Сага о Хёрде и островитянах 1 страница

I
Во времена Харальда Прекрасноволосого была заселена почти вся Исландия, ибо
люди, а особенно люди знатного рода и гордого нрава и с достатком, не хотели
терпеть его гнета и насилия. Им казалось, что уж лучше бежать, оставив свои
владения, чем сносить чье бы то ни было своеволие и притеснение, хотя бы и
самого конунга. Из таких подей был и Бьёрн Золотоноша. Он поплыл из Долины
Оркадаль в Исландию и занял земли в Южной Долине Дымов — от Реки Грима и до Реки
Долины Флоки, и поселился на Золотоношином Дворе. Были у него сыновья:
Свартхёвди, Гейрмунд и Тьостольв. Но о них в этой саге ничего не рассказывается.

Старшего сына Бьёрна звали Гримкелем. Он был рослым и сильным. Бьёрн Золотоноша
стал большим человеком и разбогагел. Гримкель, сын Бьёрна, посватался за
Раннвейг, дочь Торбьёрна с Орлиного Бугра, и на ней женился. Не прожили они
вместе и трех зим, как Раннвейг заболела и умерла. У них остаюсь дочь по имени
Турид. Она росла у человека по имени Сигурд Рыло. Он жил на хуторе, который
назывался Под Горою. Гурид была собою красива и большая искусница, но нрава
несколько сурового. Всё же ее любили.
II
Гримкель сперва жил южнее, на горах, неподалеку от Эльвус-Озера. Это место и
поныне зовется Гримкелев Двор, теперь там эвчарни. У Гримкеля был большой
годорд. Был он человек богагый и могущественный, говорят, не чуждался и насилия.
После смерти жены он перенес двор к Эльвус-Озеру: он решил, что там лучше земли.
Там он и жил до самой смерти. Его прозвали Гримкелем Годи.
В Пастбищном Заливе, неподалеку от Эльвус-Озера, жил человек по имени Хёгни.
Жену его звали Торбьёрг. У них была дочь по имени Гудрид. Она была красива, и
все ее любили. Хёгни был низкого рода, но человек достойный. Торбьёрг, жена его,
была куда знатнее, но они жили в добром согласии.
Вальбрандом звали человека, жившего на Широком Дворе в Северной Долине Дымов. Он
был сыном Вальтьова Старого.
Сына Вальбранда звали Торви. У отца с сыном был годорд. Торви был человек умный,
и его повсюду знали.
У Вальбранда и Торви рос Сигурд, сын Гуннхильд. Он был родичем Торви. Его
прозывали Сигурд Приемыш Торви. Он подавал большие надежды и был во всем
искусен.
Была у Вальбранда еще и дочь по имени Сигню. Она вышла замуж за Торгейра со
Средней Горы, сына Финна Богача, сына Халльдора, сына Хёгни. Ко времени этих
событий Торгейр уже умер. Сына их звали Гримом. Это был многообещающий юноша, он
рос у матери. Сигню жила на Дворе Сипло, неподалеку от Широкого Двора. Была она
женщина недюжинная, острая на язык, гордого и непреклонного нрава. В доме у нее
рос юноша по имени Грим. Его прозывали Грим Малыш. Он был приемным сыном Сигню.
Он пользовался уважением и был человеком расторопным и притом умным.
В Южной Долине Дымов, в Роще, жил Колль, сын Кьяллака. Это был очень знатный
человек.
III
Торвальдом звали человека, жившего у Озерного Рога, в Сорочьей Долине. Был он
рослый и сильный. Жену его звали Торгрима, а по прозванию Мастерица. Она была
изрядно сведуща в колдовстве. Сына их звали Индриди. Он был рослым и подавал
большие надежды. Торгрима пережила мужа. А овдовев, она поселилась в Лощине, в
Сорочьей Долине, разбогатела там и обрела большую силу.
Рассказывают, что однажды летом Гримкель Годи поехал на тинг. Вот как-то вышел
он в сопровождении многих людей из своей землянки и пошел прямо в землянку к
Вальбранду. Вальбранд приветливо его встретил, потому что Гримкель был давно ему
знаком. Они садятся и заводят беседу. Гримкель сказал:
— Дошло до меня, Вальбранд, что есть у тебя дочь по имени Сигню, недюжинная
женщина. Хочу я к ней посвататься, если ты отдашь ее за меня.
Вальбранд отвечает:
— Нам известно, что ты хорошего рода и богат, да и сам удалец каких мало. Я не
стану тебе отказывать.
Разговор их кончается тем, что Вальбранд обещает свою дочь Гримкелю Годи, и
свадьбу назначают через два месяца на Эльвус-Озере.
Торви, сына Вальбранда, на тинге не было. Возвратившись с тинга домой, Вальбранд
рассказал ему новости. Торви отвечает:
— Недорого вы цените мои советы, раз даже не посчитали нужным спросить меня в
таком деле. Я же не думаю, что ты замыслил подходящий брак для своей дочери.
Мало счастья сулит он Сигню, ведь человек этот стар, да и суров нравом.
Торви сказал тогда вису:
Тяжкие вести: отдана
Гримкелю нива гривен
Волею старого тополя
Распри костров кольчуги.
Скоро изведает тяжкие
Горести роща сокровищ,
В доме у старого мужа
Навек распростится с радостью.
Сигню узнала о сговоре и была не слишком-то ему рада. И когда брат с сестрою
встретились, Торви сказал, что ему не по душе этот брак.
— Мы с тобою любим друг друга, — говорит он. — И мне вовсе не нравится, что тебя
со всем твоим добром выдают на сторону.
Она отвечает:
— Я кое-что придумала, брат. Не надо расстраивать нашей свадьбы. А я передам
тебе право на все мое добро, но с условием: ты выплатишь все приданое, которое
дает за мною отец. Сотен двадцать еще наверняка останется. Хочу я отдать их тебе
в память нашей дружбы вместе с двумя самыми ценными моими сокровищами. Одно —
это доброе мое ожерелье, а другое — мой конь Черногривый.
Торви был рад этому и стал мягче с нею разговаривать.
IV
Вот готовятся люди к свадебной поездке. Среди самых уважаемых гостей пригласили
и Колля из Рощи. Отец с сыном просили его возглавить поездку, ибо сам Вальбранд
был стар ехать, а Торви не захотел. Вот отправились Колль с невестою в путь, а
всего поехало тридцать человек. На ночь они остановились у Поперечной Горы, в
Южной Долине Дымов.
Грим Малыш, приемный сын Сигню, должен был стеречь там лошадей. Собирая их
поутру, он недосчитался Черногривого, коня Сигню. Грим пошел искать его на
север, за горами, в Долине Флоки. Он шел по следам на росе. И там, в долине, он
нашел коня в обвале, мертвого. Он снял с ног у него путы, что надел на ночь,
пошел назад и говорит Сигню, что так, мол, и так, конь ее добрый погиб. Она
отвечает:
— Это великое несчастье, и, верно, не к добру оно. Лучше повернуть назад, не
хочу я дальше ехать.
Колль сказал, что негоже так делать, и это не причина, чтобы ей отменять такую
поездку. Колль настоял на своем, и они едут дальше и приезжают к Эльвус-Озеру. А
там уже собралось у Гримкеля много гостей. Был там пир горой, и все прошло
хорошо, честь по чести.
Когда закончился пир, Колль и другие гости разъехались, а Сигню осталась и с нею
ее приемная мать по имени Тордис и Грим Малыш. Гримкель проводил Колля богатыми
подарками и дружелюбно с ним разговаривал, а о Вальбранде и Торви думал, что они
открыто оскорбили его, не приехав на свадьбу. Узнал он и про вису Торви, но уже
ничего не мог сделать. Не стало согласия между Гримкелем и Сигню. Он хмурился, а
она все больше молчала. И не шло у них дело на лад, потому что не было у них
общих друзей, кроме одного Грима Малыша, Он умел угодить обоим. Так прошел
первый год.
V
Весною Грим Малыш пришел к Сигню поговорить и сказал, что хочет уехать.
— Мне невмоготу ходить между вами посредником, — говорит он, — и, право, лучше
уж нам расстаться по-хорошему.
Сигню сказала:
— Поговори сперва об этом с Гримкелем и послушайся его совета, это будет самое
для тебя лучшее. Ведь я от души хочу, чтобы тебе было хорошо, а он, кажется,
желает тебе добра.
Грим так и делает: говорит хозяину, что, мол, хочет уехать, если тот одобрит его
решение. Гримкель отвечает:
— Мой тебе совет, оставайся дома, и тебе будет здесь еще лучше, чем раньше. Тебе
очень нужна Сигню, да и ты очень нам нужен, ведь благодаря тебе мы становимся
мягче.
Грим последовал совету и прожил дома еще год, и оба они, Гримкель с женою, были
к нему расположены. А весною Грим снова завел разговор с Гримкелем, что так или
иначе, но он уедет. Гримкель очень этому воспротивился.
— Тогда посватай мне Гудрид, дочь Хёгни, — говорит Грим, — раз ты хочешь, чтобы
я остался.
Гримкель отвечает:
— Ты, однако, дорого себя ценишь! Ведь вы с нею неровня: ты беден, а Хёгни —
богач.
Грим сказал:
— Все-таки ты, конечно, сможешь это уладить.
Гримкель отвечает:
— Могу попытаться.
Вот идет он в Пастбищный Залив, и его там хорошо приняли. Он сватает Гудрид за
Грима:
— Нужно сказать о нем, что он и умен и все у него спорится. Он будет хорошей
подмогой в хозяйстве, ничего не упустит, что нужно. Ты-то ведь уж старишься, и,
по-моему, это самый подходящий тебе зять. Хеши отвечает:
— Ты часто лучше пекся о моей чести, нежели сейчас, но здесь решать матери с
дочерью.
Гримкель сказал, что им незачем выкладывать много добра.
— Речь идет не о большем, чем ты сам готов дать за дочерью. Чутье мне
подсказывает, что тебе будет немалый прок от Грима.
Что тут долго рассказывать. Кончился их разговор тем, что Грим женился на
Гудрид. Свадьбу сыграли на Эльвус-Озере, и пир был на славу. Жили они в
согласии. Они пробыли там зиму и были довольны друг другом.
Но весною Грим с женою захотели уехать. Он сказал о том Сигню, а она просила его
поговорить с Гримкелем и сказала, что всего лучше, если он последует совету
Гримкеля. Вот заводит он с Гримкелем разговор, что хочет уехать. Тот отвечает:
— Думаю, что на этот раз будет правильно пойти тебе навстречу и позволить тебе
поступить по-своему, ибо похоже на то, что тебе будет удача.
Тогда Грим купил землю к югу от Расселин, и назвал это место Гримовым Двором, и
с тех пор жил там. Гримкель снабдил его всем нужным для хозяйства, а Хёгни
заплатил за землю. Вскоре богатство стало само плыть Гриму в руки. Все у него
было, словно о двух головах. И скоро он прослыл одним из лучших хозяев.
VI
Рассказывают, что Сигню, дочери Вальбранда, приснился сон. Снилось ей, будто из
их с Гримкелем ложа выросло большое и очень красивое дерево. У дерева были такие
корни, что они простирались до всех построек у них на дворе, но будто бы цвело
оно не столь пышным цветом, как ей хотелось.
Она рассказала сон Тордис, своей приемной матери, и та истолковала его так, что
у них с Гримкелем родится ребенок и он будет знаменитым и достойным человеком.
Она сказала, что это, верно, будет мальчик и многие будут возвеличивать его за
все, что он совершит.
— Но я бы не удивилась, если бы он погиб, так и не достигнув полного цвета: ведь
тебе привиделось, что не столь пышно цвело то большое дерево, как бы тебе
хотелось. И не скажу наверное, что он заслужит большую любовь всех своих
родичей.
VII
Через некоторое время у Сигню родился мальчик. Ему дали имя Хёрд. Скоро он стал
большим и красивым, но в одном отставал поначалу: ему было три года, а он все не
ходил. Все очень дивились такому отставанию, ведь во всем остальном он
превосходил других своих сверстников.
Вот однажды, во время жертвоприношения в капище на Эльвус-Озере, — а Гримкель
усердно приносил жертвы богам, — сидела Сигню посреди горницы и наряжалась. А
доброе ее ожерелье лежало у ней на коленях. Маленький Хёрд стоял у столба, и тут
он впервые отступил от столба, и бросился прямо к матери, и ткнулся в ее колени.
Ожерелье упало и раскололось на три части. Сигню очень рассердилась и сказала:
— Плох был твой первый шаг, и еще много плохих впереди. Но последний будет всех
хуже.
Она сказала вису:
На пол упало сокровище,
На три куска раскололось.
Кто соберет осколки,
Кто мне вернет ожерелье?
Плох был твой первый шаг,
Хуже будут другие.
Но последний твой шаг
Будет худшим из всех.
В это время в покои вошел Гримкель. Он слышал, что она сказала. Он молча
подхватил мальчика на руки, очень разгневанный ее словами. Он сказал вису:
Горести ждут рожденного
Дисой одежд жестокой:
Первенца первый шаг
Встречен зловещею речью.
Время придет — вспомянется
Эта угроза герою:
Век человечий короче
Жизни злобного слова.
Гримкель до того рассердился, что не захотел оставлять мальчика дома. Он едет к
Гриму Малышу, и Гудрид и просит их взять Хёрда к себе на воспитание. Они с
готовностью согласились и были рады взять его, видя в этом для себя подарок
судьбы.
Годом раньше у Грима Малыша и Гудрид родился сын, и ему дали имя Гейр. Он скоро
вырос большим и красивым и во всем искусным, но все-таки уступал Хёрду. Они
росли теперь вместе и вскоре крепко сдружились.
С той поры Сигню еще больше тяготилась своей жизнью, и совсем разладилось у них
с Гримкелем.
Ей снова приснился сон, будто она увидела, как и прежде, высокое дерево с
большими корнями, ветвистое и все в цвету. Снова сказала приемная мать, что сон
этот к рождению ребенка, и это будет девочка, и от нее пойдет великий род, раз
Сигню приснилось такое ветвистое дерево:
— А столько цветов на нем, так это, верно, к перемене веры. Будет у ее потомков
вера, которую тогда провозгласят, и она будет лучше нынешней.
VIII
После летнего тинга Сигню стала просить, чтобы Гримкель отпустил ее на север
проведать родичей. Он согласился, но сказал, чтобы она оставалась там не долее
полумесяца. С нею отправились двое работников и Тордис, ее приемная мать.
Они поехали на север, в Долину Дымов. Торви встретил их очень радушно и просил
Сигню погостить у него зиму, не то, мол, он будет думать, что она мало его
любит. Она сказала, что ее отпустили самое большее на полмесяца. Торви сказал,
что не стоит придавать этому значения, и она сдалась на уговоры его и настояния.

Зимою их стали приглашать в гости. И когда они были в гостях на Хуторе, умерла
скоропостижно приемная мать Сигню. Ее похоронили в Холмс Тордис. Это неподалеку
от Хутора.
Сигню была очень удручена этим и поехала домой, на Широкий Двор. А немного
погодя пришел ей срок разрешиться от бремени, и роды проходили очень тяжело.
Торви разговаривал с нею и сказал, что никогда и не ждал ничего хорошего от ее
брака и не мог забыть этого Гримкелю. Она же сказала, что, по всему судя, худшее
еще впереди. Она родила девочку, крупную и крепкую, Торви не хотел кропить ее
водою, пока не минует опасность для жизни Сиппо. Но та так в постели и умерла.
Тогда Торви впал в такую ярость, что задумал бросить ребенка. Он велел Сигурду,
своему приемному сыну, взять ребенка и отнести к Реке Долины Дымов и там
утопить. Сигурд сказал, что это было бы очень дурным делом, но все же не посмел
прекословить Торви. Вот взял Сигурд девочку и пустился с нею в путь. Девочка
показалась ему красивой, и у него рука не поднялась бросить се в воду. Тогда он
поворачивает ко Двору Сигню и кладет ребенка у ворот, надеясь, что его скоро
найдут. А хозяин, Грим, сын Сиппо, как раз стоял перед домом. Он подходит к
ребенку, берет на руки и относит домой. А жене своей Хельге велит сказаться
больной, будто это она родила девочку. Он окропил девочку водою и дал ей имя
Торбьёрг.
Грим, сын Сигню, поехал на Широкий Двор. Он увидел, что со двора выходит много
людей. Это шли за телом Сигню к могиле. Торви сказал Гриму, что мать его умерла:

— И я хочу распорядиться всем, что от нее осталось. Мы, правда, должны отдать ее
добро Гримкелю, но предпочитаем удружить тебе.
Грим сказал, что тот говорит дело. Потом они похоронили Сигню и разошлись.
Вот повстречались Сигурд и Грим. Сигурд говорит, что не миновать ему гнева
Торви, как только тот узнает, что он сохранил жизнь ребенку.
— Я знаю, что делать, — говорит Грим. — В отплату за счастье, что ты принес, я
помогу тебе уехать из Исландии.
Он так и сделал. Послал Сигурда на юг, к Пескам, и дал ему двух коней, одного со
всею поклажей. Оттуда Сигурд и уехал.
На другой день пришел Торви на Двор Сигню и спросил, отчего это лежит Хельга,
потому что не было слышно, что ей подошел срок родить. Тут он признал лежавшего
подле ребенка и сказал:
— Великая это дерзость, что вы посмели воспитывать ребенка, которого я велел
бросить.
Хельга отвечает:
— Не чужой это Гриму ребенок, и простительно, что он спас его.
Тогда Торви спросил, где Грим. Она сказала, что он с работниками. Торви пошел
туда и застал Грима. Торви был вне себя и сказал, что Грим поступил донельзя
дерзко. Он спросил, знает ли тот что-нибудь о Сигурде, — мол, Сигурд поплатится
за то, что нарушил его волю, и наказание было бы Гримкелю как раз по заслугам.
Грим сказал, что он отослал Сигурда в Западные Фьорды, на корабль.
Это очень разгневало Торви. Он взял девочку, но не посмел лишить ее жизни,
потому что умерщвлять ребенка, уже окропленного водой, считалось тогда
убийством. Он относит девочку домой и отдает ее на воспитание одной служанке, но
одежды ей для девочки не дает и от работ освободить не хочет.
IX
Сигмундом звали одного человека. Он ходил с женою и с сыном по имени Хельги по
дворам и побирался. Приходя на хутор, они чаще всего оставались в гостином доме,
если только не звали Сигмунда в покои развлечься его рассказами.
Тою осенью Сигмунд пришел со своими на хутор Широкий Двор. Торви приветливо его
встретил и сказал:
— Вы больше не останетесь в гостином доме, потому что я расположен к тебе и ты
кажешься мне удачливым.
Тот отвечает:
— Пусть не обманет тебя предчувствие, раз ты так думаешь.
Торви говорит, что хочет оказать ему честь:
— Хочу отдать тебе ребенка на воспитание.
Сигмунд отвечает:
— Все ж мы неровня, раз я буду воспитывать тебе ребенка. Ведь, как говорится,
кто растит для другого ребенка, тот из двоих и меньший.
Торви сказал:
— Ступай с ребенком на Эльвус-Озеро.
Сигмунд соглашается. Вот берет он Торбьёрг, привязывает ее себе за спину и
уходит. А Торви вздумал все это в поношение Гримкелю, и ему казалось, что
Сигмунд как раз годится на то, чтобы бродяжничать с девочкой. Он не хотел
посылать на это человека получше Сигмунда, потому что всего можно было ждать от
Гримкеля, если бы ему принес ребенка человек, которому было бы не зазорно
мстить.
Сигмунду теперь был повсюду хороший прием: куда они ни придут, все считали, что
надо получше обойтись с девочкой, да заодно и с теми, кто с нею ходит. А потому
Сигмунд выбирал себе путь подлиннее. Он пошел на запад, берегом Утиной Заводи, и
мимо Каменистых Дворов и, не пропустив ни единого мыса, повернул на восток, идя
через Оградный Залив и Эльвус. И вот однажды под вечер пришел Сигмунд со своими
к Эльвус-Озеру. Он весь промок и продрог. Он расположился у двери, а Гримкель
сидел на хозяйском месте, положив меч на колени. Он спросил, кто это там пришел.
Сигмунд отвечает:
— Это Сигмунд, воспитатель твоей дочки, дорогой хозяин, и дочка твоя Торбьёрг,
лучшая из детей. Гримкель сказал:
— Только послушайте, что говорит этот бродяга! Это ты-то воспитатель моей
дочери, ты, презреннейший из нищих! Однако ж нет однообразия в ненависти ко мне
Торви: сперва довел до смерти мать, теперь выгнал побираться ребенка.
Гримкель сказал тогда вису:
Скоро же свел в могилу
Торви опору покровов.
Зло на меня замышляет,
Тем лишь и тешит душу.
Выгнал родич злокозненный
Рощу колец на дорогу.
Настала пора: сквитаюсь
Сполна с властителем стали.
Гримкель угадал весь замысел Торви и потому не захотел оставлять у себя девочку.
Велел он Сигмунду убираться подобру-поздорову, а не то дождется — переломают ему
кости или того хуже. Пришлось им тут же уйти вместе с девочкой. Они шли через
Мыс Грима и через Купальную Долину и вовсе бросили заботиться о девочке, потому
что они и не чаяли когда-нибудь сбыть ее с рук. Сигмунду казалось, что он
попался на удочку, согласившись взять у Торви этого ребенка.
Вот однажды пришли они к часу завтрака в Гримов Двор. Они говорят Гриму Малышу,
что есть у них с собою младенец. Грим хочет взглянуть на младенца, о котором
столько рассказывают, Сигмунд не хочет разворачивать ребенка, говоря, что потом
его никак не успокоишь. Но Грим сказал, что нечего обращать внимания на такие
пустяки. Вот развернули ребенка и показали Гриму. Он сказал:
— Это и впрямь ребенок Сигно, у него ее глаза. Сигню, верно, ждала бы от меня,
что я не допущу ее ребенка до нищенства, если это будет в моих силах. Торви
хочет опозорить всех родичей этого ребенка, а позор падет на него самого. Я
возьму у тебя, Сигмунд, этого беспомощного младенца.
Тот только рад этому. Они пробыли там день, а потом пошли вниз по Концовой
Пустоши. Многие думали, что своим поступком Грим легко мог навлечь на себя гнев
Гримкеля Годи, который ни перед чем не остановится.
Х
На исходе дней переезда Гримкель выехал из дому и поехал через Уступ в Эльвус,
потом на восток через Орлиное Гнездо и, миновав Болота, вверх, к Холмам
Оддгейра, а там — к Гримову Мысу и, заночевав в Купальной Долине, вернулся
домой.
Всех бондов, кого ни встречал, созвал он на сбор к Средней Горе и велел быть там
через два дня: Гримкель был годи всех этих мест. К Средней Горе съехалось
шестьдесят человек из его годорда. Гримкель рассказывает им, что произошло у них
с Торви, и говорит, что дело не ждет и он намерен ехать к Торви с вызовом в суд.
Все находят, что он прав. Они поехали мимо Края Ущелья, потом — к Расселинам и к
Ярму, а там спустились нижней дорогой к Глазницам и прямо к Широкому Двору.
Торви дома не было: он поехал на побережье Белой Реки. Гримкель вызвал Торви в
суд за посягательство на жизнь Торбьёрг и присвоение приданого Сигню. Он вызвал
его в суд альтинга и поехал домой. Ни о чем теперь столько не говорили, сколько
о тяжбе Гримкеля и Торви.
Узнав об этом, Грим Малыш едет из дому в Залив Дымов, к законоговорителю Торкелю
Луна. Зашел у них разговор о тяжбе Гримкеля с Торви. Грим спрашивает, чем, по
мнению Торкеля, все это кончится. Торкель говорит, что нечего ждать хорошего
там, где сойдутся такие ретивые люди. Грим сказал:
— Как бы мне хотелось, чтобы ты принял участие в их примирении, ведь ты и мудр и
доброжелателен.
Торкель отвечает:
— Твоя просьба высказана хорошо и уместно, и я охотно возьмусь мирить их.
Грим сказал:
— Я хочу дать тебе серебра за их примирение.
Он насыпал на колени Торкелю сотню серебра и поблагодарил его за обещание
постараться их примирить. Торкель сказал, что он поступает хорошо:
— Но учти: я только выразил надежду помирить их, но ничего не обещаю.
Грим отвечает:
— Твоя надежда стоит большего, чем твердое обещание других.
Потом Грим уехал. Вот настает время тинга. С обеих сторон съезжается много
народу.
Грим был на тинге. Он пошел повидаться с Торкелем Луна и просил его не щадить
труда на примирение и сказал, что ему будет много славы, если он помирит таких
знатных мужей.
Торкель сделал так. Сперва он пошел к Гримкелю Годи и завел с ним разговор о
тяжбе. Гримкель отвечает:
— Тут разговор короткий. Во всем, что касается дел наших с Торви и его ко мне
ненависти, мне довольно и своего суда, без посредников. А мой суд таков, чтобы
вынесен был приговор уплатить не меньше двенадцати сотен трехлокотным сукном.
Торкель вызвался быть судьей между ними:
— Посудите сами, к чему все это ведет. Ведь миру конец, когда вы не помиритесь.
Мы же будем помогать тем, кто больше прислушивается к нашим словам, а слова наши
требуют к себе уважения. И это стоит поболее того, о чем теперь спор между вами.

Тогда Гримкель сказал:
— Согласен. Пусть нас рассудит Торкель. Всем известна его справедливость.
Торви видит, что ему ничего другого не остается, как согласиться.
Торкель сказал:
— Вот мой суд и приговор. Пусть Торви уплатит Гримкелю шесть сотен трехлокотным
сукном, а остальное на шесть зим в рассрочку, всего же двенадцать сотен.
Он считал, что такой суд будет самым справедливым.
Гримкель отвечает:
— Не буду возражать против такого решения, я ведь сам поручил его Торкелю, но
это еще далеко не все. Добро это причитается Хёрду, моему сыну, как материнское
наследство.
Торви сказал, что он не уплатит Хёрду этих денег, если он того же стоит, что и
его отец.
Гримкель сказал, что это еще вопрос, чего бы он тогда стоил, но Хёрду, мол, было
бы хуже, если бы оправдалась поговорка, что люди рождаются в дядю по матери:
— Ведь ты оборотень! Чего уж хуже, если он пойдет этим в тебя.
Тут поднялся страшный крик. Оба остались недовольны решением, все же оно
осталось в силе.
Прошел год, и наступил другой. Гримкель посватался за Сигрид, дочь Торбьёрна с
Мечевого Мыса. Ему ответили согласием, потому что знали его за человека богатого
и родовитого, хоть он уже и порядком состарился. Отдали Сигрид за Гримкеля, а
свадьбу сыграли у него, на Эльвус-Озере. Все прошло хорошо, как должно. Они с
Гримкелем хорошо друг с другом ладили. Гримкель теперь немного поуспокоился.
XI
Иллуги звали одного человека. Он жил на хуторе Островок, на Полевом Мысе. Он был
сыном Хрольва с Козьей Земли, сына Ульва, сына Грима из Халогаланда. Братом
Иллуги был Сёльви, отец Торда, отца Магнуса Священника с Холма Дымов. Сестрою
Иллуги была Халльдора, жена Гицура Белого, мать Вильборг, матери Йорунн, матери
Гудрун, матери Эйнара, отца Магнуса Епископа. Иллуги был человек рослый и
сильный и очень богатый. Он поехал на Эльвус-Озеро сватать себе Турид, дочь
Гримкеля от первой жены. Гримкель дал свое согласие, потому что он хорошо знал
Иллуги. Вот состоялось обручение. Хёрда при этом не было.
Свадьбу назначили через два месяца на Эльвус-Озере. И когда подошел срок, Иллуги
собрался ехать на свадьбу и взял с собою тридцать человек. Был с ним Торстейн
Бычий Шип с Грязного Двора, человек уважаемый, и Тормод со Склона на побережье
Китового Фьорда. Они переехали фьорд у Килевого Мыса, потом проехали севернее
Мшистой Горы, оттуда вверх, мимо Вильборгиного Ключа, оттуда — к Скалам Йоры, а
там — к Пастбищному Заливу и к Эльвус-Озеру и были там рано утром. Иллуги
спросил:
— А где Хёрд? Что-то я его не вижу. Или его не пригласили?
Гримкель сказал, что он может прийти и так:
— Я не посылал ему особого приглашения.
Иллуги говорит:
— Это не дело!
Он едет на Гримов Двор. Дверь была заперта. Они постучались. Подошел к двери
Гейр и спросил, кто там. Иллуги назвался и спросил, дома ли Хёрд. Гейр сказал,
что тот дома. Иллуги сказал:
— Попроси его выйти, я хочу с ним повидаться.
Гейр пошел в дом и снова вышел со словами, что Хёрд захворал и лежит. Иллуги
зашел сам, потому что Хёрд так и не пожелал выйти. Иллуги спросил:
— Как твое здоровье, Хёрд?
Тот ответил, что не так плохо. Иллуги сказал:
— Я очень хочу, чтобы ты поехал со мною ко мне на свадьбу и заключил со мною
дружбу.
Хёрд сказал, что он мог бы сказать об этом и пораньше, если ему так это важно:
— Не хочу я ехать, потому что ты в этом деле мало меня спрашивал.
Так Иллуги ничего и не добился от Хёрда, кроме заносчивых слов. С тем и уехал.
Немного погодя Гейр сказал Хёрду:
— Нам будет больше чести, если мы все-таки поедем на свадьбу. Я пойду приведу
коней.
Хёрд сказал, что ему неохота. Гейр сказал:
— Поедем! Мне будет радость, а тебе честь.
И вот Хёрд поехал. Едут они следом за теми. Иллуги очень обрадовался, когда они
подъехали, и вел себя, как если бы Хёрд не говорил ему заносчивых слов. Вот
приехали они на свадьбу, и их хорошо там встретили. Хёрд сидел рядом с Иллуги.
Пир удался на славу. Они поехали с пира все вместе и ехали до Вильборгиного
Ключа. Там пути их разошлись. Иллуги сказал:
— Здесь мы с тобою расстанемся, Хёрд, и я бы хотел, чтобы была между нами добрая
дружба. Хочу я подарить тебе вот этот щит.
Хёрд сказал:
— У Грима, моего приемного отца, хватает щепок.
И он сказал вису:
Щит никудышный дал мне
Гривен дробитель в подарок.
Эта луна ладьи
Ему самому пригодится.
Пускай делитель колец,
Любящий Хлин полотен,
Хранит у себя сокровище
До бури костров крови.
Тогда Иллуги сказал:
— Ну, прими от меня в знак дружбы это запястье, раз ты не хочешь щита.
Хёрд принял запястье. Это была добрая вещь.
— Не знаю, — говорит Хёрд, — почему у меня предчувствие, что ты не всегда будешь
мне хорошим зятем. Но время покажет.
Потом они расстались без многих прощальных слов, но на этот раз мирно.
Приехав домой, Хёрд сказал Торбьёрг:
— Хочу я отдать тебе запястье, которое дал мне Иллуги, потому что я никого так
не люблю, как тебя. Ты же помни этот подарок, когда я умру, ибо я знаю, что ты
меня переживешь.
Торбьёрг отвечает и говорит так:
Если прослышу,
Что ты и правда
В поле сражен,
Оружьем повержен, —
Замыслом умным,
Тайным советом
Сумею сгубить
Твоего убийцу.
Хёрду было двенадцать зим, когда все это происходило. Он уже сравнялся по силе с
сильнейшими людьми округи.
Прошло время. И вот Гейру минуло шестнадцать зим, а Хёрду пятнадцать. Он был
тогда на голову выше всех других мужей. Никто не мог отвести ему глаза, потому
что он видел всё как есть. У него были прекраснейшие волосы и великая сила. Он
лучше всех плавал, был на все горазд. Кожа у него была белая, а волосы светлые.
Лицо у него было широкое, и черты лица крупные, нос с горбинкой, глаза голубые и
довольно большие, и взгляд острый. Был он широкоплеч, тонок в поясе и крепок в
груди, руки н ноги имел стройные и, словом, вырос всем хорош.
Гейр был не так силен, но и ему было мало равных. Он был на все горазд, хоть и
не мог сравняться с Хёрдом.
XII
В то лето подошел с моря корабль к Пескам. Хозяином корабля был человек по имени
Брюньольв, сын Торбьёрна, сына Грьотгарда, родом из Вика. На корабле было
тридцать гребцов. Они приплыли в Исландию незадолго до тинга. Брюньольв поехал
на тииг и жил в землянке у Гримкеля Годи.
Часто он говаривал, что его разбирает любопытство взглянуть на Хёрда.
— Мне много рассказывали, — говорит, — о красоте его и искусстве.
И как раз так вышло, что Хёрд приехал на тинг. Приехал с ним и Гейр, ибо они
никогда не разлучались. Необыкновенная любовь была между побратимами, их ничто
не разделяло — ни слово, ни дело. Они встречаются с Брюньольвом. Они сразу
пришлись друг другу по сердцу. Брюньольв сказал, что ему не преувеличили ни
роста Хёрда, ни его красоты.
— По-моему, Хёрд, — говорит Брюньольв, — тебе сейчас самое время поехать в чужие
страны и послужить именитым мужам. Я хочу с тобой подружиться и отдать тебе
полкорабля.
Хёрд сказал:
— Не слишком ли ты полагаешься на незнакомого человека? Но я, пожалуй, отвечу
согласием на твое предложение. Однако ж не обещаю ехать, пока не узнаю, как
обстоят дела с моим снаряжением, потому что сейчас у меня мало что есть.
Гейр сказал:
— Хорошее предложение, побратим, и, по-моему, сулит удачу. Я советую тебе
согласиться.
Хёрд сказал:
— Не хочу обращаться за помощью к Гримкелю.
Гейр сказал, что напрасно:
— Ведь он очень тебя любит. Хотел бы я, чтобы ты был по-сговорчивей. И прими с
благодарностью то, что предлагает тебе Брюньольв.
Вот едут они с тинга домой. И дома Хёрд рассказал обо всем своей сестре
Торбьёрг. Она сказала, что, верно, Брюньольв благородный человек.
Гейр все склонял его к путешествию.
— Хотел бы я, — говорит, — чтобы ты взял себе в услужение Хельги, сына Сигмунда.