Амбруаз был настоящим пупсиком, пока не проголодался. После этого ситуация заметно ухудшилась: он начал реветь. Я приготовила жиденькую кашицу из гранулированных грибов; увы, когда я попыталась покормить его с ложечки, он энергично выплюнул еду прямо мне в лицо. Поппи добилась не большего, чем я.
Прислушавшись, я поняла, что со всех концов пещеры доносится детский плач. Похоже, все поголовно обитатели пещеры одновременно впали в детство. Волшебный грот превратился в огромные ясли!
– И что нам теперь делать? – встревоженно воскликнула Поппи. – В одиночку нам не справиться.
Я заткнула уши. Многоголосый рев младенцев, усиленный эхом, становился по-настоящему невыносим.
– Они нас с ума сведут! – ужаснулась Поппи.
– Оставайся здесь, – велела я, – присмотри за Амбруазом, а я схожу посмотрю, что происходит.
– Эй, – запротестовала моя подруга, – я спустилась сюда не для того, чтобы стать нянькой, тем более при карапузе, которому уже стукнуло три столетия!
Пропустив ее слова мимо ушей, я покинула птичий двор и отправилась поглядеть, в каком состоянии пребывает заправщик Зонголо, а также Глоббо. Да, в целом мне, кажется, становилось ясно. Именно об этом и говорил чемоданчик. Я попрощалась с великаном и двинулась обратно в сторону птичьего двора.
Амбруаз в конце концов уснул на руках у Поппи, которая трогательно его баюкала. Катастрофа разразилась на следующий день.
При нашем пробуждении, однако, все как будто начинало налаживаться. Поппи (которая так и уснула, крепко обхватив маленького Амбруаза), открыв глаза, обнаружила, что лежит в обнимку с пятнадцатилетним парнем! Она жутко смутилась и поспешно отпрянула от бывшего новорожденного карапуза. К Амбруазу ночью вернулся его нормальный возраст. Я ужасно смеялась. А еще (только никому не говорите!) я подумала, что, будь я на месте Поппи, я, наверно, не стала бы отодвигаться от него так стремительно…
Я вздохнула с облегчением. Выходит, Глоббо сумел приостановить движение времени вспять, и это была хорошая новость. Я встала, чтобы посмотреть, что творится на птичьем дворе. Все куры вернулись! Отлично! Пока мы спали, из яиц выклюнулись цыплята, и им понадобилось всего несколько часов, чтобы превратиться в крупных птиц с белым оперением. – Да, это в самом деле странно, – пробормотал Амбруаз, почесывая в затылке. – Обычно они, наоборот, столь пугливы, что боятся собственной тени.
С неприятным тревожным чувством мы укрылись в подсобном сарайчике. Я раздумывала о том, что, возможно, стоит отправиться к машине и потребовать у нее объяснений… – Полностью поддерживаю, – кивнула я. – Совсем не хочется быть здесь, когда они справятся с оградой.
Мы собрали наши вещи со всей возможной скоростью. Куры-ящеры догадались, что мы вот-вот улизнем от них, и ринулись на приступ ограды, яростно кусая ее. Похоже, их новенькие острые зубки работали отлично, поскольку за считаные мгновения перекусывали сплетение стальной проволоки. – Ошибаешься, – покачала головой я. – Они не так глупы. Они просто ждут, чтобы их когти достаточно затвердели.
Увы, я оказалась права. Неожиданно вся стая в едином порыве бросилась на приступ скалы. На этот раз их когти справлялись куда лучше, цепляясь за малейшие неровности, и маленькие динозавры стали быстро карабкаться по отвесной стене к вершине. Мы прижались спина к спине, чтобы иметь возможность отражать атаку с любой стороны. Длинные загнутые когти тварей громко скрежетали по камню, и этот звук по мере их приближения становился все невыносимей. – Придется ограничиться тем, чтобы просто отбросить их, – крикнул Амбруаз. – Будем надеяться, что это им в конце концов надоест.
В течение следующего получаса мы плечом к плечу сражались с динозаврами, сбрасывая их вниз всякий раз, когда они показывались на вершине. Правда, им от этого было ни жарко ни холодно: скатившись вниз, они встряхивались и тут же снова шли на приступ, упорно и неутомимо. Машина хорошо защищала их: ни один не был не то что убит, но даже ранен. Даже самые тяжелые удары оставляли их совершенно невредимыми. Впрочем, мы старались не слишком усердствовать, чтобы не сломать собственные орудия об их каменную плоть. При малейшей угрозе они обращались в каменных горгулий; как только опасность отступала, они возвращались к нормальному состоянию. А мы тем временем уже пошатывались от изнеможения. У меня отчаянно ныли руки и плечи, у Амбруаза кровоточила глубокая царапина от когтей, Поппи обливалась потом. Теперь, глядя на них, было трудно себе представить, что всего несколько часов назад они носили оперение и спокойно бродили по двору, безобидно кудахча. Сейчас же это были кошмарные маленькие монстры с зубастой пастью и острыми, как кинжалы, длинными когтями.
Мы уже едва держались на ногах, когда, к счастью, случился обвал. Полагаю, его вызвали многократные удары от падения динозавров с вершины скалы. От вибрации по камню поползли трещины, и в конце концов разразилась катастрофа. Со свода над нами посыпались камни, каким-то чудом не задев нас. Стаю ящеров, попавшую под камнепад, снесло вниз. Уж не знаю, каким образом нам удалось не попасть под каменный ливень, но мы успели кувырком скатиться по противоположному склону скалы и уткнуться носом в пыль.
– Скорее! – повторил Амбруаз. – Пока ящеры сбиты с толку. Попробуем затеряться на местности.
Потирая синяки и ссадины, мы последовали за ним. Динозавры визжали и ревели у нас за спиной, пытаясь выбраться из-под засыпавшей их груды камней. Беда, однако, была в том, что обвал тоже не мог убить их, поскольку машина продолжала защищать своих подопечных. Я понимала, что рано или поздно они высвободятся и снова бросятся за нами в погоню.
Обвал поднял настоящую пыльную бурю, и мы едва не заблудились внутри густого пылевого облака. К счастью, Амбруаз вовремя схватил меня за руку, а я вцепилась в ладонь Поппи. Так, цепочкой, мы продолжали петлять в этом каменном лабиринте.
Огромная главная пещера состояла из бесконечного множества пещер и гротов поменьше. К одной из таких пещерок мы и направлялись. Оказавшись в укрытии, я обессиленно забилась в угол. Амбруаз и Поппи последовали моему примеру. Вид у нас был самый плачевный.
Я как раз собиралась что-то сказать, как вдруг снаружи захрипел громкоговоритель. Разгневанный голос машины, разносящийся на всю округу в радиусе трех километров, объявил:
Напоминаю людям, самовольно вселившимся в пещеру, что мной наложен категорический запрет наносить какой-либо вред животным. Куры, содержащиеся на птичьем дворе, подали жалобу на группу из трех подростков (один мужского пола, двое – женского) в связи с крайне жестоким обращением с их стороны, а именно – нанесением ударов палками. Подобное поведение возмутительно! Приказываю, чтобы этих преступников немедленно задержали и доставили ко мне для заслуженного наказания.
– Ушам своим не верю! – возмутилась Поппи. – Скажите, что мне это померещилось! Динозавры пожаловались на нас за то, что мы не позволили безропотно себя слопать?
Амбруаз пожал плечами.
– Меня это не удивляет, – вздохнул он. – Машина всегда отдавала предпочтение животным. Она рассматривает людей как опасных хищников… А из-за возникающих неисправностей она не способна осознать, что ее драгоценные квочки превратились в кровожадных монстров.
– А тем временем она требует для нас наказания, – проворчала Поппи. – Хуже некуда. Теперь каждый в этой пещере объявит на нас охоту!
Меня охватил не столько страх, сколько отвращение.
«И что я вообще тут делаю?» – подумала я.
Мы решили перекусить, чтобы немного подкрепить собственные силы. Потом благодаря захваченной с собой аптечке первой помощи мы обработали свои раны. Больше всего мне хотелось послать все к черту и вернуться домой, но, увы, это было не так просто сделать.
Пока мои товарищи отдыхали, я уселась у входа в пещеру, чтобы присматривать за окрестностями. Я со страхом ждала момента, когда динозавры выберутся из-под обвала и отыщут наш след. – Это точно.
Я выглянула наружу. Определить, в какую эпоху мы попали на этот раз, было трудно. Что сегодня, что сто тысяч лет назад, пещера выглядела одинаково. По крайней мере, я так думаю… Я стояла, не двигаясь, и попыталась улыбнуться, не показывая зубов. (Учитель биологии рассказывал нам, что у обезьян демонстрация зубов является признаком агрессивности [10].)
Амбруаз колебался. Приблизившись, он обнюхал меня, а потом отвернулся. Подобрав с земли два куска кремня, он принялся обтесывать их один об другой, затачивая острую кромку. Мне не хотелось этого показывать, но мне стало очень грустно. Нет сомнений, Амбруаз нравился мне гораздо больше в своем прежнем виде. Да и вам, наверно, тоже?
Глава 9 Пещерная война
Очень скоро мне пришлось убедиться: кроме меня и Поппи, все люди, жившие в пещере, претерпели те же превращения, что и бедняга Амбруаз. Отовсюду слышалось недружелюбное ворчание. Люди бродили совершенно голые, с тяжелыми дубинами в руках. Честно говоря, «людьми» я их называю только из вежливости, а на самом деле они куда больше походили на горилл. Они постоянно ссорились из-за малейшего пустяка и то и дело затевали драки. Надо было видеть, как они со всей силы дубасили друг друга дубинами по голове! Мы внезапно почувствовали себя очень, очень одинокими.
Одно можно было сказать наверняка: эти доисторические люди были голодны. И еще как! Совершенно позабыв о законах, введенных машиной, они упорно пытались охотиться, что, разумеется, всякий раз оканчивалось неудачей, так как животные были по-прежнему неуязвимы. Этот факт приводил наших питекантропов [11] во все более сильное раздражение, и они работали дубинами все энергичнее. Само собой, при возникновении угрозы олени и лани всякий раз превращались в статуи и оставались в таком состоянии, пока опасность не отступала. Как-то раз я даже видела, как один из пещерных людей сломал себе несколько зубов, пытаясь впиться ими в оленя, который, в полном соответствии с программой защиты животных, разработанной нашей дорогой машиной, немедленно окаменел! Обстановка еще более ухудшилась, когда на поверхность выбрались куры-динозавры… Они тоже хотели есть. Число стычек моментально возросло. То люди нападали на динозавров, то наоборот. Чаще всего эти потасовки оборачивались поражением для бедных питекантропов, которые были слишком плохо вооружены, чтобы противостоять клыкам неуязвимых тварей.
– Это же ужасно! – твердила Поппи. – Неужели мы только и можем, что смотреть на это, ничего не предпринимая? Мое терпение было на исходе. Мне надоело смотреть, как динозавры понемногу завоевывают пространство и пожирают наших сородичей. Для питекантропов эта война была проиграна заранее, и все потому, что их карты изначально были краплеными: машина своей волей выбрала, кому отдать победу.
И все же со временем меня посетила одна идея. Я как раз растянулась на спине, созерцая свод пещеры у себя над головой, как вдруг заметила огромную трещину в камне, как раз в той части свода, которая нависала над каменистой равниной, облюбованной полчищами кур-динозавров. И тут я сказала себе… – Нет, это тоже не годится, – проворчал чемоданчик. – Если ты это сделаешь, оно сотрется. Не забывай, это магическое слово. Ты должна сохранить его только в своей памяти. Другого выхода нет.
Признаться, я рассчитывала на что-нибудь попроще, но чемоданчик, судя по всему, имел на этот счет свое мнение. Скажу как на духу: мне было страшно идти в гараж. Во-первых, потому что ради этого мне пришлось бы преодолеть каменный лабиринт, где на каждом шагу таились куры-динозавры, а во-вторых, потому что Зонголо пугал меня даже в своем «нормальном» облике. Я не осмеливалась представить себе, во что он превратился в условиях всеобщего преображения. Конечно, она хорохорилась, но от ее слов у меня сразу потеплело на душе. Мы крепко обнялись и некоторое время хныкали друг у друга на плече, как две идиотки. Вот что такое настоящие подруги.
Собравшись с мужеством, мы покинули наше укрытие, чтобы попробовать совершить невозможное. Перед нами, как запутанный лабиринт, тянулась усеянная валунами равнина. За каждым крупным камнем мог притаиться динозавр, ожидающий, когда какая-нибудь неосторожная жертва окажется в досягаемости его зубастых челюстей. Конечно, наши бывшие куры были невелики размерами, но они были свирепы… и многочисленны. Достаточно было одной из них издать боевой клич, как все остальные тут же примчались бы ей на выручку. В горле у меня пересохло. Теперь я жалела, что опустошила флягу перед выходом, но в ту минуту я больше всего боялась, что бульканье воды в наполовину заполненном сосуде привлечет внимание укрывшихся в засаде хищников.
Нам понадобилось немало времени, чтобы преодолеть половину пути. Мои пальцы, сжимавшие палку, побелели от напряжения. Никогда не видела Поппи такой бледной. Один только Амбруаз не скрывал своего желания перейти в рукопашную: он шагал, подняв дубину, и бросал быстрые внимательные взгляды направо и налево.
Первое нападение случилось тогда, когда мы уже решили, что все позади. Из щели между камней вдруг выскочил динозавр с раскрытой пастью и попытался вцепиться мне в правую икру. Я так растерялась от неожиданности, что даже не попробовала защититься. К счастью, Амбруаз действовал быстро. Его дубина с размаху обрушилась на хребет злобной твари, которая тут же обратилась в камень. Каждую секунду я ожидала, что мне на голову обрушится удар стальной балки, оставив от меня только мокрое место. Фляга была полна, горючее уже вытекало через край. Оставалось только закрыть ее пробкой и бежать, но я не могла пошевелиться, окаменев от страха. В какой-то момент, когда Зонголо прошел в двух шагах от меня, я едва не лишилась сознания и зажмурилась, думая, что настал мой последний час.
В какой-то мере я обязана спасением своей жизни «курам», которые упрямо возобновили свою атаку. Зонголо отошел от колонки, чтобы отразить их нападение. Сейчас или никогда! Я схватила флягу и в три прыжка перемахнула дорогу, воссоединившись со своими друзьями за обочиной. Поппи взялась сама завинтить крышечку фляги – мои руки так тряслись, что я непременно уронила бы ее.
Ну вот, теперь оставалось только проделать тот же путь в обратном направлении. Несколько десятков царапин спустя мы добрались до нашего убежища. Теперь мне нужно было изготовить бомбу и поместить ее внутрь трещины в своде, в то место, где она вызовет наибольшие разрушения. Если удача будет на нашей стороне, обвал на некоторое время обезопасит нас от динозавров.
И все же, поскольку решение вызвать нешуточную катастрофу налагало на меня большую ответственность, я сочла необходимым предпринять последнюю попытку уладить дело дипломатическим [13] путем. Примерно в двадцати метрах от того места, где мы прятались, стояла одна из тех переговорных кабинок, через которые жители пещеры могли обратиться к машине. Я подошла к этой кабинке и попросила уделить мне внимание. – Ясно, что это было безнадежно, тебе не в чем себя упрекать, – со вздохом сказала Поппи. – Думаю, эта чертова железяка совсем спятила. Она не в состоянии правильно анализировать события последних дней. Для нее куры по-прежнему остаются курами, и ты не заставишь ее прислушаться к голосу разума.
В итоге мне пришлось смириться с принятым решением и достать из чемоданчика взрывчатые таблетки. Как и в прошлые разы, я приподняла крышку ровно настолько, чтобы просунуть туда руку, но не видеть, что под ней, а потом пошарила в чемоданчике на ощупь, крепко зажмурившись. Надо думать, чемоданчик это приводило в бешенство.
Достав таблетки, я бросила их в горлышко своей фляги. Коснувшись волшебного горючего, они вспенились и зашипели. Я тут же вернула крышечку на место: бомба была готова, теперь мне оставалось только вскарабкаться по стене и всунуть ее поглубже в трещину, которая змеилась по потолку пещеры. К счастью, в стене было много щелей и выступов, так что я лезла вверх достаточно быстро, пока маршрут пролегал по вертикали… Затем дело усложнилось. Чтобы обрушить свод, мне нужно было поместить бомбу в самую середину трещины. Для этого нужно было преодолеть изрядное расстояние по горизонтали, вниз головой, подобно ползущей по потолку мухе. Это требовало очень сильной мускулатуры рук… и я не была уверена, что мне хватит сил. И все же я продолжала продвигаться, проскользнув внутрь расселины, действуя, как альпинисты-скалолазы (однажды я видела такое в документальном фильме по телевизору). От высоты у меня страшно кружилась голова. Да уж, такие вещи выглядят простыми в кино, но, когда пытаешься проделать подобное сам, оказывается, что это невероятно сложно.
Мне не раз казалось, что я вот-вот сорвусь и упаду вниз, прямо на головы динозавров. – Гениально! – воскликнула она. – Здорово у тебя получилось, прямо как в кино.
Я умирала от жажды и тут же бросилась к оставшейся фляге, жадно хлебая воду большими глотками. Но перевести дух мне не дали: динозавры двинулись в наступление. Они шагали сомкнутым строем прямо на нас. – Получилось! – возликовала Поппи. – Нушка, ты гений!
Глава 10 Большой карнавал
Динозавры, естественно, остались живы, потому что машина их защищала. Они превратились в статуи, чтобы пережить обвал, но эта мера предосторожности в конце концов обернулась против них. Я поясню: камни, наваленные у них над головами, были так тяжелы, что любое существо непременно было бы раздавлено, если бы по неосторожности вернуло себе нормальный облик из крови и плоти. Таким образом, машина, желая уберечь их от неминуемого конца, была вынуждена удерживать их в состоянии каменных изваяний! Результат операции: наши разлюбезные куры оказались приговорены к заточению под обломками рухнувшего свода, и, судя по всему, надолго, поскольку никто и никогда не видел, чтобы статуи вдруг начали прокладывать себе путь из-под обвала на свежий воздух!
Я была вполне удовлетворена своим замыслом. Увы, машина восприняла произошедшее по-иному и не замедлила выразить неудовольствие.
Хорошая новость заключалась в том, что время перестало двигаться в обратном направлении. Внезапно, без всякого предупреждения, эволюция вернулась к исходному положению и восстановила настоящее в том виде, в каком мы его знали. Доисторические люди приняли первоначальный облик, Амбруаз снова превратился в симпатичного и безупречно воспитанного подростка, который и встретил нас по возвращении в наш грот. Разумеется, он был чрезвычайно смущен, когда проснулся совершенно голый и с одной только дубиной в качестве движимого имущества! Парень совершенно ничего не помнил, и нам пришлось все ему рассказать. Теперь, без бороды и шерсти, он показался мне еще более миловидным. Нам с Поппи пришлось приложить немало труда, чтобы раздобыть ему новую одежду. То есть на самом деле у нас не было иного выхода, кроме как попытаться починить его старые вещи, которые он разорвал в клочья; а поскольку мы обе, и я и Поппи, оказались никудышными портнихами, результат получился не особенно выдающимся. К счастью, Амбруаз еще раз проявил свое воспитание и поблагодарил нас за работу.
Настоящие проблемы начались из-за машины. Ни с того ни с сего она вдруг принялась выражать свое недовольство и заявила, что намерена немедленно взять руководство в свои руки, чтобы восстановить порядок в пещере.
– Множество животных исчезло! – надрывалась она. – Я не могу обнаружить вокруг себя ни одной курицы… Еще не знаю, каким образом, но подозреваю, что люди нашли способ убить их и съесть. Это полностью противоречит установленным мной законам… Она продолжала в таком духе довольно долго, вопя все громче и громче.
– Уж точно, она не может обнаружить своих куриц, раз они теперь завалены тоннами булыжников! – хихикнула Поппи.
– Я буду вынуждена принять меры, – продолжала негодовать машина. – Подобное посягательство на мой авторитет недопустимо! Собравшись с духом, я подошла к одной из переговорных кабинок и кое-как попыталась рассказать о том, что произошло за последние дни. Но мне быстро стало ясно, что машина ничего не поняла из моих объяснений. Она по-прежнему упорствовала в своих идиотских воззрениях.
– Я приняла тебя на работу для того, чтобы ты ухаживала за курами, – высказалась она наконец. – Теперь же я вынуждена констатировать, что все птицы исчезли. Из этого я заключаю, что ты продала их людям, населяющим пещеру. Поэтому ты не только не получишь никакой платы за свою работу, но и будешь наказана, равно как и твои сообщники. Совершенное вами преступление ужасно и достойно самой суровой кары. – Я начну процедуру замещения через час, – заключила машина. – Услышав свое имя, каждый названный человек должен явиться к ближайшей переговорной кабине. Там ему будет задан вопрос, в какое животное он предпочитает превратиться. Если его выбор меня устроит, я удовлетворю его желание.
Я бросилась к своим друзьям. – Тогда поступи так же, как для изготовления бомбы. Похить его! Ты ведь действуешь в исключительных обстоятельствах. Не забывай: если машина остановится, это станет концом света.
Вот так, и ничего больше я не услышала. Чемоданчик снова умолк. Подняв голову, я увидела, что Поппи и Амбруаз смотрят на меня с тревогой. Но я не сумела найти слов, чтобы успокоить их: мне и самой было очень страшно.
Через некоторое время мы осторожно подошли к заправочной станции. Зонголо снова приобрел свой обычный вид, то есть перестал выглядеть как доисторический человек и обратно превратился в свирепого великана. На мой взгляд, разница была не такой уж заметной.
Только мы спрятались среди камней у дороги, как снова послышался жуткий голос машины. Она начала выкликать кандидатов! После чего машина выкликала новое имя.
– Мне придется проститься с вами, – печально сказал Амбруаз. – Она непременно вызовет меня. Я оказал вам помощь, и она не замедлит наказать меня за это. Мне очень горько… но я ни о чем не жалею. Я так счастлив, что познакомился с вами. – Что ж, прощайте… – сказал юноша и ушел не оборачиваясь – наверняка потому, что не хотел видеть, как мы с Поппи заливаемся слезами.
Вскоре после этого мы услышали звонкое ржание, и по пещере промчался прекрасный белый конь. К нам он не приближался. Я сразу поняла, что это Амбруаз, но он уже совсем забыл про наше существование. Я прекрасно понимала, что она имеет в виду. Мы можем воспользоваться отсутствием Зонголо, чтобы раздобыть волшебного топлива! Другого шанса у нас не будет. Сейчас или никогда!
Стоя по другую сторону дороги, гигант растерянно почесывал в затылке: вызов машины явно застал его врасплох. Он-то, конечно, думал, что его привилегированное положение позволит ему избежать наказания. Потоптавшись на месте добрую минуту, он все-таки решил подчиниться приказу. Волоча ноги, он направился к ближайшей к нему переговорной кабинке. К счастью, та находилась довольно далеко от заправки, что значительно облегчало нам задачу. Началась… настоящая катастрофа.
Я торопливо вырвала заправочный шланг и завернула крышку отверстия цистерны. В этот момент я осознала, что руки слушаются меня гораздо хуже, чем обычно. Мои движения становились все более неуклюжими. Я вспрыгнула на водительское место с ловкостью, которая поразила меня саму. Мне кажется, что я могла бы без малейших усилий перескочить через весь грузовик… Мысли путались в моем сознании. Я ухватилась за руль и тронулась с места. Я должна, должна использовать последние минуты человеческого состояния для того, чтобы доставить топливо Глоббо, иначе будет слишком поздно.
Честно скажу – не знаю, каким образом мне удалось добраться до места назначения. Последующие события оставили в моем мозгу только размытые воспоминания. Вцепившись в руль, я изо всей силы давила на педаль газа, стараясь при этом удерживать цистерну посередине дороги. Я непрестанно твердила себе: «Меня зовут Нушка… я девочка… мне двенадцать лет… Меня зовут Нушка… я человек…»
И тут, как если бы уже возникших проблем было недостаточно, из мрака возник Зонголо. Я имею в виду мамонта… Он выглядел разгневанным. Думаю, ему не нравилось присутствие грузовика, который он наверняка принимал за своего соперника – огромного зверя, который решил завладеть его территорий и которому во что бы то ни стало нужно дать отпор. В зеркало заднего вида я увидела, как мамонт берет разбег. На этот раз мне действительно конец. Сейчас он отправит меня в кювет…
К счастью, вызванные его бешеным галопом вибрации привели к тому, что с потолка пещеры сорвался огромный камень. Камень ударил мамонту прямо в голову, и тот рухнул, оглушенный. Я подумала, что он наверняка скоро оправится, и мне необходимо воспользоваться данной передышкой, чтобы довести свою миссию до конца. Я превратилась в мартышку.
Глава 11 Новый запуск
Позже Глоббо рассказал мне, что, когда грузовик остановился, я выскочила из него и убежала с громкими воплями… и что во мне уже не оставалось ничего человеческого. Он же размотал шланг и заполнил до отказа топливный резервуар машины, которая уже была готова окончательно встать, погрузив мир в вечную неподвижность.
Горючее дало ей возможность пустить двигатель на полную мощность и внести необходимые поправки в работу. После починки машина наконец поняла, что случилось с курами, и отменила наложенное наказание, так что превращенные в животных люди тут же обрели свой первоначальный облик.
Я отыскала Поппи, которая сидела у скалы, совершенно растерянная, и не помнила ничего из того, что с ней произошло. Амбруаз тоже стал совершенно нормальным парнем.
– Ладно, – сказала я Глоббо. – Все это замечательно, но я бы хотела, чтобы вы отрегулировали машину таким образом, чтобы мы вернулись к моменту до начала катастрофы, то есть до того, как поверхность земли перекосилась и дома обрушились в пропасть. Это возможно?
Ремонтник нахмурился.
– В обычных обстоятельствах это строжайше запрещено, – вздохнул он, – но учитывая услугу, которую ты нам оказала, я не думаю, чтобы машина посмела отказать тебе.
– Это самое меньшее, что она может сделать! – ляпнула я довольно нахально. (Превращение в мартышку в самом деле привело меня в самое скверное настроение, и к тому же мне очень хотелось домой!)
Глоббо не решился мне возразить, и я перешла в наступление. Сняв с шеи висевший на шнурке кожаный мешочек, я вынула из него заколдованную почтовую открытку.
– И еще одно, – отчеканила я. – В награду за свои подвиги я требую, чтобы машина, раз она такая могущественная, сняла заклятие, которое удерживает моих родителей пленниками этого клочка картона. Тогда я буду считать, что мы квиты и она мне больше ничего не должна.
– Ну ты и шустра, – сказал Глоббо, несколько ошеломленный моей наглостью. – Ни разу еще не видел, чтобы кто-нибудь что-нибудь требовал у машины… ну что ж, попробуем, а там посмотрим. Надеюсь только, что она не впадет в ярость. Если же такое случится, она вполне способна испепелить тебя на месте.
– Ну и пусть! – закричала я. – Я хочу вернуть моих родителей… а кроме того, насколько я понимаю, я только что спасла мир? Тогда я хочу свою награду… и немедленно!
Глоббо взял почтовую открытку и положил ее в металлический ящик, расположенный перед панелью управления машины. Затем, неуверенно запинаясь, он объяснил машине, что от нее требуется сделать. При этом он особенно подчеркнул тот факт, что если бы не я, топливный бак опустел бы, и так далее.
Десять секунд ничего не происходило, а затем БЗЗЗыньк! Из машины вырвалась ослепительная вспышка света, и в то же мгновение передо мной материализовались мои родители, ошеломленные, неверно стоящие на ногах и источающие запах паленых волос. Я не верила своим глазам. Они в самом деле были здесь, живые, из плоти и крови. Мы упали друг другу в объятия, обливаясь слезами и целуясь, как обычно и бывает в подобных случаях.
Как же я была рада, что они снова со мной.
Когда все немного успокоились, я спросила Амбруаза, не хочет ли он пойти с нами, выбраться из пропасти на поверхность и попытаться начать новую жизнь. Он отказался, пояснив, что боится, ведь мир за время его отсутствия чудовищно изменился. К тому же он опасался, что, оказавшись вдалеке от машины, он обретет свой реальный возраст и тут же рассыплется в прах, ведь ему уже минуло три столетия!
Глоббо повертел какие-то ручки на панели управления, чтобы вернуть время назад, до начала катастрофы. Я вздохнула с огромным облегчением.
Ну вот и все. Ваша Нушка.
Примечания
Физический закон, согласно которому каждый предмет притягивается к земной поверхности. Именно благодаря этому явлению мы удерживаемся на земле, а не улетаем в небо!
Принятое в Средневековье латинское письмо, очень трудное для чтения.
Истинная правда!
Единица измерения громкости звука.
Доисторический человек.
Такое часто происходит с животными, обитающими в темноте.
Такие поселения состоят из жилищ, выкопанных прямо в склоне горы.
Изменения.
Нушка права. Как это ни кажется удивительным, сегодня признано, что птицы являются прямыми потомками исчезнувших динозавров!
Действительно, когда обезьяна начинает вам «улыбаться», это означает, что пора уносить ноги!
Далекие предки людей.
А ты? Сможешь ли ты его воспроизвести?
Дипломатия – искусство улаживать конфликты между враждующими сторонами. Срабатывает не всегда!
