А мечта, не снижая полета.

Белые туфельки для Гадкого утёнка

Знать, по судьбе нашей бороной прошли», - так говорит русская народная мудрость о людях с трудной судьбой. На Руси в таковых недостатка никогда не было, однако всё же на долю некоторых выпадает чересчур много испытаний. Как будто суждено им за счёт себя уменьшить громаднейший пласт народного горя.

Как закалялась сталь

С лучилось так, что, когда Анне Коростелевой* не было ещё и года, отец уронил её с рук на пол. На наше нынешнее разумение младенца, конечно бы, следовало тут же отвезти в районную больницу. А тут разве до ребёнка было, когда сенокос на носу? Подумаешь – упала на пол, подумаешь - кричит... Короче говоря, сунули родители полуслепой бабке заходившегося в крике ребенка, а сами поспешили на работу.

И осталась Анечка после этого на всю жизнь калекой. Домашнее «лечение» с помощью местной бабки-ворожеи, живущей по соседству, привело к тому, что одна нога стала короче другой, да вдобавок у неё ещё и голени стали как у завзятого кавалериста - дугой.

В семье Анечке с той поры отведена была роль самая незавидная: её присутствие всех тяготило, поскольку домочадцы твердо знали, что ей придётся сидеть на родительской шее до самой их смерти.

Но и вне дома бедному ребенку не было жизни. На улицу даже и нос не высовывай – соседские ребятишки задразнят. Самым безобидным из многочисленных прозвищ, доставшихся на долю Аннушке, было «Гадкий утенок». Да и от взрослых приходилось Анне частенько слышать обидные насмешки. Так, некий подвыпивший заезжий дядя из города однажды назвал её в шутку Гарринчей, объяснив окружающим слушателям, что у этого великого бразильского футболиста тоже одна нога была значительно короче другой.

Однако у этой некрасивой, колобком катавшейся по деревне девчонки-калеки оказался стальной характер. Она сама, вопреки всему, выучилась: сначала каким-то непостижимым образом самостоятельно научилась читать по букварю, затем осилила начальную школу в своей деревне, а потом ей почти удалось выучиться в школе-восьмилетке, располагавшейся в соседнем большом селе. Родители, правда, были против дальнейшей учебы своей старшей дочери, поскольку к тому времени в семье у них, как говорится, семеро сидело по лавкам, и по идее предполагалось, что Аня будет присматривать за малышами. Однако та заявила, что учебу ни за что не бросит, и стала ездить в школу на велосипеде, который, к всеобщему удивлению, сумела собрать сама из бросовых запчастей.

Тебе ничего не будет

Когда Ане исполнилось тринадцать лет, у них в семье произошло несчастье: во время очередных родов умерла мать. Отец остался один с кучей ребятишек, которых нужно было кормить, одевать, обувать. Как говорится, приходилось крутиться.

Хоть и говорят «На вдовий двор хоть щепку брось», однако реально никто ничего бросать не спешил. Поэтому Павел Коростелёв не гнушался никаким заработком, буквально тащил в дом каждую копейку.

Однажды поздней осенью он по совету знакомых пошел на колхозное поле, чтобы подобрать картофель, оставшийся там после уборки урожая. В деревне эта операция называлась перекопкой. Логика у деревенских жителей была понятна – все равно ведь картофель скоро сгниёт, так почему бы его не собрать?..

В этот день отцу удалось выбрать из ослизлого, раскисшего от затяжных дождей грунта целых два мешка. А когда он, промокший и довольный, притащил это богатство на велосипеде домой, то по следам нагрянули председатель колхоза с агрономом. Какой-то доброжелатель-аноним шепнул таки на ушко...

Как раз в то время в стране в очередной раз шла оживлённая кампания борьбы с «проклятыми расхитителями социалистической собственности». Отцу Ани, между прочим, «светил» вполне конкретный уголовный срок. Кто ж тогда детей кормить будет?.. И тогда кто-то из односельчан, тёртых калачей, посоветовал, чтобы, дескать, того – Аня на себя вину взяла. Ну, мол, это она колхозное полюшко-поле перекапывала... Все равно ей, как малолетке, ничего за это не будет.

Так и порешили. И действительно – пронесло на этот раз. А весной отец вновь вляпался в какую-то тёмную историю с комбикормом. И тогда Аня уже сама проявила инициативу, гордо заявив участковому, что это опять она...

И суд насчитал Ане несколько лет воспитательной колонии, поскольку налицо был рецидив воровства... «Терпи, Анютка, - сказала ей на дорогу дальнюю та самая бабка-ворожея Потылиха. - В жизни придётся есть и сено, но обязан ржать как с овса...»

«Здесь, в колонии жить можно, – писала Аня отцу. – Кормят, в баню водят. Школа есть, учителя меня любят. Ещё учусь на швею. Только вот, папа, как я домой, в деревню вернусь? Я ведь теперь зэчка для всех...»

А мечта, не снижая полета...

Перед освобождением Аню позвала к себе в кабинет начальник воспитательного отдела колонии, суровая подполковничиха, которую девчонки-осужденные за глаза называли Волчицей.

- Так и быть, девка, - сказала Волчица оторопевшей девчонке-калеке, - дам тебе адресок один. Поедешь в Ленинград, найдёшь в ресторане «Парус» заведующую производством и дай ей эту записку. Да и привет волчий от меня передай...

И точно, исполнив всё, как было сказано, стала Аня работать в одном из известных ленинградских ресторанов. Сначала – уборщицей, затем посудомойкой, а вскоре, выучившись заочно в техникуме на бухгалтера, принялась подводить общепитовский дебит-кредит. И стала постепенно Аня главной опорой всей семьи. Выучила, вообразите себе, всех многочисленных братьев и сестер, успев при этом и сама заочно окончить институт. Как говорили в родной деревне, «всех Коростельков вывела Анька-калека в люди», да при этом ещё и своего состарившегося отца-колхозника не забывала: каждый месяц ему тысячи две-три подбрасывала.

В тридцать пять лет настал у Анны Павловны новый этап в жизни. К этому времени отец умер, а братья и сестры зажили самостоятельно. У Ани впервые появилась возможность заняться собою, осуществить наконец свою хрустальную мечту.

А ведь была же у неё мечта – да ещё какая! Хотелось Аннушке, словно тем моделям с глянцевых обложек журналов, пройтись в белых туфельках, хоть раз в жизни снять с ног опостылевшие сапоги-колодки. Жила она одна, поскольку нет нужды, наверное, отдельно объяснять, что шансы её на замужество были мизерны.

И вот ровно семь лет ездила Анна Павловна в знаменитую клинику доктора-кудесника Гавриила Илизарова в сибирском городе Кургане, где врачи были специально обучены выправлять изуродованные конечности. Ровно семь лет ей ломали и заново сращивали ноги, месяцами лежала она на растяжке, намертво прикованная к постели, а потом ковыляла с аппаратами Илизарова, стиснув зубы, на обеих голенях. На оплату этих, казалось бы, бесконечных процедур у Анны Павловны ушли все её многолетние сбережения.

И вот свершилось – настал тот долгожданный «зоревой» день. Приехала однажды Анна в родную деревню в белых туфельках. И в белом, шитом каким-то жутко популярным модельером платье.

Было лето, в родной деревне отмечали традиционный церковный праздник в честь местной великомученицы Анны, улицы были буквально запружены народом. Да, признаем, Анна Павловна свой выход подгадала нарочно к этому дню...

И вот она, на удивленье всем односельчанам, знавшим её с детства замухрышкой-калекой, прошлась в своих белых туфельках из конца в конец деревни.

А за деревней вдруг упала замертво: не выдержало сердце...

Сбежались люди, было видно, как у Анны Павловны постепенно синеют губы. Однако все видели - радость её в этот день была столь велика, что и сейчас, умирая, она улыбалась и выглядела, несомненно, самым счастливым человеком на свете...

Послесловие

Как на грех, рядом не оказалось никого из медиков. Люди суетились, шептались, но никто толком не знал, что можно предпринять в данной ситуации.

И тут не растерялся Серёжка – младшенький из братьев Аннушки. Исхитрившись каким-то непостижимым образом, он смог привезти на мотоцикле с коляской к бездыханному телу старшей сестры ту самую ворожею Потылиху, которая теперь уже передвигалась с превеликим трудом.

- Ох, девка, - причитала еле слышно бабка, развязывая ситцевый узелок. – Виновата я перед тобой. И смогу ли вину исправить?..

А потом, справивишись наконец с узелком, влила в рот Анне Павловне какую-то коричневую жидкость из пузырька. А еще через несколько минут страдалица задышала...

Осенью того же года в славный град Питер к Анне Павловне приезжали один за другим шесть мужиков из соседних деревень. Свататься, к сведению, приезжали. Четыре вдовца, и два старых холостяка.

И оказалась Аннушка, словно та гоголевская героиня, перед нелёгким выбором. Эх, кабы взять нос Федора, да приставить к лицу Анатолия, да присовокупить еще выправку Леонида...

Но, раскроем маленький секрет, - выбор свой Анна Павловна всё же сделала. И теперь живет с мужем в согласии. На зависть всем.

Иван ЛЯХ