай тихо хихикнула.

— Хотела бы я, чтобы все горожане, повстречавшие бездомного кота, проявляли столько заботы и беспокойства, как вы. Очень жаль, что так много животных остаются без дома.

— Я только хочу убедиться, что о нем кто-нибудь позаботится. Разве это так уж безумно?

— Что вы, совсем нет, мисс Хартстрингс, — Флаттершай мягко похлопала по рукаву моей толстовки. — Вам ни к чему так нервничать.

— Дело не в этом… — я помотала головой и посмотрела на нее. Я была удивлена, сколь быстро наши роли поменялись местами. Интересно: сработал бы такой разговорный трюк с Эпплджек, если бы я упомянула ей яблоневые сады, или с Твайлайт, если бы я упомянула ей книги, или с Рейнбоу, если бы я упомянула ей… взрывы?

— Есть… эм… — я сделала глубокий решительный вдох, готовясь упомянуть то, с чего начались все волнения сегодняшнего дня. В конце концов, невозможно предсказать, когда наш разговор окажется обрезан заиндевевшей волной забывчивости. — Есть кое-что, о чем я собиралась у вас узнать. Кое-что о… животных в целом.

— О, конечно, это ведь моя любимая тема для разговора! — сказала Флаттершай.

— Хех… — я тихо усмехнулась. — Я бы и не догадалась.

Я прочистила горло и попыталась заговорить…

Только Флаттершай заговорила раньше меня.

— В конце концов, связь между пони и животными — самая фундаментальная вещь, лежащая в основе процветания Эквестрии, — сказала она, наблюдая за тем, как Алу ставят последний укол. — По крайней мере, я в это верю. Мы все слуги этого мира, в конце концов. Это, конечно, относится не только к пегасам. Если мы все не будем заботиться о животных с глубочайшим уважением и величайшей нежностью, мы рискуем превратить этот мир в неприятное, разоренное место. Пони положено общаться с землей, не менять ее. В противном случае мы будем похожи на кого-нибудь вроде алмазных псов или минотавров, и вы знаете, на что похожи их родные земли. Там почти нигде нет лесов и дикой живности.

— Да, но…

— Я думаю, что природа Творения таит в себе энергию, благодаря которой пони не перестают желать защищать все, что ценно, — сказала Флаттершай со спокойной, теплой улыбкой. — Нас тянет быть добрыми, творить добро всякой жизни, что нас окружает. Это сила, что выходит далеко за пределы нормального общения.

— Это все очень интересно, но мне действительно нужно спросить вас о…

— Как вы думаете, разве опора на написанное слово не ограничивает нас?

Я поглядела на нее, разинув рот. Медленно я восстановила дыхание, чтобы сказать:

— Все мое существование определено словами, Флаттершай. Чем больше я читаю, чем больше я позволяю словам поглощать меня, тем больше я чувствую, что теряюсь. Иногда… иногда я боюсь, что сойду с ума от всей этой информации, что окружает меня, как логичной, так и нет, — я сглотнула и провела копытом по гриве. — Но… все-таки это я обычно философствую внезапно и без причины. Может, это всегда было моей ошибкой: верить в то, что слова столь бессмысленны, и при этом все равно так много их использовать, чтобы нести всякое…

К этому моменту к нам подошел ветеринар и положил Ала мне на копыта.

— Вот и все, — сказала она, улыбаясь милой улыбкой нам с Флаттершай. — Совсем как новенький. Он такой ангел, кстати. Практически совсем и не дергался.

— Ну… эм… — я нежно гладила его, глядя снизу вверх на кобылу. — К вечеру с ним уже будет все хорошо?

— Ну… Он, может, будет немного не в себе, но вы просто постарайтесь дать ему ту пищевую добавку, которую я вам записала, и он вскочит на ноги уже максимум через пару дней.

— Хорошо. Большое спасибо, доктор, — я опустила взгляд и повернула усатую мордочку Ала, чтоб он посмотрел на меня. — Ну, ты, похоже, не возражаешь, чтобы в тебя тыкали так много иголок и все такое. Уверен, что ты не дикобраз?

И в этот момент Ал мяукнул и потерся носом о мое копыто.

Я моргнула, приоткрыв рот.

— Это… это первый раз, когда он издал передо мной хоть один звук!

Флаттершай наклонилась вперед.

— Скажите мне, мисс Хартстрингс, вы его поняли?

— Я-я… — заикалась я. Чем дольше я смотрела на маленького кота, тем быстрее улетучивался груз с моих плечей. Внезапно я перестала понимать, почему я чувствовала себя так тревожно и беспокойно о чем-либо вообще. Он замурлыкал и устроился уютно в моих передних ногах, в которых я его нянчила. Я никогда не чувствовала ничего теплее, мягче и любимее во всей своей жизни.

— Думаю, я начинаю, Флаттершай, — в конце концов ответила я, пробивая голосом хрупкую улыбку.

 

— Значит, годится любой песок? — спросила я.

Флаттершай подошла со мной ко входу моей хижины в янтарном сиянии заката.

— Раз он так долго прожил снаружи, вы можете заполнить лоток песком, что есть вокруг вашей хижины. К тому же, я вам могу посоветовать добавить листьев и сосновых иголок по краям лотка, чтобы окружение ему было привычнее. Кто знает, сколько он прожил на краю леса, в конце концов.

— Да… — я повернула голову и улыбнулась Алу, свешивающемуся с края моей седельной сумки и сонно моргающему от эффекта ветеринарных уколов. — Тогда, типа, через несколько недель я могу попробовать покупать наполнитель в магазине?

— Пока вы будете делать все постепенно, вы тем самым не нарушите его комфорт, — сказала Флаттершай с доброй улыбкой. — Я рада за вас, мисс Хартстрингс. Это самый милый рыжий котик из виденных мной уже за долгое время.

— Хех… ага, — сказала я. — Такая я вот везучая. Сколько же ему лет, как думаете?

— Я вынуждена согласиться с ветеринаром. Ему, похоже, около двух лет, или, самое меньше