Существует ли верхний предел машинного интеллекта и нижний предел человеческой глупости?

Бовко Манреса. Первый вице-король Лиги Благородных

 

Самым непростительным из всех мыслимых прегрешений человеческих червей на Земле Аякс считал мятеж.

Жертва визжала и выла, стараясь вырваться из мертвой хватки могучего титана, который расхаживал взад и вперед, гулко стуча своими гладкими металлическими ногами по каменному полу просторного пустого помещения. Поймав начальника партии рабов за саботажем, Аякс схватил негодяя своей свободной механической рукой за плечо и потащил визжащего и упирающегося человека на виду у рабочих на расправу.

Рабы бросили работу и с ужасом, смешанным с жалостью, смотрели на своего начальника, на которого пал тяжкий гнев Аякса. Кимек провел свою жертву по обрамленным статуями улицами и доставил его в совершенно пустое здание. Этот дом, украшенный затейливым лепным и резным каменным фасадом, назывался Дворцом юстиции. Это казалось Аяксу самым подходящим местом для суда и наказания.

Как и множество других величественных зданий города, Дворец юстиции был просто местом, подчеркивавшим тщеславие титанов. Внутри этого здания не было ничего, кроме пустого зала с голыми стенами и ровным полом из плазкрета.

Аякс мог здесь сколь угодно долго наедине допрашивать провинившегося предателя. Сама идея бунта рабов казалась титану весьма забавной своей наивной абсурдностью, особенно же абсурдной представлялось ему участие в бунте доверенных людей.

Пропустив нужный импульс по проводящим стержням, Аякс настроил фокус мириад своих оптических сенсоров, чтобы получше рассмотреть плачущего пленника. Охваченный ужасом человек рыдал в голос и бормотал какие-то оправдания, не думая даже отрицать свою вину. Спешить здесь некуда. Можно поиграть с рабом ради своего удовольствия.

— Ты обвиняешься в участии в заговоре, имеющем целью свержение власти мыслящих машин, — заговорил Аякс твердым низким голосом. — Ты, кроме того, обвиняешься в составлении и распространении дурацких слухов о якобы существующем разветвленном подполье, имеющем целью подстрекательство рабов к бунту и к обретению независимости от Омниуса.

— Это неправда! — запричитал человек. — Клянусь, я сам не знаю, что я делал. Я просто выполнял инструкции. Я получал послания...

— Ты получал послания, подстрекавшие тебя к бунту, и не сообщил об этом мне? — Аякс разразился таким страшным смехом, что несчастный пленник обмочился. — Вместо этого ты принялся распространять эти послания среди рабов.

Доказательства вины были неопровержимы, и Аякс надеялся, что сам справится с проблемой. Тем более что сам Омниус будет через свои наблюдательные камеры следить за сценой дознания. Возможно, думал кимек, если ему удастся добраться до ядра разветвленной организации, то он получит награду. Может быть, ему даже позволят выступать в показательных гладиаторских боях, как Барбароссе или Агамемнону.

— Нам надо, как положено, вести протокол.

Аякс выступил вперед на своих шарнирных ногах, выставив из корпуса несколько десятков рук, похожих на членистые лапы насекомых. Схватив пленника за запястье, он сжал его своими металло-полимерными пальцами.

— Скажи мне свое имя.

Доверенный человек продолжал хныкать и бормотать что-то нечленораздельное. В приступе ярости Аякс слишком сильно активировал свою хватательную руку и отломил узнику кисть. Человек дико закричал, из раны хлынула кровь, забрызгав оптические сенсоры кимека. Аякс выругался. Он не хотел начинать жестоких пыток, не задав предварительно самых простых вопросов.

Пока прораб выл и извивался, Аякс активировал горелку и прижег рану культи, остановив кровотечение.

— Ну, вот я прижег тебе рану, так что успокойся. — Аякс помолчал, словно ожидая от пленника благодарности. — Теперь ответь на мой вопрос. Как твое имя?

Выставив другую руку из своего корпуса, Аякс схватил человека за другую руку. Тот снова застонал, но на этот раз у него хватило присутствия духа ответить на вопрос.

— Охан. Охан Фреер. Это мое имя, прошу тебя, не делай мне так больно.

— Это хорошее начало.

Аякс-то знал, что причинение боли только начинается. Он очень любил именно эту часть своей работы, когда он мог импровизировать, причиняя жертвам самую разнообразную боль в зависимости от своих садистских фантазий.

Некоторые другие титаны считали Аякса выпущенным на свободу диким зверем. Но если лидер не может хотя бы немного показать слуге свое господствующее положение, то, спрашивается, ради чего надо было тогда захватывать власть в Старой Империи? Даже в те дни Аякс не интересовался, как Ксеркс, изысканной едой и напитками или всяким баловством и игрушками, как его испорченная подруга Геката.

Нет, Аякс присоединился к заговору только для того, чтобы принять вызов судьбы. Еще в самом начале, когда Тлалок только составлял далеко идущие планы вместе со своими юными конспираторами, соблазнительная Юнона привлекла Аякса в организацию, и грубый и агрессивный боец, Аякс обеспечил мышцы, столь необходимые тогда титанам. При этом им был нужен не обыкновенный драчун, нет, им понадобился беспощадный воин, покоритель и завоеватель. После того как была первый раз свергнута власть людей, Аякс делал все, что от него зависело, для восстановления порядка, не жалея при этом ни денег, ни крови мирных жителей.

Черви то в одном месте, то в другом поднимали свои непрерывные мятежи, но Аякс легко гасил эти мелкие очаги сопротивления. Когда более организованное восстание хретгиров грозило потрясти самые основы нового миропорядка, Аякс устроил на провинившихся планетах настоящую вакханалию жестокого кровопролития. Он явился на Валгис, где вспыхнули первые искры бунта, и отрезал планету от всех межзвездных сообщений. Никто при этом не препятствовал прилетам и связи. Обреченные жители могли звать на помощь сколько им было угодно. Их вопли послужили неплохим уроком для рабов на других планетах, управляемых титанами.

После этого Аякс приступил к делу.

Сама работа заняла несколько лет, но Аякс смог уничтожить всех живых людей на планете Валгис. Он убил их с помощью атомного, химического и бактериологического оружия. Для того чтобы добить оставшихся, он поместил мозг в устрашающее боевое тело и принялся охотиться за уцелевшими хретгирами, как за дикими зверями. В сопровождении запрограммированных Барбароссой боевых роботов он выжигал города, сносил с лица земли здания, уничтожал всех попавшихся ему под руку людей. Он убил всех хретгиров и получил от этого неизъяснимое наслаждение.

Да, то были славные для титанов дни!

Правда, это, пусть даже вполне обоснованное, насилие вызвало недовольство его подруги Гекаты, самой слабой из всех двадцати первых титанов. Хотя она присоединилась к восстанию Тлалока — только для того, чтобы получить личную выгоду, — она никогда не могла понять необходимости каждодневной работы, постепенно потеряла присутствие духа и революционный энтузиазм. После того как титаны отказались от своих человеческих тел, чтобы обрести бессмертие, она осталась с Аяксом, все время безуспешно пытаясь изменить его личностные особенности. Несмотря на ссоры с Гекатой, Аякс продолжал любить ее, хотя его потребность в женщине исчезла вместе с его физическим телом.

Устрашенная кровожадностью Аякса, проявленной им во время подавления восстания хретгиров, Геката «отозвала» свое членство в отряде титанов. Она больше не хотела иметь ничего общего с властью над человечеством. Геката сама сконструировала свое тело кимека в виде космического корабля, в котором и улетела, предоставив остальным титанам сжимать пальцы на горле покоренных людей. По иронии судьбы, Геката выбрала для своего бегства самый подходящий момент. Вскоре после уничтожения населения Валгиса глупость Ксеркса позволила всемирному разуму вырваться на волю...

Сейчас, находясь в забрызганном кровью зале Дворца юстиции, Аякс выпрямился во всю исполинскую высоту своего механического тела. Он настроил системы его на такую высокую энергию, что в суставах засверкали разряды, проскакивавшие по нейроэлектрической жидкости.

Арестованный предатель закричал от страха, когда понял, что ему предстоит.

— Итак, Охан Фреер, — сказал Аякс. — Позволь мне задать тебе еще несколько интересующих меня вопросов. Я хочу, чтобы ты отнесся к ним со всем возможным вниманием.

 

По распоряжению Омниуса начальник рабочей команды Иблис Гинджо привел своих верных рабов на площадь Золотого Века. Аякс был уже готов произнести приговор — без сомнения, это будет смертная казнь — человеку, которого он застал на месте преступления, начальнику другой рабочей команды, Охану Фрееру.

Иблис учился с этим человеком на одном курсе в школе доверенных лиц, но не помнил, чтобы его коллега когда-либо занимался чем-то противозаконным. Аякс, правда, редко нуждался в поводах для арестов и пыток. На самого Иблиса не раз падал гнев этого необузданного и жестокого титана. Иблис пока ухитрился уцелеть, и было сомнительно, что его сотоварищу удастся вырваться сегодня из лап Аякса. В центре площади возвышалась металлическая колонна. Из верхней части ее столба вырывалось оранжевое пламя, похожее на декоративный факел вечного огня. Фасады огромных зданий, пустых, так же как Дворец юстиции, словно тюремные стены окружали площадь. Сторожевые роботы Омниуса выглядели очень внушительно, стоя по периметру площади, готовые открыть огонь и обрушиться на любого человека, который вздумал бы нарушить заведенные всемирным разумом порядки.

Иблис провел своих рабов в специально отгороженный сектор для зрителей, сказав им несколько ободряющих слов, но не настолько сильных, чтобы вызвать раздражение кимеков. Аякс любил устраивать публичные шоу такого рода, желая, чтобы устрашенные рабы во все глаза взирали на жуткое действо. Когда Иблис и его коллеги — начальники команд построили людей, они просигналили о готовности специальными свистками. На пороге Дворца юстиции появился Аякс, несший на руках своего пленника.

Титан был закован в стальной корпус, похожий на тело муравья, с внушительным овальным ядром, тяжелыми ходильными ногами и четырьмя хватательными руками, в которых он держал несчастного Охана Фреера. Вьющиеся в воздухе наблюдательные камеры жужжали, передавая информацию всемирному разуму.

Встав под колонной с вечным огнем, Аякс зажал в руках извивающееся тело своей жертвы, напоминая муравья-солдата, схватившего бежавшего мимо жука. Обреченный на смерть Охан был покрыт ожогами, залит кровью и испятнан ранами. Вместо левой кисти осталась только обожженная культя. Все тело было покрыто разноцветными синяками и кровоподтеками. Изо рта стекала тонкая струйка светлой прозрачной жидкости.

Ропот недовольства вырвался из сотен глоток стоявших на площади людей. Глядя на них, Иблис понимал, что эти люди не могут быть источником мятежа, авторами заговора, несмотря на то что он продолжал получать таинственные и провокационные письма. Что, если он обманывает сам себя и все эти тайные воззвания к мятежу суть не что иное, как желаемое, выдаваемое другим отчаявшимся человеком за действительное?

Подняв своего несчастного пленника на руки, Аякс возвысил свой синтетический голос так, что его слова загремели над просторной площадью, как артиллерийские снаряды.

— Некоторые из вас слышали преступные речи этого человека. Некоторые из вас даже вообразили себе, что надо прислушаться к его глупым и безрассудным словам о свободе и восстании. Вы будете мудрее, если отрежете уши, нежели станете слушать эти глупости.

Толпа затаила свое коллективное дыхание. Иблис закусил нижнюю губу, не желая смотреть на происходящее, но не в силах оторвать взгляд от сцены, притягивавшей его внимание обаянием страха и вида насилия. Если он отвернет взгляд, то это обнаружат камеры наблюдения и все равно доложат об этом. Вследствие всего этого Иблис во все глаза смотрел на жуткое зрелище.

— Этот бедняга, заблудившийся человек, больше не нужен для вечной славы Омниуса в его мудрейшем правлении мыслящих машин.

Охан закричал и начал слабо вырываться из могучих объятий Аякса. Аякс зажал уцелевшую руку человека в одной грубой, похожей на пинцет руке, а ноги — в двух других. Оставшейся свободной рукой с когтем Аякс острой режущей поверхностью охватил грудную клетку несчастного.

— Он больше не работник. Он больше даже не хретгир, один из тех необузданных людей, которых мы терпим только по нашей неизреченной милости. Нет, он не человек и не хретгир — он просто мусор. — Аякс выдержал паузу. — А мусор выбрасывают.

Не сказав больше ни слова и, казалось, не прикладывая никаких усилий, Аякс потянул руки в разных направлениях, разрывая на части свою жертву. Руки и ноги были оторваны, грудная клетка вскрылась, сломанные кости прорвали кожу, из ран хлестала кровь, заливая вылизанные дочиста камни площади Золотого Века.

Аякс швырнул окровавленные куски в толпу, взвывшую от ужаса.

— Достаточно этой чуши! Нет и не было никакого бунта. Приступайте к работе.

Рабы были только рады поскорее убраться с площади и вернуться на свои строительные площадки. Они то и дело поглядывали на Иблиса, словно рассчитывали, что он сможет в случае чего их защитить. Но Иблис все еще сам пребывал в состоянии полного недоумения. Охан Фреер — участник заговора! Начальник команды составлял прокламации, строил планы, возможно, сочинял и распространял тайные письма.

Еще один повстанец!

Пораженный до глубины души Иблис понимал, что ему грозит такая же, если не большая, опасность, если он будет продолжать действовать. Тем не менее сегодняшняя казнь со всей ясностью показала ему еще одну вещь. Зреющий заговор людей и подготовка их к восстанию — это не игра воображения.

Это реальность!

Если Охан был участником заговора, если он был членом подпольной организации сопротивления, должны быть и другие, и их, вероятно, много. Эта подпольная сеть, включая самого Иблиса, была надежно разделена на ячейки, не соприкасавшиеся друг с другом, члены одной не знали членов других, что было гарантией от предательства. Теперь он все понял.

Отныне он будет действовать с еще большей убежденностью, чем раньше.

 

***