Основные линии развития субъекта профессионального и личностного самоопределения

Развитие субъектности в профессиональном и личностном са­моопределении можно рассматривать в контексте формирования готовности к построению и реализации образов и идеалов, к которым стремится развивающаяся личность. Предполагается, что каждый человек выбирает для себя лучшие образы, понимая их по-своему. Это стремление к лучшим образам и идеалам условно обозначается как «элитарные ориентации» самоопределяющей­ся и развивающейся личности (см.: Пряжников Н.С., 2000, с. 138-144).

В таком контексте на уровне онтогенеза конкретного человека можно выделить следующие линии развития субъекта самоопределения (и соответствующего анализа):

линия развития фантастического (сказочного, мифологиче­ского) представления об элите;

линия развития независимости от внешнего окружения (роди­телей, воспитателей, учителей, начальников);

линия развития внутренней свободы и самостоятельности лич­ности (как «преодоление самого себя как части толпы» — по Ф.Ницше, как «преодоление в себе бессознательного толпы» — по К. Г. Юнгу; как переход от «мничности» к «личности» — по В.В.Петухову).

При этом исходной позицией является общая логика развития чувств, намеченная еще Л. С. Выготским: путь от интер- к интра-психической функции сознания, когда ребенок сначала воспри­нимает чувства других людей, близких и в общении с ними вос­принимает саму структуру и смысл чувств.

Линия развития фантастического представления об элите. Эта линия связана с исследованием развития представлений о соот­ношении высшего, элитного и массового, относящегося к жиз­ни простолюдинов.

Вероятно, в качестве первых «учителей-просветителей» здесь выступают авторы (и исполнители) различных сказок, легенд, мифов, на которых воспитываются все дети мира. Наиболее ти­пичный сюжет многих сказок связан с тем, как главный герой в результате невероятных, волшебных событий из простолюдина превращается в принца, короля, героя-спасителя, который полу­чает обычно в награду принцессу, корону и т.п. Особенностью Детских сказок является то, что они пронизаны идеей добра, по­этому в итоге на троне оказывается человек добрый, умный и прекрасный, т.е. элитарность уже с детства отождествляется с са­мыми достойными качествами человека. Дж. Родари пишет, что главными персонажами детской сказки являются «король», «ко­ролева» (мать), «принц» или «принцесса» (часто отождествляются

с самим ребенком), «фея-волшебница», «черт», «злодей» (оли-i цетворяют зло), и отмечает, что «нельзя недооценивать воспита-? тельной роли утопии» (Родари Дж., 1990, с. 112—114).

Э. Берн считает, что иллюзии, на которых основаны «жизнен-* ные сценарии» многих людей, формируются уже у маленьких де* тей, например образ доброго Санта-Клауса, который следит за их поведением и все учитывает. «Большинство людей всю жизнь: Санта-Клауса или кого-то на него похожего», — пишет Э.Бер* (Берн Э., 1988, с. 252).

В подростковом и далее во взрослом возрасте наблюдается прин*| ципиальное раздвоение этой линии развития:

1) человек не стремится (или не может) понять реальность
определить свое место (смысл) жизни в этой реальности, что, п|
словам В. В. Петухова, означает для него катастрофу (Петухов В. Щ
1996, с. 103), и тогда человек начинает выдумывать себе сказ*
как бы оправдывая этим свое существование. В этом случае моя
говорить о «мнимой личности» («мничности»), поскольку,
ртмечает В. В. Петухов, «выдуманная "сказка" суть просто лоя
без намека — фантомная "культура", имитирующая подлинную!
"моделирующая собственный сон"» (там же, с. 35). Э. Берн nnuieij
что все люди в итоге делятся на тех, кто «живет в ожидании Санц
Клауса (Жизни)» и кто живет «в ожидании Смерти, мрачной
гуры с косой в руках» (Берн Э., 1988, с. 252);

2) человек все-таки обретает смысл, выделяет для себя дс
стойный элитарный идеал и, таким образом, создает основу,
настоящего чувства гордости и значимости собственной жизщ
В этом случае даже построение недостижимого идеала (тоже свой
образной фантазии) вполне оправданно, поскольку, как ска
Г. Селье, «идеалы создаются не для того, чтобы их достигать,
для того, чтобы указывать путь» (Селье Г., 1987, с. 45).

О «несомненной связи, которая существует между эмоциями| фантазией» прекрасно сказал Л.С.Выготский: «...чувство и фат тазия являются не двумя друг от друга отдаленными процессам! но, в сущности, одним и тем же процессом, и мы вправе смс реть на фантазию как на центральное выражение эмоционально реакции» (Выготский Л. С, 1987, с. 199). Анализируя условия пЩ строения человеческой биографии, Б.Ливехуд отмечает, что «де ские фантазии являются основой, на которой в будущей npocj сиональной и социальной жизни разовьются творческие спосс ности» (Ливехуд Б., 1994, с. 44).

Особенно обостряется поиск элитарного идеала в подростку вом возрасте. В этом плане интересны слова Э.Эриксона, размьа ляющего о разрыве между моралью, выученной ребенком, и эт кой, которая еще должна быть сформирована взрослым, он пише| «Подросток готов к тому, чтобы его положение как равного бь подтверждено принятием ритуалов, "символа веры" и программ

одновременно определяющих и что есть зло. Поэтому в поисках социальных ценностей, управляющих идентичностью, подросток сталкивается с проблемами идеологии и аристократии в их самых общих смыслах. Смыслы эти связаны с представлением о том, что внутри определенного образа мира и в ходе предопределенного исторического процесса наилучшие люди будут приходить к ру­ководству, и руководство будет развивать в людях самое лучшее. Для того чтобы не стать циниками и не впасть в апатию, молодые люди должны быть способны каким-то образом убедить себя в том, что те, кто преуспевает во взрослом мире, при этом взвали­вают себе на плечи обязанность быть лучшими из лучших» (Эрик-сон Э., 1993, с. 32).

К сожалению, часто подростки бывают потом разочарованы, встречая взрослых, которые хоть и руководят, но не взваливают себе на плечи настоящую ответственность.

Одним из вариантов линии развития фантастического пред­ставления об элитном можно считать обращение к Богу. В своих высших проявлениях это может быть ориентация на высшие иде­алы самосовершенствования, когда, как отмечает С. Франк, про­исходит «взращивание в себе сил добра и правды через действен­ное вживание человека в Первоисточник жизни — Бога», это «Бо-гочеловеческий процесс», в котором человек «только соучаству­ет», но именно так человеческая жизнь утверждается в своем «под­линном смысле» (Франк С, 1992, с. 39). Но другой выдающийся мыслитель — Ф. Ницше писал, что «религия — дело черни» (цит. по: Гарин И. И., 1992, т. 2, с. 241). Можно лишь воскликнуть: «Как все непросто!» А разбираться в этом приходится каждому человеку самостоятельно.

Религиозно-мистический и мифологический пути понимания элитарного идеала и соприкосновения с высшими смыслами бы­тия очень непросты и противоречивы и могут быть осмыслены психологией лишь на принципиально новых основаниях. Выделяя фазы развития ребенка и построения биографии, Б.Ливехуд от­мечает, что в фазе юности (примерно в 16—17 лет) человек пы­тается определить свое отношение к миру и осуществляет поиск образа мира, что такие стремления в этом возрасте часто имеют еще религиозный характер, но все-таки завершаются «выбором места учебы и профессии» (Ливехуд Б., 1994, с. 45).

Часто именно фантастическое представление об элите и о сво­ей сопричастности этой элите является основой для возникнове­ния и развития чувства элитарности или же не менее сильного чувства (переживания) своего несоответствия элитарному идеалу. Причем, как отмечает Е.Дрейкурс-Фергюсон, важно то, что че­ловек верит в реальность своего понимания мира, которая и «яв­ляется истинным событием в его судьбе» (Дрейкурс-Фергюсон Е., 1995, с. 39).

 

Линия развития независимости от внешнего окружения (родите-1 лей, воспитателей, учителей). Такое развитие, проходя через раз-] ные этапы, может привести либо к формированию покорности,! неуверенности, конформизма, либо (при более благоприятных] обстоятельствах) к самостоятельности, внутренней свободе и адек-] ватному восприятию действительности.

Здесь уместно вспомнить и о нескольких «рождениях лично-J сти», когда осуществляется «иерархия мотивов» и происходит и> осознание (по А. Н.Леонтьеву), и о важной роли старшего подростЧ кового возраста и юности, когда происходит переход от зависни мости к независимости и решаются проблемы, связанные с ^ фессиональным и личностным самоопределением (по Л. И. Божо| вич, Д. Б. Эльконину, которые опирались на принципы периоди-^ зации развития, предложенные еще Л.С.Выготским), и о стадия психосоциального развития, когда формируются чувства доверия инициативности, полноценности, признание другими, сотрудни| чество и происходит становление «идентичности личности», вь ступающей как ее интегрирующее свойство (по Э.Эриксону).

Развивая представления А.Адлера о «жизненном стиле» Е. Дрейкурс-Фергюсон пишет, что «ребенок уже в раннем возраст имеет простые планы и собственные цели», в дальнейшем происхс дит формирование «взгляда на жизнь» и уже к 5 —6 годам у бенка появляется «жизненный стиль», который обеспечивает еди? ство, индивидуальность, связность и устойчивость психическог функционирования, являясь своеобразным «ядром личности» (Дре^ курс-Фергюсон Е., 1995, с. 27 — 29). При этом именно эмощ чувства являются «топливом» для действий (см. там же, с. 44).

Как отмечает Т.А.Харрис, уже для беспомощного новороа денного ребенка взрослый приходит как «спаситель» и имен! «приятные поглаживания» и забота являются с самого начала новой для «психологического рождения человека» (Харрис T.i 1993, с. 39). Действительно, ребенок постоянно нуждается в оде рении со стороны взрослых и признании его значимости, он бы постоянно заявляет: «Смотрите, какой я хороший, смотру те, как у меня что-то получается». Без внешнего одобрения возможно представить себе его полноценного развития. Но п| этом уже с самого начала исходной позицией для ребенка яб ется то, что в трансакционном анализе называют «я плохой, хороший», и требуется приложить немало усилий, чтобы сфе мировалась другая позиция — «я хороший, ты хороший» (Берн ' 1988; Харрис Т. А., 1993).

Если реализуется позиция «я плохой, ты хороший», то мо> с уверенностью сказать, что сформировался типичный преде витель «массы»; если реализуется позиция «я хороший, ты хой», то это показатель псевдоэлитарной ориентации; если лизовалась позиция «я хороший, ты хороший», то можно говЦ

рить о более полноценной элитарной ориентации, ориентации на подлинное творчество, добро и достоинство.

Особенность данной линии развития чувства элитарности со­стоит в том, что в отличие от первой линии, когда идеально-фантастический образ элиты формируется в социокультурном контексте, в данном случае все происходит во взаимоотношениях с близкими людьми (родителями, учителями, воспитателями, а иногда и начальниками). Они поначалу также воспринимаются ребенком как «главные вершители судеб», и лишь потом приходит понимание того, что и родители, и даже начальники — всего лишь «простые люди», над которыми возвышается «настоящая элита».

Другой особенностью данной линии является то, что можно исследовать постоянное «разочарование» человека в имеющемся элитарном идеале и его стремление искать все более и более вы­сокие образы такого идеала (иногда это может быть открытие для себя все новых и новых элитных достоинств в одном и том же человеке). Как отмечает С. Московичи, «каждый ребенок прово­дит часть своей жизни между двух семей: первая — коренная, в которой господствует Эрос, любовь; другая — благородная, осно­ванная на идентификации с какой-нибудь группой, с идеей, ко­торая его волнует». При этом часть детей «упорствуют в своем стрем-лении во что бы то ни стало жить в своем романе, реализовывать свою мечту». А проявляется это, с одной стороны, в «ослаблении любовной привязанности к родителям», с другой стороны, в «интериоризации вымышленного родства, которое включает ве­ликих людей, национальных героев, гениев науки или искусства и так далее». «Главное для них, — продолжает свои рассуждения С. Московичи, — быть похожими на высшие существа, уравнять себя с их образцами» (Московичи С, 1996, с. 385 — 386).

Еще З.Фрейд писал, что «...ребенок не может удержаться, что­бы не обнаружить, к какому социальному слою принадлежат его родители. Он учится узнавать других родителей и сравнивать их со своими... Небольшие инциденты в жизни ребенка, заставляющие его испытывать неудовлетворенность, с самого начала провоциру­ют его критиковать своих родителей, позволяя ему использовать, чтобы укрепить свое критическое отношение, знание, которое он получает о других родителях, более предпочтительных в опреде­ленных отношениях» (цит. по: Московичи С, 1996, с. 384—385).

Линия развития внутренней свободы и самостоятельности лич­ности. Как отмечает А. Адлер, «каждый человек стремится стать значительным; но люди ошибаются, если они не понимают, что эта значительность может быть достигнута лишь благодаря их вкладу ^в жизнь других» (цит. по: Дрейкурс-Фергюсон Е., 1995, с. 13).

Сложность преодоления в себе стереотипов массы определяет-^Ся и общим культурно-историческим развитием, и особенностя­ми этого развития в каждой конкретной стране.

Например, Э.Берн пишет: «В США ты не станешь мужчиной,! если не сделаешь первого взноса за дом, не задолжаешь в бизнесе! и не затратишь годы упорного труда, чтобы вырастить и выучить! детей» (Берн Э., 1988, с. 272 — 273). «Самый великий день жизни] того или иного человека, — пишет далее Э.Берн, — это день,; когда для покупки дома идет в заклад заработок двух или трех| десятилетий» (там же, с. 273). По этому основанию всех людей| Э. Берн делит на следующие группы: а) неудачников (у них «не хватает сообразительности осуществить заклад»); б) непобедите-| лей, составляющих основную массу «молчаливого большинства» (это те, кто всю жизнь выплачивает стоимость залога), и в) побе* дителей (это те, кто держит заклад) (там же).

Призывая преодолевать в себе «внутреннего раба», А. Менегет<| ти отмечает, что обычно «индивид, делая выбор, реализует толь-»! ко самого себя, но тот же выбор, после того как определены ег границы, а ситуация с максимальной точностью сконструировав на, может быть мгновенно адаптирован для миллионов и милли| онов людей» (Менегетти А., 1996, с. 81). «Претендующие на успе молодые люди не должны, выбирая, отдавать приоритет свои» биологическим потребностям», но должны «сохранять верност своей задаче продолжения творения, оставаясь сознающими свои ответственность со-творцами вселенной», и становиться «деятель ными участниками бытия» (там же, с. 89). Только это дает полно ценное чувство жизни, прожитой не зря, жизни творческой, дея| тельной (элитной в высшем смысле этого слова).

В современных условиях, когда средствами массовой коммун* кации искусственно формируется некое «общее мнение», значр тельно усложняется общая ориентировка в жизненных смыслах; идеалах.

5.5. «Кризисы разочарования»