Развития субъекта самоопределения

«Кризисы разочарования» в предшествующем элитарном идее являются опорными точками ценностно-смыслового развития ли ности.

При этом само аффективное переживание «кризиса разочарс вания» определяется степенью реалистичности данного элита| ного идеала и его соответствием нравственным установкам л\ ^J ности. Реалистичность идеала выступает прежде всего не в объе! тивной форме, а в субъективной, позволяющей сделать его т ностно значимым (реальным) для данного человека. Также и нра ственная состоятельность идеала важна не в плане всеобщей рали (или так называемых «общечеловеческих ценностей»), а

но применительно к наличному этическому развитию данного человека, что также позволяет говорить о личностной значимости идеала.

Кроме того, переживание «кризиса разочарования» в данном элитарном идеале определяется рассогласованием реалистично­сти и нравственной приемлемости идеала. Например, в случае вы­сокой реалистичности идеала, но его явной нравственной сомни­тельности у некоторых (совестливых) людей вполне может на­ступить разочарование в данной элитарной ориентации. В таком случае «кризис разочарования» преодолевается повышением сте­пени реалистичности и нравственной состоятельности данного или уже нового элитарного идеала, а ценностно-смысловое развитие переходит в стадию освоения нового элитарного идеала (или рас­крытия новых особенностей в старом идеале) и постепенного накопления отрицательных впечатлений об этом идеале как усло­вия последующего разочарования и поиска нового, более совер­шенного и личностно-привлекательного элитарного идеала и т.д.

Особые проблемы в поиске (и развитии) элитарного идеала возни­кают тогда, когда ориентация и реализация нового идеала создают для человека огромные проблемы в его реальной жизни {непонимание и даже осуждение со стороны окружающих и близких людей). В од­них случаях это может стать причиной патологических нарушений личностного развития (вплоть до «расщепления личности», когда старые и новые элитарные ориентации вступают в противоречие), в других случаях — основой для действительного личностного ро­ста через выбор и преодоление противоречия между различными элитарными ориентациями.

В наиболее сложных случаях человек вынужден вести своеоб­разную «двойную игру». Например, если он осознал личную зна­чимость для себя нового элитарного идеала, но прекрасно пони­мает, что открытая (смелая) реализация этого идеала создаст ему множество проблем, то развитие этой новой элитарной ориента­ции будет проходить скрытно, на фоне внешней реализации ста­рого (и уже несовершенного с точки зрения самого человека, но не его окружения) элитарного идеала.

Если бы люди во всех случаях открыто заявляли свои новые эли­тарные ориентации, то многим из них вряд ли удалось бы сделать карьеру и вообще чего-то добиться в жизни. В этой связи Г. Селье ^с сожалением отмечает, что нередко «из вузов уходят весьма талантливые и оригинальные мыслители, не желающие или не Умеющие приспособиться к устоявшейся рутине учебного заведе­ния... но в любом случае студент, если он достаточно сильная личность, может приспособиться к своим преподавателям в той мере, в какой это необходимо, и не тратить время на роптания по поводу неизбежного... типичный "кандидат на отсев" не ленив, он просто не гибок...» (Селье Г., 1987, с. 53 — 54). Другим примером

вынужденной «двойной игры» является феномен «поведенческс го двуязычия» российской интеллигенции в годы тоталитаризма^ когда на работе говорилось одно, а дома, в кругу семьи и друзей, другое.

Однако именно способность отстоять свое представление о до­стойной жизни, утвердить свое представление о новом элитарнол идеале часто вызывает восхищение и даже гордость у окружаю*' щих, способствуя созданию не только индивидуальных, но и об-l щих (общественных) условий для личностного развития различи ных людей.

Это соотносится с проблемой манипуляции общественным и дивидуальным сознанием. Э. Шостром называет манипулятором че| ловека, который «превращается в вещь», обычно «очень занят и «ориентированную на рынок», а актуализатором — человека для которого характерна «личностная цельность». «Актуализатор например, свободен в том смысле, что, играя в игру жизни, осознает, что играет, — отмечает Э. Шостром. — Он понимае что иногда манипулирует, а иногда манипулируют им. Короче, < осознает манипуляцию» (Шостром Э., 1992, с. 67).

В ситуации профессионального и личностного самоопредел«ния, связанного с выбором элитарного идеала, человек та* может избрать для себя либо вариант «манипулятора», либо вар* ант «актуализатора». В случае более сложного и достойного выбо^ (с ориентацией на «актуализацию» — по Э. Шострому) челоЕ должен именно осознавать, в каких случаях манипулиру им (например, представители элиты или псевдоэлиты и подь рывающие им средства формирования массового сознания), а| каких случаях он сам превращается в манипулятора.

Все это определяет сложнейшие проблемы, возникающие пер профконсультантом, пытающимся помочь человеку в наибол! полноценной профессионализации и построении своей карьер! Поэтому одной из задач профессионального консультирован^ становится формирование готовности самоопределяющегося ловека к разумным (а часто и неизбежным) компромиссам пути к своему элитарному идеалу.

Анализ сущности элитарных ориентации позволяет выдел» их интересную особенность. Многие люди, реально оценивая ci возможности, стремятся не столько сами стать «элитой», скол! просто приблизиться к ней, почувствовать ее и рассказать о* жающим о своей сопричастности к элите. Этому феномену можно следующее объяснение. Если простой человек переход на следующий уровень социальной иерархии (попадает в элитную группу), то он неизбежно сталкивается с тем, что ме человеческие отношения для него значительно усложняются (и| вестно, что чем престижнее «тусовка», тем в большей степс проявляются в ней «волчьи законы», основанные на завис

интригах). Попав в более престижную среду, человек, скорее все­го, вынужден будет довольствоваться довольно скромной соци­альной ролью и ему придется приложить немало усилий (в том числе и пойти на определенные внутренние компромиссы), для того чтобы занять в этой группе более привилегированное поло­жение. На это способны далеко не все (в элитных группах проис­ходит довольно жесткий «естественный отбор»).

Многим людям гораздо проще, лишь соприкоснувшись с элит­ной группой (просто «отметившись» там), вновь вернуться в свою прежнюю, менее престижную группу и занять в ней если и не самую главную, но все равно довольно приемлемую социальную роль, постоянно напоминая всем о том, что он «принят» в более престижной «тусовке», и получать с этого определенные психо­логические дивиденды.

Возможность стать настоящей элитой многих просто пугает. Заметим, что лица, занимающие самую высокую иерархическую ступеньку, с элитой обычно не отождествляются, поэтому мно­гие даже и помыслить себе не могут о том, чтобы достичь этой ступеньки. В качестве «нижней границы» элитарности можно на­звать откровенное слабоумие, когда вообще отсутствует претен­зия быть «лучше, чем есть сегодня». И в этом смысле (в смысле непривлекательности для большинства) верхняя иерархическая ступенька и самая нижняя как бы сливаются.

Быть лучшим — это значит взять на себя огромную ответствен­ность и постоянно выступать образцом. Но многие люди (включая и представителей различных элит) стремятся сохранить за собой право на несовершенство (на различные слабости и пороки, от которых трудно отказаться). Хотя быть сопричастным элите очень выгодно, так как от ее имени и под ее покровительством можно решать множество вопросов житейского плана. Тем не менее че­ловек неизбежно сознательно ставит себя ниже некоего более высокого существа, под покровительством которого он действует. Для кого-то такое положение является фактом ущемления соб­ственного достоинства, а для кого-то это вполне нормальное со­стояние. Последних обычно называют «холуями», «придворными», «слугами», «шестерками» и т.п., т.е. говорят о них как о людях, не имеющих своего лица и своего мнения. И это тоже их плата за причастность к некоему кругу «избранных».

Для построения периодизации развития элитарных ориента­ции можно взять смену «кризисов разочарования». Тогда здесь во многом можно будет опираться на известные в отечественной воз­растной психологии критерии: социальную ситуацию развития, смену ведущей деятельности и личностные новообразования (по Л.С.Выготскому, Д.Б.Эльконину и др.).

Например, в раннем дошкольном детстве, если ребенок не ^ходит в детский сад, он быстро усваивает и ориентируется на

 

образ «хорошего домашнего ребенка». Если в старшем дошкольном возрасте этого ребенка отправляют в детский сад, то он сталкива­ется с тем, что его прежний образ «хорошего мальчика» вступает в противоречие с новыми требованиями изменившейся социаль­ной ситуации и ведущей деятельности. И тогда дошкольник начи­нает все больше ориентироваться на образ «хорошего воспитан- j ника», способного радовать не только своих родителей, но и стро-; гих воспитателей, и даже своих сверстников, с которыми он иг-' рает в групповые ролевые игры. При переходе в школу вновь ме- j няются социальная ситуация и ведущая деятельность, и ребенок i вынужден «разочаровываться» в образе «хорошего детсадовского] мальчика» и быстро осваивать роль «хорошего ученика» и т.д.

Примечательно, что такие «разочарования» нередко у самих! детей сопровождаются стремлением даже высмеивать то, что со-| всем недавно было образцом для подражания. Например, в под-i ростковом возрасте многие высмеивают или хотя бы относятся легкой иронией к образу «хорошего ученика» или «послушно* девочки». А некоторые девочки-подростки даже начинают специ-; ально изображать из себя «уже разочаровавшихся» в любви, в муж-! чинах и вообще в жизни, как бы подчеркивая свою готовност быть взрослыми (для них часто взрослый — это «уже успевши* разочароваться»).

Исходя из этого, сами «кризисы разочарования» (как и вообщ\ возрастные кризисы) должны быть взяты под контроль. Главное это обеспечить такое развитие элитарных ориентации, которс бы не отвергало целиком предшествующий идеал (доводя его д<| полного осмеяния), а лишь постепенно показывало ребенку < ниченность этого идеала и заставляло его искать другой идеа всего лишь дополняющий прежний и в большей степени соотве ствующий изменившейся жизненной ситуации ребенка.

Развитие элитарных ориентации зависит также от общей сощ ально-экономической и духовной ситуации в обществе. Мож* предположить, что в условиях тоталитарной (моностилистическо* культуры основные этапы развития элитарных ориентации (и ответствующие «кризисы разочарования») у большинства де окажутся почти одинаковыми, тогда как в более свободном обще стве (в условиях полистилистической культуры) у многих дет периоды развития элитарных ориентации будут достаточно вар ативны.

Более того, в условиях полистилистической культуры возмол но сосуществование людей, для которых одни и те же «образь достойного человека будут оцениваться прямо противоположи*) кто-то воспримет такой «образ» в качестве идеала и будет к не» всячески стремиться, а для кого-то этот «образ» будет символе деградации, и человек, наоборот, будет стремиться в своем витии как можно дальше отойти от него. Примером может <

образ человека, преуспевшего благодаря своей беспринципно­сти, — образ, на который пока еще ориентируются очень многие молодые люди, но, слава Богу, не все.

Вопросы и задания

1. Чем принципиально отличаются «активные» методы профконсуль-
тирования от «неактивных»?

2. Приведите обобщенный пример (обрисуйте возможную ситуацию)
реализации задачи морально-эмоциональной поддержки самоопределя­
ющегося клиента на первом уровне.

3. Приведите обобщенный пример (обрисуйте возможную ситуацию)
реализации задачи помощи в принятии решения на третьем уровне.

Рекомендуемая литература

Гинзбург М. Р. Психологическое содержание жизненного поля личнос­ти старшего подростка // Мир психологии и психология в мире. — 1995. — № 3.

Как построить свое «Я» / Под ред. В.П.Зинченко. — М., 1991.

Климов Е.А. Как выбирать профессию. — М., 1990.

Ливехуд Б. Кризисы жизни — шансы жизни. Развитие человека между детством и старостью. — Калуга, 1994.

Петровский В. А. Личность в психологии: парадигма субъектности. — Ростов н/Д, 1996.

Петухов В. В. Природа и культура. — М., 1996.

Пряжников Н. С. Психологический смысл труда. — М.; Воронеж, 1997.

Глава 6 /