Использование табака в магических и религиозных целях, не связанных с предсказаниями

 

 

Таблица 2

Предсказания с помощью табака

 

 

Таблица 3

Табак и исцеление болезней

 

 

Таблица 4

Табак, наслаждение, межличностное взаимодействие и сила духа

 

 

Хотя ничего не известно об исследованиях, которые бы подтвердили возможность возникновения измененных состоянии сознания под действием табакокурения, этому можно найти несколько объяснений: а) гипотетический эффект не являлся специальной целью исследований; б) эффект может сильно меняться и зависеть от обстановки и личности курильщика, качества и количества табака, наконец от особенностей культуры и обусловленных ею ожиданий от его применения; в) воздействие гармана и норгармана может усиливаться пристрастием к нему хронического курильщика.

 

 

Дурман

 

Целым рядом индейских племен помимо табака использовалось несколько разновидностей дурмана, известных как дурман обыкновенный (по-английски jimson weed, по-испански toloache). Эти разновидности содержат высокотоксичные алкалоиды: атропин, гиосциамин и скополамин (Хизер 1969). Не вызывает сомнения, что индейцы очень рано выявили свойства этого растения. Они знали, насколько оно эффективно и употребляли его только в определенных ситуациях. Растение применяли в том случае, когда кто-либо хотел поймать вора или расплатиться за нанесенную любовную обиду. Этот кто-либо производил все действия с дурманом без постороннего участия и сопровождал их небольшим ритуалом. Если пропадало что-либо из имущества, начинались поиски. Человек или просто жевал дурман. Или пил приготовленный из него настой. Если же он был слаб здоровьем, то мог не рискнуть испытать на себе силу растения; тогда за определенную плату он находил для себя замену.

Один из трех типов ощущений мог испытывать человек в зависимости от его восприимчивости: транс, видения или звуковые галлюцинации. Иногда он испытывал два или даже все три типа ощущений одновременно. Когда человек входил в транс, он блуждал в состоянии оцепенения или наркотической дремы. Во время своих блужданий он мог сказать, что нашел вора или место, где находится пропавшая вещь. Если он испытывал визуальные ощущения, он мог увидеть этого вора или это место. Если этого не происходило, человеку казалось, что он знает, где нужно искать, когда прекращалось действие лекарства. Также могли появляться голоса и направлять человека в нужное место. Индейцами эти ощущения испытывались неоднократно. Они были твердо уверены, что свойства растения помогут им отыскать украденное имущество. И действительно, кроме рассказов самих испытавших ощущения об их удачных находках, приведено несколько случаев, когда обвиненные в воровстве впоследствии признавались (Сэффорд 1916).

Видения под действием дурмана использовались также для установления причины заболевания. Если было нарушено табу, если животное или человек подозревались в том, что они больны — все это должно было стать объектом галлюцинаторных ощущений. Когда причина недуга была установлена, чтобы добиться исцеления, необходимо было прокричать особые молитвы. Оставшиеся листья дурмана использовались как лекарство для лечения внутренних язв и болячек. В редких случаях дурман давали вместе с табаком, как средство против бреда. Хилл (1938) писал об одном человеке, который приносил жертву растению, а затем пил его настой, и это, как он утверждал, излечило его от грыжи.

 

 

Культ бобов мескаля

 

Это менее известное растение, впервые описанное Ортегой в 1798 году (Ховард 1957), было чем-то вроде вечнозеленого кустарника или маленького деревца с семенами, похожими на бобы. Бобы мескаля (по-английски mescal bean) — так оно было названо — использовались разными племенами североамериканских индейцев из-за их галлюциногенных свойств. Когда семена поднимали с земли, они превращались в порошок. Этот порошок часто добавляли в напиток, приготовленный из агавы, или по-другому, мескаля. Чисто ассоциативно эти бобы стали называть «бобами мескаля». Бобы высоко ценились вдоль всей мексиканской границы. Нитку около двух метров длиной, с нанизанными на нее бобами, брали в обмен на пони (Сэффорд 1916). Всего лишь половина боба вызывала у человека исступленное веселье в бессознательном состоянии, в котором он мог находиться два-три дня. Бытовало мнение, что целый боб может просто-напросто убить человека.

Бобы мескаля были широко известны и вдали от границы, по обе ее стороны. Археологические факты свидетельствуют, что эти бобы употреблялись, по крайней мере, в двенадцати пещерах и скальных укрытиях в юго-западной части Техаса в течение нескольких тысяч лет (Кэмпбелл 1958). Кабеса де Вака, испанский летописец XVI века, сообщал, что бобы использовались техасскими индейцами как предметы торговли (Ла Бар 1964). Они являлись частью ритуала «танец красных бобов» (также известный как «танец вичита» или «олений танец») в центральной и южной областях Великих Равнин в Северной Америке. Эта церемония, как уверяли некоторые авторы, была прямой предшественницей культа пейота. По-видимому, «танец красных бобов» являлся действительно очень древним. Не исключено, что различные индейские племена обнаружили факт употребления галлюциногена дикими оленями, поскольку они находили остатки бобов в их желудках. Может быть, индейцы наблюдали опьяняющие воздействие, которое производило растение на животных, поедавших его. Наиболее вероятный путь распространения обычая употребления бобов мескаля: из Нью-Мексико на побережье Мексиканского залива, затем на юг через Коагуила, Нуэво Лион и Тамаулипас в Сан Луис Потоси и Мехико. Обычно бобы находили на сухих известняковых холмах. Наиболее распространено это растение было среди апачей, команчей, делаваров, айова, канса, омаха, ото, осагов, пауни, понка, тонкава и вичита. Хотя оно почиталось как фетиш силы и у некоторых племен, не имевших определенного культа.

В литературе встречается множество противоречивых сообщений о бобах мескаля. Одно из них описывает церемонию, существовавшую у индейцев племени айова, когда его члены разукрашивали себя в белый цвет и водружали на головы пучки из торчащих во все стороны совиных перьев. Они размахивали перед собой правой рукой, в которой держали лук и стрелу, а левой в это время стучали и трещали погремушкой, сделанной из маленькой тыквы. Скиннер (1915: 718-19) так описывал эту церемонию: «Церемония происходила весной, когда в прерии расцветали подсолнухи. Приблизительно в это время созревали все овощи, которые давал Уаканда. По приказу вождя, во владении которого находились медицинская и военная ритуальные сумки племени, мужчины готовили «убийство» бобов, держа их перед огнем до тех пор, пока они не становились желтыми. Затем они тщательно измельчали их и делали лечебный отвар. После чего они весь вечер танцевали и только заполночь начинали пить отвар. Это продолжалось почти до рассвета, пока им не становилось так плохо, что их начинало рвать. Пока их рвало, они непрерывно молились — в этом заключалась церемония очищения, когда зло покидало их тела. Затем у индейцев начинался праздник овощей и табака, о которых они молились перед Уакандой.

Значение, которое имела для племени эта военная сумка с красными бобами, до конца мне не ясно, кроме того, что она являлась священным предметом, почитаемым этим племенем, и приносила удачу на войне, на охоте, особенно на бизонов, и на лошадиных скачках. Члены племени опоясывали себя бобами, когда шли на войну, что должно было защитить их от ран. Для этих целей использовались также кедровые орехи и полынь».

Важную роль в этом ритуале играла музыка. Несколько певцов, соблюдая такт, били погремушками по туго натянутой тетиве лука (Скиннер 1915: 719). Во время церемонии певцы стояли в четырех разных местах, соответствующих четырем главным направлениям. Каждое направление было связано с определенным стихом, который исполнялся в традиционной манере. Танец состоял из необычных движений-прыжков. Бобы не использовались целиком, их крошили и смешивали с водой в большом чане, куда для приготовления отвара еще добавляли определенные травы. Отвар вызывал характерный рвотный эффект, который, как считали индейцы, очищал организм и, таким образом, являлся благоприятным для здоровья.

У индейцев племени омаха культ бобов мескаля был отработан до мелочей. Бобы втирались мужчинам в тело, перед тем как они направлялись на сражение, или съедались ими, когда они находились в окружении бизоньего стада. Это делалось для того, чтобы разозлить их. Омаха верили, что бобы мескаля — сильное средство; помогающее на войне, охоте и скачках (Ховард 1957). Готовясь к танцам, мужчины накладывали белые полосы на свои лица и тела. Они походили на орлов с белыми грудками, поскольку остальные одеяния были сделаны из шкурок бурых лисиц. Иногда в церемониях использовались флейты и свистки. У омаха были замечены некоторые ограничения, накладывавшиеся на пищу: члены племени не могли есть зеленую кукурузу и фрукты до тех пор, пока они не прекратят танцевать.

Индеец племени ото мог отдать лошадь за десяток бобов (Шультс 1960). У этого племени растение было связано с первым сбором фруктов, и его часто употребляли перед тем, как есть мясо буйвола, зеленую кукурузу или тыкву. В конце XIX века, когда употребление пейота стало общепринятым среди многих индейских племен Юго-запада, можно было случайно наткнуться на бобы мескаля, заваренные в чае вместе с шариками пейота. Когда-то давно подобным образом смешивали лекарства, хотя многие об этом уже забыли.

Пауни были известны как племя «оленьего танца», в котором бобы мескаля играли главенствующую роль. Они верили, что всем своим способностям животные обучились благодаря видениям под действием бобов. Культовые танцоры имитировали множество видов животных. В начале церемонии кандидату в посвящаемые давали чай, настоянный на бобах. Он становился невменяемым и подвергался проверке на отвагу, в течение которой, как предполагалось, эффект от употребления бобов делал его нечувствительным к боли. В регулярно проводившихся церемониях часто присутствовало искусство шамана, связанное с употреблением этого растения. Интересно отметить, что регулярная церемония «оленьего танца» начиналась только тогда, когда дикий шалфей достигал определенной степени зрелости. Как и в других традиционных обществах во всём мире, у которых растительные галлюциногены используются в церемониальных действах, источники сильных запахов являются определяющим фактором, позволяющим новичку испытать неподдельные ощущения. Когда шалфей созревал, его толстым слоем складывали вокруг хижин и окуривали им как ладаном (Ховард 1957).

Племена индейцев вичита также использовали бобы мескаля в своих церемониях и способствовали распространению культа на север. Танец проводился три или четыре раза в году, когда появлялась трава, или поспевала кукуруза, или когда проводился ее сбор. Новичку давали немного красного боба, который вызывал резкий спазм, вводя его в полную невменяемость, так что он был не способен чувствовать даже очень сильную боль. Во время церемонии приносились жертвы различным богам. У тех, кто принимал участие в церемонии, обычно после этого появлялась сильная рвота. После пира, в конце ритуала, проводилось церемониальное состязание в беге, в котором участвовали все члены племени — и мужчины и женщины. Целью состязания была проверка выносливости тех, кто должен был встать на тропу войны. Вероятно, предназначение церемонии заключалось в изгнании зла из деревни и в поддержании хорошего здоровья, продолжительной жизни и общего благополучия (Ховард 1957).

Одно интересное применение бобов мескаля практиковалось индейцами вичита. Под действием бобов новичок приобретал способность входить в транс, находясь в котором, он обычно разговаривал с каким-нибудь свирепым зверем. Животное учило его как стать смельчаком и хорошим воином. По-видимому, такие животные почитались как магические силы и выступали в качестве стражников знахаря. Полученная в процессе свершения действа сила использовалась в целительстве. Песни, которые мужчина пел в ходе церемонии, основывались на его личном опыте общения со зверем.

Последняя связанная с культом бобов мескаля у индейцев вичита церемония, о которой что-либо известно, состоялась в 1871 году. В ней было позволено участвовать только знахарям, у каждого из которых были свои собственные песни об истоках его магической силы.

Ховард (1957) выделил два принципиальных типа, характерных для культа бобов мескаля. Первый тип культа, практикуемый айова, омаха, ото, пауни, вичита и вероятно, каманчи и делаварами, соответствует ритуалу «великий вигвам магии» племен Центрального Альгонкина. Шаман посредством магии должен проявить свойства бобов, в этом ему помогает наряд из шкур животных с явной оленьей символикой. Второй тип, распространенный у апачей, пенка и тонкава, соответствует современному культу пейота. Оба культа использовали бобы мескаля в приготавливаемом для участников наркотическом напитке, в обоих присутствовали особые магические действия шамана. Поскольку бобы мескаля служили в последние годы элементом орнамента в одежде предводителя церемонии пейота, некоторые авторы стали утверждать, что культ бобов является суррогатом пейотизма. Однако, совершенно очевидно, что в юго-западной части Равнин культ бобов предшествовал церемониалу пейота.

 

 

Системы верований

 

И дурман, и бобы мескаля удачно вписываются в мировоззрение равнинных индейцев. Хорошо известно, что эти люди стремились к визуальным ощущениям (Бенедикт 1922). Для этого они в течение нескольких дней подвергали себя изоляции, голоданию и самоистязанию. Целью видений было достижение контакта с духом-стражем, к которому будущий воин мог обратиться в трудное время. Подобные спиритические контакты периодически возобновлялись в течение всей жизни воина (Спенсер 1965).

Шаманы тоже играли важную роль у равнинных индейцев. Они рассматривались как посредники между человеком и сверхъестественным. Их действия помогали другим достигнуть желанного контакта с самим собой. Шаманы, например, наставляли юношей в ритуальных приготовлениях к поиску визуальных ощущений. В обществах, которые являются результатом многократных наслоений одних культурных пластов на другие, бюрократизация религиозной деятельности пришла на смену непосредственному ощущению сверхъестественного. Индейские шаманы, напротив, инструктировали, обучали или сопровождали начинающих на их Пути индивидуального эстетического познания. Некоторые шаманы могли предугадывать будущее, предсказывать местонахождение бизоньих стад или исходы предстоящих военных сражений.

 

ПЕРУАНСКИЕ НАСКА

 

Древний народ, называвшийся наска и живший на юге прибрежной части Перу, оставил богатое наследие в виде изделий из керамики, текстиля и металла как свидетельство высоких социальных и культурных достижений своей эпохи (примерно II–VIII в. н. э.). Хотя существует огромное количество археологической и исторической литературы о жизни наска и их мировоззрении, в ней отсутствуют исследования роли галлюциногенных растений, которые наска обычно употребляли. В этой главе основное внимание будет сосредоточено на искусстве керамики как источнике символов и образов, связанных с использованием этих растений в экономической жизни и религиозных церемониях. Наска применяли следующие растительные галлюциногены: кактус trichocereus pachanoi; коку (erythro-xylon coca), разновидности дурмана и уилку (anadenanthera peregrina). Эти и другие психотропные средства используются в целительстве по всему побережью и в тропических лесах Перу в настоящее время. По-видимому, они были постоянными спутниками живших здесь людей и в доколумбовскую эпоху.

 

Рис. 7. Trichocereus pachanoi.

 

Рис. 8. Erythroxylon coca.

 

Рис. 9. Anadenanthera peregrina.

 

Гигантские грунтовые сооружения, известные как «линии наска», на самом деле, могут быть изображениями символов власти или иконами, сотворенными религиозными вождями и их последователями. Мировоззрение таких вождей было сфокусировано на власти и превосходстве человека над природой. В других обществах, где обычно использовались растительные галлюциногены, шаманы верили, что они могут превратиться в ряд рыб или животных (см. главу «Перуанские мочика»). Я уверена, что это было характерно и для древних наска, и хочу в этой главе исследовать всеохватывающую роль шамана как религиозного предводителя общества. Поскольку он отвечал за плодородие земли и ее дары, а также решал военную задачу: противостоять враждебным силам, представляющим опасность для его народа, в своей политико-религиозной роли он был кем-то вроде стражника и духовного защитника. Эта роль укреплялась силой, которую шаман и его последователи находили в употреблении растительных галлюциногенов. Наска было трудно выжить в тех суровых условиях, так как они испытывали недостаток свежей воды. Их искусство керамики отражает занятия, связанные с выживанием, плодородием и возобновлением природных ресурсов с помощью употребления галлюциногенов.

Культура наска зародилась от культуры паракас (III–X до н. э.), хорошо известной своими тканями и мумиями (Энгель 1966). Центром культуры паракас был регион между долинами Писко, Наска и Ика, ограниченный на востоке отрогами Анд, а на западе Тихим Океаном. Параллельно морскому берегу располагалась широкая пустынная полоса. Немногие речки периодически высыхали, и агрокультуры получали очень мало влаги, исключая период с декабря по март, когда в Андах шли дожди. Реки, берущие начало высоко в горах, немедленно переносили воду в долины, питая растения, и обычно не достигали океана.

В XIX веке немецкий археолог Макс Уле натолкнулся в одном из музеев своей страны на керамические изделия, которые сопровождались лишь одним комментарием «вывезено из Перу». Между 1886 и 1905 годом он направился на раскопки участков в прибрежном Перу, которые он назвал «прото-наска» (Уле 1914). Впоследствии Гейтон и Крёбер (1927) установили четыре временных периода, характеризующих развитие культуры наска. Джон Роу (Калифорнийский Университет, Беркли), более поздний исследователь керамики наска, обрисовал два совершенно разных периода: монументальный с простым декоративным стилем и плодовитый с более сложным (Роу 1960). Еще позднее Доусон выделил девять периодов, основываясь на стратиграфических и типологических исследованиях (Пецциа 1972).

Культура наска знаменита своими водопроводами, погребальницами и разнообразными материальными реликвиями. Широкую огласку получили так называемые «линии наска», которые мы подробно обсудим в конце этой главы. Сложная система водопроводов и закрытых каналов, многие из которых до сих пор эксплуатируются перуанскими крестьянами — свидетельство организации жизни, направленной на получение максимальной пользы от воды, бесценной в этих местах с высокой температурой и сильной солнечной активностью. Благодаря своей ирригационной системе наска сохраняли имевшуюся в их распоряжении воду, перенося каждую ее каплю на обрабатываемые поля (Мехиа 1949).

Для того чтобы понять мировоззрение, религию и ценности наска, как учили нас наши предшественники (Яковлев 1932; Муэлле 1937), необходимо понять иконографию их керамики. Эта иконография представляет сложный мир магико-религиозных идей, выраженных посредством комбинации простых и знакомых элементов: птиц, людей, растений и рыб и символических образов в виде трофейных голов, перьев и различных дополнений. Один хорошо известный образ, представляющий собой комбинацию человека и магических атрибутов (рис. 10), получил несколько наименований в литературе: «мифологическое существо в маске» (Рорк 1965), «вырожденная голова демона» (Тепло 1915), «оккультное существо» (Роу 1961), «летающее божество паракас» (рис. 11, Кауффманн 1976). Для этого существа характерным является не только положение тела, но и развевающиеся волосы, а также руки и ноги, находящиеся в движении.

 

Рис. 10. Мифологическое существо в маске.

 

Рис. 11. Летящее божество в искусстве паракас.

 

«Летающее божество паракас» обнаружено также на многих прекрасных вышитых тканях. Его представляют как некий персонаж в маске и разноцветных одеждах, с дубинкой и трофейными головами, обладающий различными магическими способностями. Особое положение этого божества в искусстве наска на протяжении сотен лет отражает передававшийся из поколения в поколение культ силы, направлявший жизнь и деятельность людей. Эти фантастические существа, скорее всего, были слепками местных религиозно-политических лидеров, которые контролировали все стороны повседневной жизни и накладывали экономические ограничения на подчинявшееся им общество.

Ниже я детально исследую керамику наска с точки зрения роли галлюциногенов в искусстве традиционных обществ. Однако, прежде всего, необходимо рассмотреть галлюциногенные растения, которые окружали наска.

Исследователи древней истории Южной Америки выяснили, что Перу является богатой естественной лабораторией растительных галлюциногенов (Купер 1949). Морское побережье, горы и влажные леса пополняли коллекцию растений, способных изменять пребывающее в бодрствующем состоянии сознание. Южная часть перуанского побережья в этом смысле не исключение. Документально подтверждено, что растительный стимулятор кока (erythroxylon coca) был известен в центральной части побережья Гуака-Прието еще в 2500 году до нашей эры. Кока, растущая на восточных склонах Анд, была отмечена среди экономически важных растений, являвшихся предметом свободной торговли от Южной части побережья до нагорья Аякучо на востоке долины Наска. Таул (1961) ссылается на факт присутствия на юге прибрежного Перу растения trichocereus pachanoi, кактуса, известного своим активным ингредиентом мескалином. Шультс (1967) описал симору, напиток на основе пяти различных галлюциногенных кактусов, который применялся в колдовстве и целительстве в северной части побережья и был легко доступен для его южной части. Кроме того, дурман уже широко использовался на побережье, в горных и лесных районах. Главное наркотические растение региона Аякучо — уилка (anadenanthera peregriпа) также было легко доступно для древних наска, а позднее, и инков (Альтшуль 1971).

Вэссон писал, что семена эспинго из прибрежных долин иногда добавляли в кукурузное пиво чичу, летописцы сообщали, что от него люди становятся сумасшедшими. Хосе де Арриага писал, что эти сухие плоды с круглыми зернами использовали в качестве пожертвований в гуакас, священных гробницах, в долинах, расположенных к югу от Чанкай.