Эй! Земля вызывает Морнинга! Вставай давай, ленивый круп! 2 страница

 

Громко прозвенел колокольчик, висящий над дверью в Бутик Карусель. Рарити была слишком занята бегом галопом из одного конца интерьера в другой, чтобы обратить на него внимание.

— Ой-ей, куда я дела все ленты? Я совершенно точно должна захватить ленты с собой! Да падет проклятье небес на меня, если платье Флаттершай развалится, а мне совершенно нечем будет его починить! Тьфу! Я чуть не забыла! Платье Твайлайт! Одна из этих сверкающих звездочек с узора просто обречена отвалиться!

— Эм… — поморщилась я слегка, шагая на нервно трясущихся ногах в ее владения. — Мисс Рарити? Я… я вас застала в неудобное время?

— Неудобное время? О, нет, нет, нет! Чепуха! — Рарити легкомысленно рассмеялась, набивая мириады всяких неудобно упирающихся вещей в украшенный рубинами сундук. — Осталось всего два дня до Гранд Галопинг Гала и я уже не знаю, что делать! Как же это вообще может быть неудобным временем?!

Она остановилась и провела копытом по заметно растрепанной гриве.

— О благая Селестия! Рейнбоу Дэш лучше бы серьезно отнестись к моим предупреждениям насчет того, чтоб держать подальше от дождевых облаков свою позолоченную корону! — глаза модистки на мгновенье вспыхнули, как раскаленные угли. — Если она заржавеет на танце, клянусь, я намотаю ее трахею в три оборота вокруг ее ушей!

— Кхм, — я храбро встала перед ней. — Я… ох… я знаю, что это уже последний момент и все такое, но я надеялась, что вы можете…

— Нет, ни в коем случае! — Рарити помахала копытом у меня перед носом. — Прекратите, пока еще ничего не сказали, дорогая. Я приношу искренние извинения, но я не могу пошить платье или внести какие-либо изменения в готовые для любого моего клиента в данный момент! Если вы желаете что-то починить, поставьте свое имя в списке, и я обещаю вам, что займусь вашим заказом, как только вернусь!

— Но… — я закусила губу и тревожно поерзала. — Это… правда для меня важно…

— Я очень не хочу прибегать к большей настойчивости, чем той, что я уже проявила, мэм, — сказала она, ходя туда-сюда между своими разными инструментами. — Но это не обсуждается! И прежде чем вы спросите: нет, никаких гор битов, драгоценных камней или даже земляных наделов не хватит, чтобы хоть как-то склонить меня к противоположному…

С металлическим лязгом я опустила лиру на стол перед ней.

— Вселенский Вальс, — произнесла я.

Она застыла на месте. Она уставилась на меня.

— П-прошу прощения?

— Вселенский Вальс, — повторила я, глядя на нее твердо. — Я могу научить вас ему меньше, чем за один час.

Я сглотнула и добавила:

— Так, чтобы вы смогли танцевать его сходу, в любой ситуации.

Она немедленно бросила каждый кусочек ткани и ленты, что левитировала вокруг себя.

— Продано! — она бросилась ко мне и выхватила лист с измерениями моего тела из моего копыта. — Рассказывайте, чего вы желаете!

 

— Клянусь… — Карамель поправил галстук-бабочку на шее. Он топтался неловко рядом с другим жеребцом в свете утреннего солнца на северной окраине Понивилля. Оба они были запряжены в серебристую повозку, стоящую на уходящей далеко на восток дороге к Кантерлоту. — Эта штука меня задушит. Напомни, зачем я на это вообще согласился?

Внезапно прямо перед ним опустилась и зависла Винд Вистлер.

— Потому что мисс Рарити тебя убедила. А Рарити — близкая подруга Твайлайт Спаркл, — она любяще улыбнулась и поправила ему галстук как раз так, чтобы он лег идеально. — А Твайлайт Спаркл — не кто иная, как самая влиятельная жительница Понивилля, имеющая связи в Кантерлоте. И если мы хотим, чтобы наш новый бизнес оторвался от земли, нам надо демонстрировать всем, какие мы дружелюбные и услужливые.

Карамель вздохнул, закатил глаза и устало ей улыбнулся.

— Я думал, мы займемся доставкой посылок по домам, а не разодетых кобыл по королевским танцам.

— Всему свое время, Карамель, — внезапно прозвучал голос Тандерлейна. Он подошел к ним, идя бок о бок с Блоссомфорс, Клаудчейзер, Флиттер и, наконец, Рамблом. — Не у всех у нас есть крылья, чтоб перелетать через скучные моменты в жизни.

Карамель застонал:

— О, ну вот и пернатая банда. Пришли надо мной хихикать?

— Нууууу, Карамель! — улыбнулась Блоссомфорс. — К чему такая угрюмость? Мы же твои друзья. Мы просто хотели тебя проводить как положено!

— К тому же, тебя не будет всего-то только эти выходные, — добавила Клаудчейзер. — Эй… разве Винди не поедет с тобой?

— Она сказала, что догонит, — сказал Карамель, махнув в сторону своей невесты.

— Ага. Мне надо разобраться сначала с парочкой дел здесь, в городе, — кивнула Винд Вистлер. — А потом я направлюсь прямиком в Кантерлот, чтобы с ним встретиться.

— Что мне напоминает… — Карамель обернулся к ней. — Где бы ты хотела встретиться? Я слышал, там есть замечательное пончиковое кафе в центре. Как только, так сразу, завтра утром?

— Ммммм… Скорее, завтра в полдень, — сказала Винд Вистлер. — Мне нужно купить платье в торговом районе.

— Платье? — переспросил удивленно Карамель. — Но Винди, у нас обоих нет билетов на Гала! К тому же, танец к тому времени уже закончится!

— А кто говорил что-то насчет танца? — ухмыльнувшись, отметила Винд Вистлер.

— А?

Она вздохнула. Она подлетела к нему пониже и прошептала что-то на ухо.

Карамель слушал. Моргнув несколько раз, он покраснел как свекла.

— Ой-ей! — издалека фыркнул Тандерлейн. — Что-то мне подсказывает, будет у них все-таки кое-какой Большой Забег. [6]

— Ой, тихо! — Винд Вистлер показала язык своим друзьям и захихикала. — Ты, наверное, летал через слишком много дымных облаков, чтоб себе так мозги запачкать, Тандерлейн!

— Я… эм… и сам бы теперь не прочь душ принять, — ошеломленно произнес Карамель. Запряженный ему в пару жеребец захихикал. — А ты даже не начинай!

Раздался шаркающий шум. Все обернулись на него и увидели Амброзию, бегущую галопом к ним.

— Фух! Успела как раз вовремя! — она сняла шлем и махнула Карамелю. — Удачи тебе в дороге, парень!

— И ты весь этот путь пробежала, только чтобы это сказать?! — воскликнул Карамель.

— Хехех. Ага! Подумала, ты заслужил хоть какой-то оплаты и уважения, — глаза Амброзии сузились. — Эта «мисс Рарити», кажись, не сунет тебе ни единого бита за это, а?

— Оххх…

Винд Вистлер приложила копыто ко рту Карамеля и склонилась к Амброзии.

— Мы встретимся в Кантерлоте и устроим себе таким образом свидание.

— Да шо вы говорите…

— Ага, — добавила, кивнув, Блоссомфорс. — Они будут работать над планом своего доставочного бизнеса… или как там его.

Тандерлейн кашлянул:

— Думаю, кое-кто может кое-что доставить через годик примерно.

— Блоссом?

— Да, Винди?

— Шлепни за меня Тандерлейна.

— Хорошо, подруга, — раздался громкий шмяк.

— Ой! — Тандерлейн потер бок и нахмурился на свою половинку. — Ты теперь уже только ищешь повода.

Две рядом стоящие сестры-пегаски хором проворковали: «оооо!»

— Ой, идите вы!

Клаудчейзер и Флиттер захихикали. Амброзия усмехнулась. Рамбл, как всегда, был где-то в другом мире.

И к этому моменту, к ним прибежал, задыхаясь, крохотный фиолетовый дракончик.

— Планы меняются, ребята! — Спайк взобрался на дилижанс в одно движение. Потея, он поправил воротник костюма, в который было завернуто его миниатюрное тело и, почти не дыша, произнес: — Мы подъедем к Бутику Карусель, чтобы забрать девочек оттуда!

— Чего? — уперся жеребец рядом с Карамелем. — Они что, не могут удосужиться пройти пару кварталов и встретить нас здесь, после всего этого своего прихорашивания?

— Эй! — дыхание Спайка на мгновенье подсветилось пламенем. — Леди Рарити говорит, надо ехать, значит мы едем!

— Ясно, я уже понял, куда это все нас заведет, — Карамель закатил глаза, а потом улыбнулся Винд Вистлер. — Увидимся завтра?

— Я увижу тебя во сне.

— Хехехе… Я тебя раньше.

Она опустилась вниз и они нежно коснулись друг друга носами. После поцелуя в нос Винд Вистлер взлетела в воздух. Карамель махнул Спайку, который сразу же взял поводья.

— Вперед, на Гала!

— Ты, случаем, не имеешь в виду «в Бутик»?

— Э. Ага. Ехех. Точно.

Два жеребца потянули серебряную повозку прочь, а друзья Карамеля остались позади, махая им и желая удачи.

Амброзия опустила копыто и тут же усмехнулась.

— Никогда не смогу понять всю эту шикарную-расшикарную движуху вокруг глупого танца.

— Ну, Амбер, некоторым пони хочется время от времени немного экстравагантности в своей жизни.

Амброзия удивленно обернулась к своему боку, не веря своим ушам:

— Морнинг! Как долго ты тут стоял?

— Недостаточно долго, чтоб сказать свое слово, — мягко сказал жеребец. — Но неважно. Карамель знает, что я ему желаю всего самого лучшего. И Винди тоже.

Морнинг Дью обернулся к остальным и улыбнулся.

— Я слышал, в городе будет небольшая вечеринка, или типа того. Кто-нибудь из вас будет?

— Ох… — Блоссомфорс закатила глаза. — Ты имеешь в виду эта гениальная идейка Мэра насчет «утешительной вечеринки для тех пони, которым недостаточно повезло подрезать приглашение на единственное настоящее Гала в хрендцатый раз подряд?» Пф. Нет уж, спасибо.

— К тому же, мы все сами знаем, как устраивать вечеринки, и мы ими только и занимаемся, — гордо сказал Тандерлейн. Он глянул вниз на Рамбла. — Я прав, а, братишка?

Рамбл бормотал тихо себе под нос:

— Хммм… Ромашки? Одуванчики? Розы?

— Йо! Земля вызывает Рамбла!

— А-а? — Рамбл нервно подпрыгнул на месте, оглядывая стоящих над ним пони. — Чего?

— Какого сена ты там городил только что?

— Я не знаю…

— Ты не знаешь?

Маленький жеребенок сглотнул. Он невинно спросил своим тоненьким голоском:

— Какой в Понивилле самый красивый цветок?

— Ну шо… — махнула копытом Амброзия. — Вот, Морнинг Дью тебе может рассказать. Только для чего?

Она подвигала бровями:

— Неужели тут кое-какая мелочь намылилась подарить кобылке особый подарок?

— А? — Рамбл скривился. — Фу! Нет! Она, скорее всего, даже не любит цветы…

Блоссомфорс ахнула:

— Ооооо! Значит, все-таки есть кобылка!

— Нет никаких кобылок! — голос Рамбла сорвался, и он покраснел, сообразив, как он звучал со стороны. — Я даже не знаю, почему я вообще задумался о цветах…

— Ой надо же, что же нам делать? — Клаудчейзер игриво потрепала гладкую черную гриву Рамбла. — Рамбл превращается в романтичного жеребца прямо у нас на глазах!

— По крайней мере, хоть один пони в его семье, — добавила Блоссомфорс унылым тоном.

— Хех хех, ага… Эй! — Тандерлейн сердито посмотрел на нее.

Она хихикнула.

— Ыых! Вы, ребята, дураки совсем! — Рамбл нахмурился и обиженно уковылял прочь.

— Ооо! Не надо так, малыш Рамбл! — позвала его Флиттер. — Чтоб тебя, сестренка! Посмотри, что ты натворила!

— Я пойду догоню эту мелкую козявку, — простонал Тандерлейн. — А вы, девочки, идите куда-нибудь подальше. Клянусь, от вас всю неделю одни проблемы.

Блоссомфорс и двое других только лишь хихикнули и улетели прочь в противоположном направлении. Морнинг Дью наблюдал за тем, как расходится компания. С нежной улыбкой он обернулся и посмотрел в глаза Амброзии.

— Столько возбуждения витает в воздухе. Клянусь, все то же самое повторяется из года в год, ни разу не меняясь, — он сузил глаза. — Что такого в этом Гала, что оно электризует воздух даже в таком далеком Понивилле?

— Говори за себя, цветочник, — пробормотала Амброзия. — Я слишком занята работой, чтоб париться об этом хоть как-то.

Она обернулась и указала, минуя садовую тележку Морнинга, в сторону рабочих, натягивающих оранжевый кабель по внутренней раме отеля.

— Вот этому вот дому завтра крепко достанется. Он слишком уж долбануто упертый, шоб рухнуть самостоятельно.

— Я видел предупреждающие сообщения на доске объявлений в центре, — заметил Морнинг Дью, кивнув. — Неужели действительно к этому придется прибегнуть?

— Хех. Шо, боишься услышать немного грома посреди своей садовой работы завтра, а? — Амброзия сдвинула шлем на макушке. — Всего одна секунда ведь. К тому же, никому ведь ничего не грозит, если, конечно, все будут держаться подальше, когда сработают заряды. Если уж о том говорить, я считаю, эт как раз то развлечение, которое деревеньке нашей не помешает. Поможет здешним грустным соплячкам забыть про этот их Гальюн.

— Гала.

— Пофигу.

— Ну, — сказал Морнинг Дью. — Я это уже говорил ранее, повторю и еще раз, Амбер. У твоей работы есть определенное изящество.

— Эххх, ну ты олух, — она махнула скучающе копытом, прежде чем провести застенчиво им по своей белой гриве. — Однажды, клянусь, твоя тяга к красивым штучкам… тебя… прикончит…

Ее слова затихли, едва она сощурилась на странное зрелище прямо перед ней. Ее потный лоб наморщился.

— Хмм? — Морнинг Дью моргнул, глядя на нее. Затем медленно развернулся. Улыбка — первое выражение, что тут же озарило его лицо.

— Однако же, — он инстинктивно сунул копыто в тележку и протянул тюльпан. — Доброго утра тебе…

И тут же его улыбка угасла. Его лицо потеряло всякое выражение, но золотистая текстура его шкурки осталась столь же яркой, как и всегда. Следующие слова, что он выдохнул, звучали с дрожью:

—… ангел.

Я сделала глубокий вдох и грациозно встала перед ним. Я глядела глубоко в его глаза — внезапно, широкие глаза — и эти голубые озера, без сомнений, отражали то, что видел он: мятно-зеленую кобылу, одетую в шелковое серебристое платье. Это было относительно скромное одеяние, с едва заметной золотой оторочкой в виде растительных узоров по кремовым швам. Моя лира ненавязчиво висела на золотой перевязи, накинутой на левом боку. Виднелось нечто сверкающее в солнечном свете на моем лбу, подчеркивающее цвет моих глаз. Это был венок из тюльпанов, широко обрамляющий рог, сделанный из, ни много ни мало, тех самых цветов, что он дарил мне последние несколько дней, последние его несколько жизней, когда его забывчатый призрак отступал от течения своего дня и очаровывал меня каждый раз, когда я нечаянно очаровывала его.

— Однако же… — сказала я, столь смелым голосом, каким только могла. Я не хотела, чтобы эта фраза звучала столь жалко чопорной. Я только лишь хотела, чтобы этот нежный момент был вознесен на выдыхаемых волнах нежных слов, а потому я добавила с нервной улыбкой: — Вы умеете очаровывать…

Прошу тебя, скажи. Пожалуйста…

Он сглотнул. Он застыл на месте. Он стоял неподвижно, как камень, но он по-прежнему был тем же Морнинг Дью.

— Только я очарован, — прошептал он.

О, спасибо тебе, небо…

Я сглотнула. Мое сердце пело. С каждым ударом его я боялась, что чудесное одеяние Рарити растает на мне как снег. Прокашлявшись, я наклонила голову набок.

— Вы очень добры, раз сделали мне такой подарок, — я указала на тюльпан на его копыте. Со вздохом облегчения, я наконец-то позволила румянцу проступить под шерсткой моего лица. — Но… хихи … Куда же мне его положить?

Он посмотрел на тюльпан, затем на венок на моей голове. Он сглотнул сухо и, заикаясь, произнес:

— Хороший вопрос. Я… эм… Ехех… — он потер шею и неловко улыбнулся. Благая Селестия, перестанет ли он когда-нибудь быть таким прекрасным? — Вам когда-нибудь доводилось писать картину, а потом вдруг почувствовать, что чего-то надо добавить, но вы не можете из страха ее испортить?

— Хммм… — я жеманно посмотрела на землю. — Неужели каждый житель Понивилля столь поэтичен?

— Эм… Только самые глупые, — он прочистил горло. — Я… эм. Извините. Я не хотел…

— Нет! Не извиняйтесь, — я сделала шаг к нему. — На самом деле, вы как раз тот жеребец, с которым я хотела поговорить.

— Я… правда? — он моргнул неловко глядя на меня.

— Да. Вы же Морнинг Дью, городской садовник, я права?

— Эм, да мэм. Это действительно я. А что? — он прищурился. — Другие пони что-то обо мне говорили?

— Я слышала, что вы местный знаток флоры, — улыбнулась я. — Я надеялась с вами поговорить.

— П-правда? — сказал он, сухо сглатывая.

Я в тот момент практически и не обращала внимания на Амброзию. Ее силуэт двигался где-то в моем боковом зрении. Она переводила взгляд с Морнинг Дью на меня, а затем снова на него. Очень, очень тихо она уходила задним ходом со сцены, до тех пор, пока ее алебастрового цвета фигура не слилась с фоном.

Я смело стояла на переднем плане, глядя на пораженного земного пони передо мной.

— Видите ли, меня зовут Лира Хартстрингс. Сомневаюсь, что вам когда-либо доводилось слышать обо мне, но я музыкант из Кантерлота, — я слегка переступила с ноги на ногу. Даже со всеми теми барьерами, воздвигнутыми проклятьем, что подстелят соломку под мои слова, я так и не научилась чувствовать себя спокойно, если в моей лжи нет хоть малейшей капельки правды. — И… и у меня есть планы, по поводу исполнения нескольких шоу в городе. Но меня не устраивает такая ситуация, что меня могут принять за рядового менестреля. У меня есть репутация, которую мне надо поддерживать, потому мне нужно устроить шоу, которое поистине вскружит местным голову куда сильнее, чем способна одна лишь музыка моей лиры. И чтобы в этом преуспеть, мне нужно… эм … мне нужно обустроить фантастическую сцену. Да. И… и у меня есть идея насчет красивой цветочной композиции, что воздвигнется вокруг меня, пока я играю соло.

— Это… — он глядел на меня неотрывно, медленно кивая. — Так красиво.

Я улыбнулась игриво, бросив ему быстрый взгляд.

— Неужели?

— Я имею в виду… эм… — с его губ сорвался нервный смешок. — Звучит как красивая идея.

Он положил цветок назад в садовую тележку.

— Ну… эм… в-вы пришли к нужному пони! То есть, у жителей деревни были неплохие причины предложить вам прийти ко мне. Я же ведь не знаток… знаток… эм … диванов и перьев, потому что я не знаю, с кем вы говорили, но это совершенно другой пони. Эм… ох чтоб меня…

Он провел расстроено копытом по лицу.

От этой встречи я хотела много разных вещей. Но, честно признаться, меньше всего я хотела так сильно его взволновать. Я развернула разговор в другом направлении, идя вокруг его тележки и говоря по ходу:

— Вы действительно один-единственный садовник в городе?

— Ну, не совсем, — произнес он куда более спокойным голосом. Я почувствовала, как он расслабляется с каждым словом, срывающимся с его губ. — Это город земных пони. В отличие от Кантерлота, здесь меньше пони, чьи таланты связаны с искусствами, и больше тех, у кого талант в ухаживании за посевами и растениями.

— Но флористы? — я наклонилась и, улыбаясь, понюхала горшочек, полный ромашек. Взгляд мой метнулся в его сторону, когда я почувствовала, как лепестки моего венка затрепетали на утреннем ветерке. — Сколько же обитателей Понивилля ответственно за высаживание столь прекрасных цветов по всему этому скромному маленькому городку?

— Хмммм… — он провел копытом по гриве и покраснел. — Хех. Ладно. Виноват.

— Значит вы, возможно, можете понять, почему я пришла именно к вам, — я продефилировала к нему. Я не спешила, опуская на мгновенье взгляд вниз. Рарити даже изготовила для моих копыт сияющие туфли из полированного серебра. Я старалась не запачкать их, когда встала перед жеребцом, мягко улыбаясь. — Быть единственным знатоком цветов на весь город — наверняка нечто по-настоящему особенное. Это значит, что вы — пони, на которого можно положиться, пони, который ценит и любит красоту. К кому же еще мне тогда обратиться за помощью в обустройстве моего выступления, если не к вам?

— Ну, я не знаю, можно ли меня назвать кем-то особенным… — начал Морнинг Дью, но остановился на полуслове. Его голубые глаза дрогнули, и я увидела, как его нос слегка задрался к небу.

Я не могла сдержаться. Я закусила тревожно губу. О, прошу тебя. О, прошу тебя, только не отрубись…

— Это… хех… — выражение его лица сменилось на веселую улыбку. — Поразительно. Это… это жасмин?

Я сглотнула и улыбнулась, так грациозно, как только смогла.

— Да. Настоящий музыкант должен стараться приносить удовольствие… эм… во всех смыслах, — Ой-ей. Я уже начинаю хватать через край, да? — Это парфюмерная тенденция, которую я… эм… подхватила в Кантерлоте. Полагаю, по понивилльским стандартам она не слишком подобающа.

Я поморщилась. Заткнись! Сейчас не время изображать из себя социолога!

К счастью, Морнинг Дью был куда менее рационалистским пони… или наоборот, более рационалистским. Я больше не могла определить. Я просто слушала его речь и мое сердце подпрыгивало в груди.

— О, нет, я думаю… я думаю — этот аромат очарователен, — чуть ли не проворковал он. — Вы…

Он закусил губы, останавливая себя. Инстинкт внутри меня кричал мне немедленно их поцеловать. Прочистив горло, он сказал:

— Вы… ищете какой-то конкретный тип цветов?

— Я думала, я положусь на ваш хороший вкус, — сказала я. — Если, конечно, это не займет ужасно много вашего времени.

— О! Нет! Я… — он пожал плечами. — Я уже закончил с большинством своих утренних хлопот.

— Утренних хлопот?

— Я перехожу от дома к дому с каждым рассветом, чтобы убедиться, что все цветы по-прежнему цветут; убираю сорняки из клумб у витрин. Такие дела, в основном. У мэра всегда было очень конкретное представление о том, как должен выглядеть город. И здесь много мест, о которых надо позаботиться, чтобы поддерживать эту мечту.

— Могу себе представить…

— Я думал пойти к зданию на другой стороне улицы, чтобы убрать оттуда дикорастущие цветы…

— Вы имеете в виду то здание, в котором строители устроили шум на всю округу? — спросила я, указывая туда, где по-прежнему толклись Амброзия и ее группа. — Разве это место не собираются вот-вот снести?

— Хех. Да. Только на это у них уже ушел целый месяц.

— И… — я сощурилась на него. — Дикие цветы? Правда, что ли?

Я изо всех сил старалась не захихикать.

— Они действительно настолько ценные, что их надо спасать?

Морнинг Дью усмехнулся.

— Может это покажется глупостью, но я не хочу видеть, как что-то столь яркое окажется испорчено, пусть даже оно такое же обычное, как сам воздух, — он окинул взглядом полуразрушенный отель. — Я знаю, звучит странно, но какая-то часть меня даже жалеет, что через несколько дней этого старого здания тут больше не будет. А когда его снесут, с ним уйдет навсегда определенная нотка старины.

— То, что одному пони кажется красивой стариной, другой воспримет как что-то противное, разве нет?

— Конечно. Но я очень не хотел бы считать, что жизнь настолько черно-белая.

— Правда?

— Ммммм… — он медленно выдохнул, кивая. — Я понял давно, что это весьма полезное убеждение: пытаться видеть красоту во всем, особенно в тех вещах в нашей жизни, что приходят и уходят.

Он оглядел меня; его красивое лицо было спокойно и созерцательно.

— В конце концов, к чему нам воспоминания, если они не дают нам возможности ценить нечто прекрасное, к чему мы более не способны прикоснуться?

Я хотела на это ответить. Еще больше я хотела броситься в его передние копыта и сохранить эти слова, залив их слезами. Но я стояла на месте. Я так старательно работала, чтобы этот момент наконец-то настал: я не собираюсь это мгновение разбивать. Не хотела я также разбивать и его.

— Вы оставляете у меня впечатление очень вдумчивого пони, Морнинг Дью, — наконец проговорила тихо я.

— Мир полон мыслей. Но только цветы достойны роста, — сказал он. — Кстати говоря, я не должен более тратить ваше драгоценное время. Кантерлотскому музыканту, безусловно, надо придерживаться плотного расписания. Разве вам не надо ехать на Гала?

Я, наконец, хихикнула. Я махнула копытом.

— О, это. Существуют куда более очаровательные места, в которых я хочу быть. И сейчас я не хочу быть нигде, кроме как в Понивилле.

— Что ж, если вы настаиваете, — он исполнил очень своевременный поклон. — Я более чем рад буду вам помочь. Если вы хотите увидеть образцы цветов, которые вам нужны, я как раз знаю место, где я могу их вам показать. Будете ли вы так любезны последовать за мной, Лира?

— Безусловно! Я… — я застыла на месте. Мои уши звенели. Я посмотрела, резко щурясь, на него. — Вы… вы только что?…

— Извините. Это же ваше имя, да? Лира? Я правильно вас услышал недавно?

— Да, но… кхкх…ххихихии! — я сорвалась в истерический смех.

Он отчаянно покраснел, но по-прежнему стоял неподвижно, как солдат, попавшийся на дерзости.

— Я… я приношу извинения. Я что-то пропустил?

— Нет. Просто… кхм. То, как вы произносите мое имя…

— Я его говорю неправильно?

— Ну, не совсем. Я… — мое сердце билось со страшной силой. У меня не хватало сил, чтобы объяснить ему, что он меня рассмешил в тысячу раз сильнее, чем оскорбил. — Я не привыкла, чтоб пони меня так назвали.

— Правда?

— Правильно Лира. А не «Лай-ра», [7] — я чуть было не фыркнула, стараясь сдержать смех. — Вы… вы его так забавно произносите!

Он застенчиво улыбнулся и пожал плечами.

— По-другому если говорить, мне кажется, будто я могу вас оскорбить, потому что звучит почти что как «лихо».

— Ну, подумайте же! Имя ведь как музыкальный инструмент: «лира».

— И игрой на нем вы, без сомнений, одарены.

— Ну, да, и… Хихихихи… — я помахала копытом куда-то в его сторону, чувствуя, что вот-вот упаду без сознания. — Извините. Просто… хихи … Все это время, если бы я знала, что вы скажете именно так …

Я хотела упасть без чувств. Я хотела летать. Может ли он вообще быть еще очаровательнее? Непредсказуемость момента заставила меня хотеть обнять его еще больше.

— О небеса. Жизнь такая глупая штука, да?

— Я… я не понимаю, — отметил он, усмехнувшись с любопытством. — Когда мне доводилось раньше произносить ваше имя, мисс Хартстрингс?

Я почувствовала ледяной налет пота на моем лбу. Оой. Контролируй себя, девочка. Он пока еще может терпеть рядом с собой психанутую.

— Что ж, вы правы. Пожалуйста, простите меня. Я… эм… — Невинная ложь. Невинная ложь. Невинная ложь. — Я не привыкла вставать так рано по утрам. Мне кажется, я слегка брежу.

Сойдет.

— Такое случается с самыми лучшими из нас, — сказал он.

Или с самыми везучими из нас. Или с самыми красивыми из нас. Или с самыми голубоглазыми из нас…

— Прошу вас, следуйте за мной, Лира, — правильно произнес он. В кои-то веки он сказал мое имя в точности так, как и в моих снах. Я буквально полетела за ним, как на облаке.

 

Мы оказались в центре фантастической теплицы на северо-восточном краю города. Я не раз проходила мимо этого прозрачного здания. Но никогда прежде я не задумывалась даже взглянуть на него поближе, скорее всего, потому что знала — такой путь проведет меня мимо него, а меня обычно каждый день ждут куда более притягательные вещи.

Теперь он стоял передо мной, говорил со мной, узнавал меня с искоркой радости, поблескивающей в его глазах. Всякая неуютная дрожь, всякая застенчивая неловкость покинула его члены. В этот момент он был уверен в себе, ободрен родной флорой, свешивающейся вокруг нас. Мы были на его земле, в его мире. Я чувствовала себя счастливым странником на границе королевства этого тихого жеребца, и каждое осторожно сказанное слово, что срывалось с его губ, щекотало мне уши, когда я шла следом за его неторопливо шагающей, вдохновенно говорящей фигурой.

— Раз вы из Кантерлота, я могу предположить, что вы привыкли к вниманию к вашей персоне во время выступлений, так что неплохой идеей было бы выбрать яркие цветы, которые не только будут дополнять вашу внешность, но и выделять ваше положение на сцене. В вашей гриве есть совершенно очаровательная льняная полоска, Лира.

— О, благодарю вас.

— Хехех… Кхм. Итак, я думаю, если выступление будет в помещении, то выбрать имеет смысл гвоздики. Ажурная арка с множеством вплетенных цветков неплохо сослужит службу. Если же вы исполняете снаружи, тогда меня искушает желание попробовать лилии, — он провел копытом по упомянутым цветам. — Но, как вы прекрасно знаете, у этого цветка есть широко известное значение, и я правда сомневаюсь, что вы собираетесь исполнять на похоронах. Так что, чтобы устранить это впечатление…

Он сделал несколько шагов вперед и указал на другой ряд цветов.

— Эти ромашки можно будет добавить на сцену и создать тем самым баланс.

— У вас действительно найдется цветок на любой случай или событие, — отметила я, шагая с ним бок о бок. Здесь было очень тепло. Я постаралась убедить себя, что это только из-за стеклянных панелей, из которых была выстроена теплица. — Это весьма замечательно.

— Понивилль — маленький, тихий и спокойный городок, — сказал Морнинг Дью. Пока мы шли мимо отобранных растений, он весьма старательно занимался тем, что сдвигал в сторону выступающие листья и ветки так, чтобы они не касались меня или моего платья. Я безмолвно улыбалась его подсознательным действиям. — У нас, по сравнению с жителями Филлидельфии или Мейнхеттена, например, или, если позволите, вашего родного города, полно свободного времени.