Патология как неспособность к интеракции

Вместе с появлением гуманистического течения и развитием психологических теорий родилась очередная концепция патологии. В предыдущем подходе патологию отождествляли с «болезнью» или же «одержимостью», что означало, что пациент не несёт ответственности за своё поведение - просто он не может вести себя иначе. Современный интеракционный подход провозглашает существование «свободной воли», или личной ответственности: он основывается на принципе, что в соответствующих обстоятельствах человек в состоянии вести иначе. Патологическое поведение трактуется как неспособность к «лучшему» или «более нормальному» поведению, вытекает из прошлых обусловленностей, а также из контекста. Данный подход является основанием для четырёх различных моделей психотерапии - моральной, поведенческой, экзистенциальной и социальной.

Махер (1966) утверждает, что сторонники моральной модели оспаривают акт навешивания кому бы то ни было ярлыка психически больного человека. Они заявляют, что этот процесс превращает человека в безликую «вещь», отвлекает внимание от его потребностей и достоинств и лишает его чувства личной ответственности. В данной модели патология интерпретируется как проблемы с жизнью. Главным представителем данного подхода является Томас Шаш.

Поведенческая модель представляет патологию как результат процесса обучения. Данное лицо не в состоянии вести себя более функциональным образом, поскольку так его поведение было обусловлено другими.

Данная модель основывается на многочисленных экспериментальных работах, и её нельзя приписать какому-то одному конкретно взятому психологу. Определение патологического поведения здесь, как правило, формулируется относительно какой-то статистической нормы.

Экзистенциальная школа психотерапии подчёркивает значение чувств и эмоций, вытекающих из пережитых человеком жизненных событий. Она делает акцент на ощущении бессмысленности, отчуждённости, одиночества и заброшенности в абсурдном мире; обращает внимание на то, что «другой» может отнять у нас нашу свободу.

И наконец, социальная школа концентрируется на влиянии социальных факторов на жизнь человека. Она одновременно интересуется личностью и обществом, а источники патологии ищет как виндивидуальных, так и в общественных процессах.

Хотя перечисленные модели и школы различаются во взглядах, касающихся природы человека, не вызывает сомнений тот факт, что все они рассматривают патологию на интеракционном уровне. Они предполагают существование двух независимых систем, которые соприкасаются друг с другом и одна из них оказывает влияние на другую. Данное влияние, как правило, рассматривается как одностороннее - например, мать оказывает воздействие на ребёнка, который начинает вести себя ненормально, или же общественные процессы таким образом влияют на личность, что её нормальное поведение нарушается.

Лечебные процедуры,вытекающие из этих моделей или школ, широко распространены и заключаются в индивидуальной, а также групповой терапии.Типичная терапевтическая ситуация - это встреча пациента с терапевтом с глазу на глаз или же групповая сессия с участием незнакомых пациенту лиц. Как правило, лечение не охватывает сети его связей; самые близкие и значимые для него люди не принимают участия в терапии и часто начинают восприниматься как враги. Короче говоря, лечебный процесс осуществляется в вакууме.

ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПСИХОПАТОЛОГИИ+++++++++

Согласно трансакционному подходу, психопатология возникает в определённом контексте, коим является семья. Психопатология - это событие с участием многих лиц. Каждое из этих лиц воздействует на остальных и одновременно с этим само подвергается их влиянию. Данный процесс является циркулярным, а не линейным. Эти концепции широко известны в теориях семейной терапии, которые обычно определяются как системные, а нетрансакционные (Фоли, 1974).

Диалектика не только выделяет значение контекста в исследовании патологии, но и указывает на явление противоположностей. Вацлавик и сотрудники (1974) применили диалектическую теорию для выяснения природы проблем. Как утверждают исследователи, если а представляет проблему, то для большинства людей не-а будет представлять собой решение этой проблемы. Если, к примеру, кто-то пребывает в угнетённом состоянии, то, развеселив его, мы решим эту проблему. Решение воспринимается как противоположность проблемы. Личность оказывается в ситуации Двойной связки, но это связка особого рода - так называемая мета-двойная связка. Двойная связка является ловушкой, заключающейся в выборе между неприемлемыми альтернативами, которые можно непосредственно описать. В то время как в ситуации мета-двойной связки лицо заключено в систему координат, которая делает невозможным описание решения - оно лежит за пределами этой системы.

В данной ситуации человек не может переступить черту данной системы координат, поскольку применяемые им правила решения проблем являются линейными и неизменными. Пациент верит, что решением явится усиление или ослабление существовавшего до сих пор поведения, т.е. количественное, а не качественное изменение. Ситуация становится ещё более трудной, когда данное правило признаётся всеми членами общественной сети пациента, включая и терапевта. Говоря по правде, терапевт может так же удачно, как и любой другой, навсегда заблокировать развитие системы, навязав пациенту подобного рода правило.

Функция рассматриваемого правила решения проблем очевидно. Оно определяет, каким образом личность и окружающие её люди должны решать свои проблемы. Как и все другие правила, оно призвано служить защите личности. К сожалению, принцип, ограничивающий человека лишь одной системой координат, не выполняет своей функции. Ранее мы уже говорили о том, что совершение изменения в жизненном цикле семьи, требует изменений второй ступени. Применение решений первой ступени делает не возможным нормальный ход процесса развития. В семейной системе правило решения проблем призвано помогать совершать регулирование процесса развития. Появившись, оно начинает выполнять защитную функцию.

Сельвини-Палаццоли и сотрудники (1978а) заметили, что патологические системы жёстко придерживаются решений, поддерживающих свойственное им состояние гомеостаза. Кажется, что такие системы поведения не в состоянии самостоятельно изменяться. Сельвини-Палаццоли выдвигает следующий тезис: «вся власть осуществляется правилами игры, которые не могут быть изменены людьми, принимающими участие в этой игре» (стр. 6). Это положение идентично нашему, хотя и сформулировано иначе. Цитированное утверждение также указывает на то, что люди позволяют заманить себя в ловушку игры, обольщённые иллюзией власти. Они верят в то, что в их силах найти решение в рамках существующей системы координат. Сельвини-Палаццоли и сотрудники кроме того утверждают, что семья до тех пор остаётся практически бессильной, пока она связана рамками одной игры или же одной системы координат.

Представленная здесь теория решения проблем, или избавления от патологии, весьма абстрактна. Её создатели основываются на том, что человек подчиняется неизменному, линейному правилу решения проблем, выполняющему защитную функцию. Чтобы эта теория могла оказаться полезной, её следует конкрети­зировать.

С этой целью мы можем обратиться к модели патологии семьи, основывающейся на драматическом треугольнике Карпмана (1968). Участники такого треугольника ограничены рамками трёх ролей: Притеснителя, Спасителя и Жертвы. В определённые периоды может произойти внезапная перетасовка ролей - например, Жертва становится Спасителем или Притеснителем и т.д. Модель треугольника ясно показывает, что правила (роли) осуществляют фактическую власть, и никуда от этого не деться.

Если члены семьи запутались в драматическом треугольнике, в их распоряжении оказывается лишь один набор правил, согласно которым они вынуждены вести игру. Они не могут изменять их. Когда члены семьи пытаются избавиться от приписанных им ролей, оказывается, что они лишь перетасовывают или изменяют роли в рамках треугольника. К примеру, Жертва может прийти к выводу, что выходом из проигрышной ситуации (one-down position) является поведение типа не-а, т.е. принятие на себя роли Притеснителя. Хотя данный треугольник содержит множество деструктивных аспектов, сам по себе он является гомеостатическим. Его участники блокируют друг друга, что поддерживает всю систему. В случае семьи, состоящей из трёх человек, лицо, определённое как пациент (ребёнок), нередко выполняет функцию клапана безопасности, позволяя родителям произвести разрядку взаимной враждебности. Если бы игра изменилась, родители могли бы расстаться. А поэтому треугольник обеспечивает сохранение системы. А теперь более детально рассмотрим каждую из трёх названных ролей.

Спаситель

Роль спасителя чаще всего берут на себя женщины, однако это вовсе не означает, что мы никогда не сможем увидеть в этой роли мужчину. Для этой роли характерны такие черты, как бескорыстие, великодушие и желание сотрудничать. Спаситель - это человек, посвятивший себя другим. Процесс спасения может оказаться вредным не только для спасителя, но и для спасаемого.

Представим себе отца, неоднократно спасающего от суда сына, поступки которого постоянно находятся в конфликте с законом. Действия отца лишь закрепляют поведение сына, подталкивая его к роли Жертвы. Сын из этой ситуации извлекает свою выгоду, поскольку только таким образом он может обратить на себя внимание родителей. Итак, спасение позволяет Спасителю удерживаться в выигрышной позиции — «Я в порядке», и одновременно с этим оттесняет спасаемого на проигрышную позицию — «Я не в порядке».

Притеснитель

По утверждению Стейнера (1974), роль Притеснителя возникает из трансакции Спаситель-Жертва. Рождается новая система: Притеснитель-Жертва. Смена ролей может произойти в результате одного из двух процессов. Во-первых, данное лицо, Спаситель, может пытаться помочь кому-то, кто сам себе не помогает (Жертве). Данная попытка обычно заканчивается поражением Спасителя, которому не удаётся оказать помощь (спасти Жертву), что в свою очередь вызывает у него чувство озлобленности или разочарование. Данная злость направляется на Жертву, а Спаситель принимает роль Притеснителя. Возможен и иной механизм - всякий раз, когда Жертва оказывается спасённой своим Спасителем, она сталкивается на проигрышную позицию и лишается власти. Со временем такая ситуация может начать раздражать её, и тогда Жертва примет на себя роль Притеснителя по отношению к несо­стоявшемуся Спасителю.

Наилучшие условия для формирования роли Притеснителя создаёт элементарная семья (nuclear family). Эту роль обычно берёт на себя отец, и предаёт её детям в процессе моделирования. Это он определяет, что «правильно», а что «неправильно», что «хорошо», а что «плохо», а затем использует свою власть судьи, решая о размере наказания за нарушение установленного им «права». Сильверман (1975) говорит об особом типе индивидуальности - о типе «притеснителя» (victimizer), позиция которого вытекает из потребности в контроле, а также из потребности в неустанном оправдывании собственных поступков и представлении своего поведения как «хорошего» и «правильного».

Жертва

Роль жертвы играет лицо, сотрудничающее, либо состоящее в сговоре с Притеснителем и/или Спасителем. Жертва не хочет либо не может преодолеть собственную ситуацию, и тем самым выбирает проигрышную позицию. Данный выбор может вытекать из того, что в сравнении с Притеснителем или Спасителем, Жертва относительно бессильна. Роль Жертвы в семье зачастую становится уделом ребёнка. До принятия роли Жертвы может дойти ещё и потому, что иногда передача права вести контроль другим кажется лёгким и соблазнительным решением. В этом случае человек не обязан принимать решение и брать на себя ответственность.

Однако Жертва не настолько бессильна, как может показаться на первый взгляд. Из бессилия может вытекать немалая власть. Во многих случаях Жертва завоёвывает внимание Спасителя, её окружают заботой, а иногда она даже получает деньги. Случается, что Жертва манипулирует системой таким образом, чтобы заполучить все эти выгоды, и она может в конечном итоге получить такую большую власть, которая позволит ей взять на себя роль Притеснителя.

Большинство проведенных клинических исследований над ролью Жертвы концентрировалось главным образом на концепции козла отпущения. Результаты этих исследований согласуются с нашим тезисом о том, что, с трансакционной точки зрения, патология служит защите, сохранению, поддержке цельности и единства. Корче говоря, защитная функция патологии заключается в поддерживании элементарной семьи в неизменном состоянии, фактически или же в глазах членов семьи.