Промолвил старший викарий, устремив на нее взгляд, полный самого алчного

Честолюбия, и многозначительно подчеркивая каждое слово, - я должен был бы

Признать себя большим неудачником, когда бы не насчитал среди участвующих в

Жеребьевке восьми или десяти друзей, и при этом самых смышленых из всего

Списка. За мной почти всегда будет большинство, и даже больше того, чем

Требуется для вынесения приговора. Итак, вы сами можете судить, мадемуазель,

Что для меня не составит никаких затруднений добиться оправдания...

Аббат вдруг остановился, словно пораженный звуком собственных слов. Он

Признавался в таких вещах, о которых никогда не следует заикаться перед

Непосвященными.

Но и он, в свою очередь, поразил Матильду, рассказав ей, что в этой

Необычайной истории Жюльена безансонское общество было больше всего удивлено

И заинтересовано тем, что он когда-то был предметом пылкой привязанности

Г-жи де Реналь и отвечал ей взаимностью в течение довольно долгого времени.

Господину де Фрилеру нетрудно было заметить, что его рассказ произвел

ошеломляющее впечатление. "Вот когда я отыгрался! - подумал он. - Во всяком

Случае, у меня теперь есть средство припугнуть эту маленькую своенравную

особу; я боялся, что мне это не удастся". Величественный вид Матильды, ее

Манера держаться, изобличающая отнюдь не смиренный характер, еще усиливали в

Его глазах очарование этой изумительной красавицы, глядевшей на него сейчас

Чуть ли не с мольбой. Он снова обрел все свое хладнокровие и, не

Задумываясь, повернул кинжал в сердце своей жертвы.

- Признаться, я даже не удивлюсь, - заметил он как бы вскользь, - если

Мы услышим, что это из ревности господин Сорель выстрелил дважды из

Пистолета в женщину, которую когда-то он так любил. Она отнюдь не лишена

Привлекательности, а с некоторых пор она очень часто виделась с неким

аббатом Маркине из Дижона: он чуть ли не янсенист, человек безнравственный,

Как и все они.

Господин де Фрилер дал себе волю и с наслаждением терзал сердце этой

Красивой молодой девушки, нащупав ее слабую струну.

- Зачем понадобилось господину Сорелю, - говорил он, устремив на

Матильду пылающий взор, - выбрать для этого церковь, если не ради того, что

В это самое время соперник его совершал там богослужение. Все считают, что

Счастливец, которому вы покровительствуете, исключительно умный, более того,

На редкость осторожный человек. Казалось бы, чего проще было спрятаться в

Саду господина де Реналя, где ему так хорошо знаком каждый уголок; ведь там

Почти наверняка никто бы его не увидел, не схватил, не заподозрил, и он

Преспокойно мог бы убить эту женщину, которую приревновал.

Это рассуждение, по всей видимости, столь правильное, совершенно

Расстроило Матильду; она потеряла всякую власть над собой. Гордой душе, но

Уже успевшей впитать в себя все то черствое благоразумие, которое в большом

Свете стремится искусно подражать человеческому сердцу, не так-то легко

Постигнуть, какую радость доставляет человеку пренебречь всяким

Благоразумием и как сильно может быть такое чувство в пылкой душе. В высших

Слоях парижского света, где протекала жизнь Матильды, никакое чувство, за

Очень редким исключением, не способно отрешиться от благоразумия, - ведь из

Окна бросаются только с шестого этажа.

Наконец аббат Фрилер убедился в том, что он держит Матильду в руках. Он

Дал ей понять (разумеется, он лгал), что у него есть возможность

Воздействовать на прокурора, который будет выступать обвинителем Жюльена.

А когда будут назначены тридцать шесть присяжных судебной сессии, он

Самолично поговорит по крайней мере с тридцатью из них.

Если бы Матильда не показалась г-ну де Фрилеру такой обворожительной,

Ей бы пришлось ходить к нему раз пять или шесть, прежде чем он снизошел бы

До столь откровенного разговора.

XXXIX

ИНТРИГА