Верхотуров Дмитрий Николаевич 2 страница

И, наконец, есть третий способ сделать из правдивой истории лживую, не отступая при этом от исторической правды. Надо труды официально и общественно признанных глав школ и направлений издать максимально широкими тиражами. Этот способ активно использовался при Советской власти, когда труды глав науки тиражировались гигантскими тиражами. Кроме того, надо поручить этим же товарищам составление учебников по истории для школ и вузов. В общем, надо добиться, чтобы основная часть литературы по истории, особенно тиражные издания, содержали нужную версию истории, «скорректированную» в нужном направлении. Расчет очень простой: официальная версия, много-много раз повторенная, приобретает права нерушимой истины. Остальное: малотиражные монографии, сборники научных работ с духоподъемным названием «братские могилы» — не в счет. Хотя скажу, что это именно та самая лазейка, которой я пользовался для сокрушения официальной версии истории завоевания Сибири.

Вот так и фальсифицируется история. Каждый историк говорит и пишет правду, опираясь на достоверные данные. Выходят книги и капитальные труды, особенно маститых академиков. Все прилично и благопристойно, и совесть каждого конкретного историка чиста. Но на выходе выходит ложь. Вот такая интересная система.

Сибирский размах

Сибирскую историю — в отличие от большинства других примеров — подделывали и фальсифицировали с особым размахом и не особенно считаясь со средствами. Заявить о том, что Сибирь была малонаселенной и засыпанной снегом землей, о том, что «история Сибири есть история ее освоения» — это бесстыдство в самой высшей степени. Когда Окладников редактировал «Историю Сибири», в особенности первый том, книга замечательного археолога С.В. Киселева «Древняя история Южной Сибири» уже успела выдержать два послевоенных издания и стать классикой [20]. Окладников был археологом и не мог не знать эту книгу. В этой удивительной книге Сергей Васильевич Киселев заставил говорить обычно немые археологические находки и показать, какая была яркая и бурная жизнь в Сибири в древности. И потому, когда Окладников или писал сам, или редактировал абзацы других авторов об «освоении Сибири», он шел против исторической истины и против ученой честности. Но академику Окладникову и коллективу авторов не грозила анафема ученого сообщества, и вот почему.

Фальсификации способствовал сам характер источников и условия работы. Сибирская история не нашла широкого отражения в летописях и исторических сочинениях. Сведения о ней рассеяны среди китайских, арабских, монгольских, уйгурских (изданных микроскопическими тиражами) исторических хроник и сочинений. Для того, чтобы извлечь эти сведения оттуда, надо обладать хорошей подковкой в области изучения истории и культуры соответствующей страны, да еще и древнего языка, если источник не переведен и не опубликован. Далеко не всякий историк даже до революции обладал такой подготовкой. Тогда хорошо знали французский, немецкий, латынь, но вот с китайским, уйгурским и монгольским как-то не повелось. Впрочем, и сегодня положение коренным образом не изменилось.

А теперь о средствах. Вообще-то, источники по истории Сибири переведены с китайского и опубликованы на русском языке 200 лет назад. Отец Иакинф, глава Русской православной миссии в Китае, в миру Николай Бичурин (его книги выходили под двумя именами: Иакинф (Н. Бичурин)), помимо своей прямой деятельности прекрасно выучил китайский язык, и более двух десятилетий собирал и переводил китайские исторические хроники. Его собрания сведений о народах Средней и Центральной Азии, извлеченные из китайских сочинений, были опубликованы еще при его жизни. Известно, что книги отца Иакинфа читал А.С. Пушкин.

Современники и потомки хорошо отблагодарили отца Иакинфа за подвижнический труд: он умер в страшной нищете, в сырой келье, с заживо гниющими ногами. Его труды несколько раз переиздавались после смерти, в том числе и в 50-х годах XX века, но его собрания долго практически игнорировались историками. Для официальной версии истории Сибири ни самого священника — подвижника науки, ни его сочинений как бы не существовало. Не то, чтобы эти сведения ложны, — нет. Они истинны и достоверны; в этом за 200 лет никто не усомнился. Но они как бы не имеют отношения к сибирской истории.

Были переводы и публикации арабских, персидских, монгольских и уйгурских источников. Просто мне они меньше известны, хотя я часто встречал ссылки на них в трудах крупных и серьезных ученых. И здесь было такое же положение: и сами источники, и сведения из них для официальной сибирской истории как бы не существовали.

На страницы иностранных исторических хроник попало лишь то, что дошло до ушей и глаз хроникеров. Это ничтожное меньшинство событий. Что же касается внутренних событий в Сибири, то в нашем распоряжении почти исключительно только археологические источники. Археолог В.И. Матюшенко говорил по этому поводу: «Археологические материалы освещают широкий хронологический диапазон: со времен первоначального появления предков человека в Сибири и до XVI—XVII века. Это значит, что археологические источники освещают, по сути дела, все исторические этапы в жизни Сибири, в чем и состоит их особенная значимость» [31, с. 11]. Это исключительно сложный материал, который дает миллиграмм результата на тонну работы.

Лучше всего освещен период русского завоевания Сибири, который отложился в многочисленных русских документах.

Оказывало свое влияние и своеобразное положение Сибири. Сибирским народам страшно не повезло. Они оказались под властью одной короны, одной власти, крайне не заинтересованной в том, чтобы эти народы имели самостоятельный голос. И у официальных историков (то есть официально признанных) появилась уникальная возможность: установить монополию на источники, на документы и материалы. Это делается для того, чтобы любопытствующий иностранный историк не смог бы проверить построения официальных историков и при случае не имел бы материала для опровержения.

Монополия на источники, конечно, не означает, что иностранный историк не может получить к ним доступ. Может. Только цена за доступ — согласие, хотя бы формальное, с официальной версией. Или не работай по этим темам, или же выскажись в поддержку и становись сам заложником официальной версии истории государства Российского.

Теперь представьте положение официальных авторов истории Сибири. Сядьте в кресло академика Окладникова и прикиньте: источников мало, да и те, главным образом, русские; есть полная монополия на источники, и никакие иностранные критики не страшны; свои критики подвластны, и каждому историку-критику ответственный редактор может сломать карьеру. В таких замечательных условиях будете ли вы стремиться писать правду? Нет, конечно. В таких условиях безопасно писать все, что угодно, ибо критики не будет никакой. Религиозный человек, может быть, побоялся бы Бога, но вот Алексей Павлович Окладников стал заходить в церковь только перед самой смертью, много лет спустя после того, как вышли в свет тома «Истории Сибири».

«А зачем нам знать?»

Мне, как ниспровергателю исторической мифологии, необходимо считаться с тем, что люди настолько привыкли к неправде, сжились с ней, что уже и правда становится как-то и не совсем нужна. Нужно считаться и с тем, что очень и очень многие люди повторили ложь в своих сочинениях и работах, а кое-кто сделал на этом ученую карьеру. Даже согласные со мной в душе будут сопротивляться моей главной идее.

Первый мой довод за пересмотр истории русского завоевания Сибири обращен к историкам. Поскольку даже официальная версия истории основана на достоверных фактах, то ломать ее всю не нужно. Незачем. Нужно сломать главную перегородку, которая отделяет верное представление от неверного: что русское завоевание Сибири будто было легким и бескровным. Если отказаться от этого тезиса, то вся работа по изучению русского расселения в Сибири, русского хозяйства, торговли и городов нисколько не потеряет в ценности и важности.

Более того, отказ от этого тезиса откроет сразу две новые области изучения сибирской истории. Первая область — это история войн, которые длились в общей сложности более 200 лет. Вторая область — это отношения русских с сибирскими и центральноазиатскими народами. Кроме этого, каждый историк Сибири сможет открыть и в своей теме новые аспекты и грани.

Можно сказать так: официальная версия истории русского завоевания Сибири, настоянная на исторической мифологии, украла у историков лучшие темы и интереснейшие вопросы.

Второй мой довод обращен к жителям Сибири. Положение сибиряков в стране как жителей далеких индустриальных окраин, как поставщиков нефти и газа, как доноров для всей страны во многом определяется исторической мифологией. Ведь обоснование идей для политических проектов черпается из прошлого. Если сказано, что сибиряки живут в «слабонаселенной, заснеженной стране», чуть ли не на целине, то и нечего им жаловаться на свою судьбу и требовать лучшей участи. Пусть себе добывают газ и нефть, плавят чугун и алюминий, и будут этим довольны.

Причина неравноправия центра России и Сибири коренится в этом мифе. Вокруг Москвы за века созданы толстые напластования мифов о том, что здесь столица, центр, финансы, образование и культура. Поэтому при планировании нововведений вполне логично кажется, что управление, вместе с ним и финансы, снабжение и все остальное нужно разместить именно в Москве. А если вокруг Сибири созданы мифы о том, что страна не более чем «заснеженная целина», то о каком управлении здесь можно говорить? На «заснеженной целине» можно разместить только карьер, рудник, завод, в лучшем случае — с убогим рабочим поселком.

Надо понимать, что миф сильнее рациональных доводов. Если перекрыть нефте- и газопроводы, прекратить отгружать уголь, сталь, алюминий и прочую продукцию, прекратить пользоваться московскими банками, то от благополучия Москвы быстро ничего не останется, ибо вся экономика центра России завязана на сибирские ресурсы.

Русские прожили в Сибири вот уже более 300 лет, вобрали и ассимилировали коренные народы, и они вполне могут считаться наследниками всей древней сибирской истории и культуры. Дворец Ли Лина, курган и чаа-тас одинаково родные как для хакаса из Абакана, так и для русского из Минусинска. В этом самом Минусинске можно видеть много лиц, словно сошедших с таштыкских погребальных масок начала I тысячелетия нашей эры. Для русских в Сибири история динлинов, Тюркского и Кыргизского каганата стали такой же общей историей, как и история России.

Как наследники этой древней и богатой культуры, более древней, чем русской, русские в Сибири могут потребовать себе подобающего отношения:

Москвич:

— Да что у вас там, в Сибири, только тайга и снег. Сибиряк: (доставая из кармана копию китайского бронзового зеркала династии Хань).

— Оригинал этого зеркала привезли к нам тогда, когда ваши предки еще из землянок не вылезли. А у нас уже была высокая культура.

Я надеюсь дожить до того времени, когда в Сибири начнут изучать и гордиться своей древней культурой, языками своих степных предков.

Мой третий довод обращен к политикам. Исторические мифы Московского государства сыграли свою роль в становлении и укреплении России. С этим даже и не надо спорить, потому что это есть исторический факт. Но надо понимать, что теперь времена изменились. В XVII веке России хватило сил для завоевания и подчинения столь огромной территории. В XXI веке сил может не хватить даже на удержание того, что досталось в наследство. И силы государства Российского значительно ослабели, да и восточные регионы теперь стали развитыми и сильными. Удержать их в России нельзя, если продолжать держать жителей Сибири на положении людей «второго сорта», на положении сырьевой колонии. Китай, предложив приемлемые условия присоединения типа «одна страна — две системы», вполне может получить сибирские территории без потерь и даже с поддержкой населения. Кричать и посылать войска тогда будет поздно.

Удержать Сибирь в России можно, только опираясь на сибиряков, предоставив им широкие права в рамках федерации. А для этого надо официально отказаться от насаждения представления о Сибири как о «заснеженной земле» и «источнике сырья».

Моя работа построена таким образом. Я взял три наиболее распространенных мифа о завоевании Сибири, которые бытуют в исторической литературе и публицистике: миф о покорении Сибири Ермаком, миф о крестьянской колонизации и миф о том, что никаких войн не было. В частях книги я даю краткое изложение мифа, краткую справку о его происхождении, а потом разбираю сведения, накопленные историками, которые излагают более или менее реальную историческую обстановку. Каждый читатель, таким образом, сам может сделать вывод о том, соответствует ли миф реальной обстановке или нет.

Я отлично понимаю, что в настоящей книге тема только чуть-чуть затронута, но ни в коей мере не разобрана до конца. Этому препятствовали трудности самого разного рода, среди которых самым главным был острый недостаток времени.

В будущем я намереваюсь разобрать еще несколько крупных сюжетов, среди которых будут сюжеты о том, как русские захватили Амур, об истории Джунгарского ханства, о падении могущественного Алтын-хана и о том, как это повлияло на русские владения в Сибири. Будет также сюжет о том, как Российская империя и Цинский Китай разделили между собой Центральную Азию. Это будет новая книга, скорее всего, с названием «Раздел Азии». Мне хотелось бы «Покорение Сибири» объединить с этим продолжением под общим названием «Раздел Азии», да, видно, не выйдет.

Поскольку в России вышло уже немало книг, в которых авторы выступают против официальных версий самого разного рода, то мне понятно, что мою книгу также будут критиковать. Поэтому я заранее обращаюсь к своим будущим критикам — если появилось такое желание, то критикуйте публично, а не в сборниках типа «братская могила» или на келейных конференциях. Обещаю не оставить без внимания и ответного выступления ни один критический отзыв.

Надеюсь дожить до тех пор, когда отношение к истории будет спокойным и трезвым, не настоянным ни на каких политических соображениях, когда возможно будет заниматься любыми темами. Я надеюсь дожить до тех времен, когда история Сибири займет достойное и подобающее ей место в мировой истории. Есть надежда, что мой труд внесет свой посильный вклад в это дело.

Автор

Красноярск — Москва

Март 2003 — декабрь 2004 гг.

МИФ ПЕРВЫЙ

ПОКОРЕНИЕ СИБИРИ ЕРМАКОМ

Военные действия дружины Ермака и войск воеводы Воейкова, в результате которых было ликвидировано ханство Кучума, носили не завоевательный, а освободительный характер по отношению к народам Сибири.

Г.П. Башарин

 

Задачи, выпавшие русскому народу, были поистине грандиозными. Тяжелый, нередко губительный климат, неизмеримые пустынные пространства, редкое первобытное население — все это, казалось, делало колонизацию Сибири невозможной.

В. Г. Мирзоев

ГЛАВА 1
Создатели мифа

 

Миф о покорении Сибири Ермаком занимает почетное место в системе исторической мифологии государства Российского. Еще бы, именно с этого события началось неудержимое распространение государства на восток, захват огромных площадей с колоссальными богатствами, что и вывело Россию в число лидирующих стран мира. С тех пор внутренняя политика и экономическое развитие идут с переменным успехом, но Россия всегда играет очень заметную роль на мировой политической арене. «Могущество России будет прирастать Сибирью», — сказал один из зачинателей русской патриотической мифологии и страстный борец за ее чистоту Михайло Ломоносов. Так оно и было, и все эти 300 лет могущество России ощутимо прирастало сибирскими соболями, зерном, углем, металлом и нефтью с газом[[4]].

В системе мифов, которые объясняют присоединение Сибири к России, этот миф занимает центральное место и является источником всех остальных мифов. Вся остальная мифология, в том числе мифы о «мирном присоединении», «крестьянской колонизации» и о том, что «никаких войн не было», берут свое начало и обоснование в мифе о покорении Сибири Ермаком. Происхождение всего длинного и развесистого куста мифологических представлений связано с тенденциозным истолкованием первого события в истории русского господства в Сибири — похода Ермака.

Автора, автора!

Как и большинство исторических мифов, сей миф имеет весьма давнее происхождение. В своих основах он стал формироваться еще в середине XVII века, практически, на основе воспоминании участников этого похода, которые в 1622 году при составлении синодика павших в битве у Чувашского мыса еще были живы. Ну и на основании очень своеобразных условий того времени.

Обратиться к прославлению Ермака заставили неотложные политические нужды. Первый этап в создании великого патриотического мифа о Ермаке совпал с крайним ухудшением положения на границе русских владений в Сибири. В 20-х годах XVII века с русскими граничили владения ойратов — западномонгольского народа, кочевавшего по Иртышу. Это был очень многочисленный народ, который мог выставить в общей сложности 120 тысяч всадников. Даже ничтожной доли этого войска вполне хватило бы, чтобы выбить русских из Сибири, тем более, что в то время гарнизоны в острогах редко превышали 100—200 человек.

Ойраты воевали с казахами, и в 1619 году казахский хан Есим собрал большое ополчение, напал на ойратов и нанес им тяжелое поражение. Оно было настолько сильным, что ойратам пришлось бросить свои кочевья в верховьях Иртыша и перейти к северу, на степной берег Оби, непосредственно к границам русских владений. Это вызвало огромную тревогу в русских городах, ибо достаточно было одного ойратского удара, чтобы взять города. Правда, ойраты, ослабленные поражением и перекочевкой, не предпринимали враждебных действий. Но все равно, русские принялись укреплять свои позиции: усиливать укрепления и отряды, запасать продовольствие и боеприпасы к возможной осаде.

Вот тут-то тобольская архиепископия внесла свой посильный вклад в организацию обороны русских владений в Сибири. В Тобольск были вызваны казаки, ходившие в поход с Ермаком и позже поселившиеся в Сибири. С их помощью был составлен первый синодик погибших казаков в решающей битве у Чувашского мыса. Архиепископ Тобольский и Сибирский Киприан предписал во всех церквах воздавать «вечную память» Ермаку и его казакам как пострадавшим за христианскую веру [21, с. 6]. Этим церковь старалась сплотить русских жителей Сибири перед лицом угрозы.

Спустя 15 лет после этих событий, в 1636 году, когда обстановка более или менее успокоилась, была составлена первая повесть о Ермаке. Ее автором стал дьяк архиепископа Тобольского и Сибирского Макария Савва Есипов. Его повесть еще известна под названием Есиповской летописи. Название у нее было длинное и само по себе уже отражает идейные пристрастия автора: «О сибирстей стране, како соизволением божиим взята бысть от русского копья, собранного и водимого атаманом Ермаком Тимофеевым и своею храброю и предоброю дружиною и соединомысленною».

Это был самый первый этап мифотворчества. Для Саввы Есипова не была важна сама по себе фигура Ермака как покорителя Сибири. Поэтому он в повести упоминается, но не выводится на первый план. В. Г. Мирзоев пишет: «Ермак, хотя и постоянно упоминается, однако не наделяется какими-то индивидуальными чертами, которые возвышали или даже отделяли бы его от остальных казаков. Его роль вождя в повести не подчеркнута, — ни вообще, ни в отдельных случаях...» [36, с. 26].

Главным для дьяка было то, что Сибирь была присоединена к России исключительно усилиями верноподданных царских слуг во главе с Ермаком. Для Саввы Есипова был важен сам факт завоевания Сибири и не важна была фигура главного завоевателя. Для автора важно было подчеркнуть, что завоевание Сибири было «предусмотрено» Провидением именно для русских и совершено с божьего «позволения». Дьяк в этом отношении был сыном своего времени, которое устанавливало свои представления о мире.

Именно Савва Есипов стал автором одного из самых живучих мифов о завоевании русскими Сибири. Для того, чтобы объяснить, почему русские сумели разгромить превосходящие силы Кучума и закрепиться в захваченной столице ханства, Савва впервые высказал убеждение, что эти победы достались благодаря мужеству и храбрости казаков, а также превосходству огнестрельного оружия над луками. Это убеждение живет вот уже более трехсот лет, и, судя по всему, не собирается сдавать своих позиций.

Мысль о превосходстве огнестрельного оружия родилась из представления о том, что русский отряд, приведенный в Сибирь, был крайне малочисленным. Ко времени Саввы Есипова в русских городах уже успели забыть обстоятельства похода Ермака, и автору повести пришлось черпать сведения из рассказов последних живых участников похода, опрошенных в Тобольске в 1622 году при составление синодика павших во время этого похода. Казаки подробно описали битву у Чувашского мыса 26 октября 1582 года, закончившуюся взятием Искера, и перечислили по памяти имена погибших в ней казаков. Этот синодик и рассказ очевидцев были для русских очень долгое время практически единственными источниками сведений о походе.

Почему же казаки столь подробно описывали битву у Чувашского мыса и не уделяли такого внимания другим битвам? Скорее всего, в битвах, которые произошли до последнего решающего боя у Чувашского мыса, участвовали отдельные отряды, которые постоянно теряли людей в боях. За время похода от переволоки до Искера было несколько кровопролитных боев и штурмов городов, в которых отряд Ермака нес большие потери и таял на глазах. Но при этом всегда оставалась часть казаков, которая в боях не участвовала, оставляемая в резерве в качестве гребцов на плотах и стругах. Эти казаки, видимо, не знали во всех деталях сражения до битвы у Чувашского мыса и потому ничего не могли о них рассказать.

В сражении же на подступах к Искеру Ермаку пришлось бросить в бой всех казаков, все резервы и потому среди доживших до 1622 года было больше всего участников именно этого, решающего сражения, и они своими рассказами сделали его главным и решающим во всем походе, хотя это было не совсем так. По рассказам очевидцев выходило, что небольшой отряд казаков, всего в четыре сотни, одержал победу над большим войском хана Кучума.

Герард Фридрих Миллер, историк XVIII века, сумел выяснить дополнительные подробности этого похода, в частности, что казаков было несколько тысяч человек, и узнать о других кровопролитных битвах, только потому, что тщательно разыскивал сведения об этих событиях в русских документах и проверял их по рассказам местных татар.

Савва Есипов, совершенно очевидно, не знал обо всех этих деталях, пользовался только синодиком и рассказами казаков, и для объяснения этого необычного факта победы небольшого русского отряда над огромным войском Кучума и выдвинул убеждение — русская победа объясняется превосходством огнестрельного оружия.

Собственно, Савва Есипов придумал только первую часть мифа, в которой утверждается победа крайне немногочисленного русского отряда с огнестрельным оружием над многочисленным татарским войском хана Кучума. Вторая часть мифа, в которой превозносилась уже фигура самого Ермака, была выдумана чуть позже. В самом конце XVII века, примерно в 1698—1699 годах, Семен Ремезов закончил свою книгу «История Сибирская». Это была первая историческая книга, написанная русским автором о Сибири. И она же была источником мифа о том, что завоевание Сибири произошло во многом благодаря личным усилиям Ермака.

Ремезов расцветил свое сочинение описаниями многочисленных чудес и знамений, которые сопровождали поход казаков и сражения. Сам Ермак получает ореол святости и действует как святой, ратующий за распространение христианской веры. Бог непосредственно вмешивается в ход событий и даже дает указания дружине. В общем, идею «предназначенности» Сибири для русских Ремезов взял и довел до логического конца.

Собственно, ему надо было подчеркнуть именно эту идею «предназначенности». Но, сделав ее настолько явной и очевидной, он внес существенные изменения в исторический образ Ермака: «Ремезов сравнивает его с библейским Самсоном, изображает его действующим в молитвах и постах, подробнейшим образом описывает чудеса, будто бы свершавшиеся над его телом» [36, с. 35].

Происхождение этого мифа просто и понятно: раз сам Бог ратовал за присоединение Сибири к России (вот оно, проявление Большого Московского мифа!), то его орудием на земле должен быть не кто иной, как святой. А святому положено проводить жизнь в молитвах и постах и совершать всякие чудеса, в том числе и посмертно. Что и было Ремезовым самым подробным образом описано.

Одним словом, мифологическое представление о завоевании Сибири Ермаком уже было сформировано полностью в XVII веке.

Первоначально все-таки люди разделяли две версии: храбрость казаков вкупе с огнестрельным оружием и святость Ермака. Но для более поздних времен эти версии перемешались и слились в одну. Есиповская повесть и «История Сибирская» Ремезова стали для историков главными источниками. Они отвергли в процессе критики источника все рассказы о чудесах, знамениях и беседах Ермака с Богом, но факты, излагаемые в этих двух книгах, восприняли, попытались сопоставить и сравнить между собой, что и привело к слиянию двух версий. После этого миф стал звучать так: волевой и целеустремленный Ермак, опираясь на храбрость казаков и огнестрельное оружие, завоевал Сибирь. В дальнейшем к этому ядру мифа, которое уже не изменялось, добавлялись те или иные пристройки и добавления.

Достройка мифа

Прежде, чем произошло это слияние двух версий, появившихся в XVIIвеке, историки долго сравнивали Есиповскую летопись и книгу Ремезова, пытаясь отдать предпочтение то одной, то другой версии.

250 лет назад Герард Фридрих Миллер, ученый Императорской Академии Наук, опубликовал на немецком языке свой капитальный труд «История Сибири» в трех томах. В 1750 году эта книга вышла уже на русском языке в Санкт-Петербурге. С тех пор эта книга является самым надежным источником сведений по истории Сибири XVII — начала XVIII веков [53].

Мало какой книге выпадает такая честь: быть и через несколько столетий настольной книгой для читателя. Капитальный труд Миллера именно из такой категории трудов. И причина тому — скрупулезность и добросовестность автора. Миллер подробно проанализировал все сибирские летописи, которые только сумел найти, собрал уникальную коллекцию копий древних документов, касающихся строительства русских городов в Сибири, политики и военных походов. Со всех документов им были сняты копии, которые оказались очень кстати, поскольку впоследствии большинство документов погибло в пожарах. Миллер привез и сдал в архив Академии Наук свое собрание древних документов, сохранив его для потомков. Этот так называемый «Портфель Миллера» и сегодня представляет собой самое ценное собрание документов по истории Сибири.

Ученый не только собирал и изучал русские документы, но еще ездил по уездам бескрайней Сибирской губернии, беседовал с местными жителями, записывал эти рассказы и старался ими проверить и дополнить официальную историю, изложенную в документах съезжих и приказных изб. Среди записей Миллера есть сведения по древней истории Сибири, описание находок древностей, записи преданий и рассказов, которые дополняют и уточняют сохранившиеся документы. Все это частично вошло в его капитальный труд. По основательности изучения даже сейчас, спустя 250 лет после выхода первого издания на немецком языке, «История Сибири» Миллера резко выделяется среди всей остальной исторической литературы.

Все историки Сибири сходятся на том, что тома Миллера — это «основа». Согласимся с этим и мы. Но вот парадокс! Пользоваться этой основой историки не любят до крайности. За весь XX век «История Сибири» была издана всего один раз. Первый том — в 1937 году [33], второй том — в 1941 году [34]. Третий том так и не вышел[[5]]. Цитат и отсылок на эту книгу в остальной исторической литературе подозрительно мало.

Миллер открыл книгу Ремезова и впервые использовал ее материалы. Он купил ее в Тобольске и впоследствии положил сообщения Ремезова в основание своей трехтомной «Истории Сибири». Миллер нашел, что она более подробно и полно освещает события истории русского завоевания Сибири, приводит такие сведения, которые отсутствуют в других сочинениях, в том числе и в Есиповской повести, и потом, в общем и целом, согласуется с рассказами татар, которых Миллер опрашивал, а также сведениями, почерпнутыми им из архивов сибирских городов.

Миллер провел большую работу по критике книги Ремезова и первым отделил зерно фактов от толстых наслоений рассказов о чудесах и знамениях: «Критический метод Миллера можно определить как доказательный. Он исходит из основной цели историка — дать истинную картину событий, восстановить факты в соответствии с исторической действительностью» [36, с.85].

В первоначальных вариантах мифа о покорении Сибири Ермаком не было идеи о том, что Сибирь была присоединена русскими мирными средствами. И у Миллера ее тоже нет. Более того, Миллер обращает пристальное внимание на обстоятельства войн и вооруженных столкновений русских с местными народами как во время похода Ермака, так и после него. Эти миллеровские материалы служат и нам главным источником для выяснения обстоятельств и хода войн между русскими и сибирскими народами.

Идея о мирном присоединении появилась в эпоху «просвещенного абсолютизма» Екатерины II в трудах генерала Н.И. Болтина. В 1788 году генерал написал объемное сочинение «Примечания на «Историю древней и новой России» господина Леклерка». В своем споре с французским историком Леклерком Болтин впервые сформулировал представление о том, что: «дальнейший процесс присоединения Сибири... есть мирные освоение и заселение огромной территории» [36, с. 69].