Проблемы взаимоотношений успешного мужчины с женщиной,не соответствующей существующим эталонам привлекательности.

Интересная для нашего анализа ситуация возникает тогда, когда успешный в карьере мужчина влюбляется в женщину, не соответ­ствующую существующим канонам красоты («сердцу не прика­жешь»). Во-первых, он фактически бросает вызов общественному мнению, нарушая определенные правила игры. Нередко такому смелому мужчине приходится испытывать давление со стороны близких людей («зачем тебе это нужно», «неужели не мог найти получше» и т.п.). Во-вторых, такой смелый мужчина в каком-то смысле творит новую культуру, создавая новые представления о прекрасном и открывая невиданные ранее грани красоты, мимо которой все проходили мимо (не обращали внимания, «даже поду­мать не могли, что в такую можно влюбиться»). При этом для тако­го творческого открытия новых граней прекрасного больше требу­ется не интеллект и даже не развитое эстетическое начало, а муже­ство, точнее, мужество любви, когда человек осмеливается любить не то, что нравится большинству (а большинство часто опошляет даже самые прекрасные образы), а то, что нравится ему самому.

Можно представить, какой взаимной любовью наградит тако­го смелого человека женщина, в которой он сумел открыть то, чего другие не замечают. Быть может, такие влюбленные (бросив­шие вызов общественному мнению и существующим критериям успеха) обретут настоящее, неповторимое (многочисленными подражаниями) счастье, и именно это будет главным «достиже­нием» (и успехом) их жизни.

Общепринятая красавица как «награда» победителю. Уже от­мечалось, что часто признанные в данной культуре красавицы являются фактически своеобразной «наградой» (или «добычей») наиболее успешных в жизни мужчин. Если сравнить «красавицу-на­граду» с такой наградой за успехи в труде, как деньги, то главная разница здесь в том, что женщины, в отличие от денег, способны как-то выражать свое согласие или несогласие с тем, что они для кого-то являются «наградой», т. е. женщина является «говорящей (а также думающей и чувствующей) наградой». Заметим, что и это также является историческим (или даже культурным) приоб­ретением человечества, ведь раньше женщины автоматически ста­новились «наградой» победителю (или захватчику) и их мнением или чувствами мало кто интересовался, но по мере демократиза­ции общества женщин все больше спрашивали, хотят ли они ук­расить жизнь того или иного человека.

В современном обществе даже может возникнуть ситуация, когда женщина, которая вышла замуж по расчету, может принадлежать своему богатому мужу (или «спонсору») формально, постоянно может демонстрировать ему свое презрение, а может и расторг­нуть такой брак (или «спонсорские» взаимоотношения).

Взаимоотношения между людьми успеха и признанными краса­вицами («добычами») как игра со своими правилами и со своими санкциями за нарушение этих правил. Если продолжить сравни­тельный анализ признанных красавиц как возможных «наград» успешным мужчинам и денежно-материальных вознаграждений за успехи в труде и жизни, то можно выделить как моменты оп­ределенного сходства, так и моменты различия. О существенном различии уже говорилось выше: деньги бессловесны, а женщина иногда может и выражать свое согласие (или несогласие) с тем, что ее вообще могут использовать как «награду» (или «добычу») для людей успеха. Общим же моментом является то, что и деньги, и «женщины-награды» относятся к общепризнанным критериям жизненного и профессионального успеха. Этот общепризнанный j критерий успеха во многом регулирует само отношение человека i к труду и стимулирует его действовать так, как принято в данном \ обществе. Если же кто-то осмеливается ориентироваться на иные' критерии успеха (труда и жизни), то этим он ставит под сомне-; ние саму ценность деятельности, полезной для данного общества] (как эту полезность понимают в данном обществе).

По отношению к тем, кто ставит под сомнение критерии успеха | (и смыслы) труда в данной социокультурной системе, применя- i ются определенные санкции. В частности, в «рыночном» обществе | люди, считающие, что не все может продаваться, часто выглядят! нелепо, их высмеивают как в анекдотах, так и в непосредственном 1 общении (называют «белыми воронами», «лохами», «наивными романтиками» и т.п.). И с такими людьми стараются поменьше связываться, их трудно «использовать» в выгодных сделках, они] просто малопонятны и могут «подвести».

Нечто подобное возникает и с признанными красавицами. Если! успешный мужчина влюбляется в тех женщин, которые в данной] социокультурной системе не считаются престижными (их не рас-1 сматривают как «награду» за успех), то такой мужчина часто вы-] зывает недоумение и даже осуждение со стороны окружающих. Но| интересно, что часто и сами красавицы по-своему начинают мстить! этим мужчинам, ведь они же, в отличие от денег, являются го-«ворящими наградами.

Уместно вспомнить, что именно в тоталитарных системах пред-1 ставление о счастье и успехе достаточно стандартизированное,] ведь людьми, которые ориентируются на одинаковые ценности и] смыслы, гораздо легче управлять и манипулировать, постоянно! дразня их понятными для большинства соблазнами. А что понятно! подавляющему большинству? Деньги, престиж и стандартные красавицы (во многом олицетворяющие «красивую жизнь»). Воз- [ никает даже интересная ситуация, когда ориентация на стандар-1 тизированных красавиц и соответствующую стандартизированную! любовь порождает особую форму тоталитаризма, которую услов-f

но можно обозначить как «кок-тоталитаризм» (тоталитаризм ко­кеток или даже кокоток). Здесь «женщину-награду» получает че­ловек, который действует не только успешно, но и «правильно», в соответствии с признанными критериями успеха и нормами данного общества. При этом такой человек награждается не толь­ко со стороны общества (которое, например, с «пониманием» относится к бракам по расчету и т.п.), но и самими женщинами-красавицами, которые в отличие от безмолвных наград-поощ­рений (денег, благ, вещей) сами могут высказывать свое по­чтительное отношение к человеку успеха. А сам человек успеха, чтобы быть признанным и со стороны «женщины-награды», дол­жен также продемонстрировать готовность выполнить ритуал до конца, в частности принять кокетство со стороны достав­шейся ему и признавшей его женщины. Отсюда и получается «кок-тоталитаризм», когда стандартизация проникает даже в об­ласть интимных отношений, основанных на расчете и выгоде. И все это очень распространено в цивилизованных «рыночных» странах, т.е. давно приобрело тотальный или даже глобальный характер.

Сексуальные отношения как высшая награда победителю и при­знание его успехов (или его человеческой ценности). Часто сама любовь является наградой за успех в основном деле своей жизни. В таком случае не так уж важно, в какой форме эта любовь прояв­ляется (через трепетное обожание, через ритуализированные зна­ки внимания, через совокупление и т.п.). Но в большинстве слу­чаев ценятся именно такие отношения, когда уважение к другому человеку все-таки проявляется через ту самую близость, которую не выставляют напоказ, т. е. когда степень доверия к другому чело­веку наибольшая (заметим, что именно такие отношения считают­ся наиболее интимными и значимыми в большинстве культур).

И если привлекательная женщина с кем-то вступает именно в такие («неприличные», т.е. собственно интимные) отношения, а кому-то отказывает в этом («ради сохранения значимых отноше­ний», ради того, чтобы «остаться друзьями»), то отвергнутый мужчина нередко воспринимает это как обиду и оскорбление. Особенно если эротические (наиболее интимные) отношения осуществляются с теми, кто имеет много денег (или занимает престижное положение в данной группе), а отказывают в этих отношениях действительно достойным людям, то обида усугубля­ется еще больше. Естественно, воспитанные мужчины стараются не показать свою обиду. Да и сами такие принципиальные женщи­ны или честные девушки впоследствии нередко чувствуют себя «дурами», обманувшими самих себя и упустившими собственное счастье. Интересно, что в одном из своих редких интервью Чарли Чаплин как-то сказал, что «в конце концов в памяти остаются лишь те женщины, с которыми была постель». А с учетом того,

что в жизни и творчестве Чарли Чаплина было много проблем! эти откровенные слова многого стоят.

И многие мыслители (например, Ф.Ницше) буквально него-| дуют по поводу такой общественной морали, когда прекрасные люди «ради сохранения значимых отношений» сами добровольно! отказываются от естественных человеческих взаимоотношений также добровольно идут на эти отношения со всякими мерзавца-! ми. Таким образом, любовь (во многих своих формах, включая самую естественную — эротическую) все чаще выступает в каче-| стве своеобразной платы за успех и самоутверждение.

3.6. Проблема построения «семейной» карьеры

Как уже отмечалось выше, бывают ситуации, когда люди влюб-^ ляются друг в друга не потому, что они много зарабатывают юн удачно «адаптируются» к конкретной социально-экономической ситуации. К сожалению, это случается редко и вызывает искрен-1 нее уважение и даже радость у окружающих, которые как бы го<] ворят себе: «А все-таки настоящая любовь бывает (настоящая, т.< не ориентированная на деньги и престиж)». Но в большинст случаев через любовь люди выясняют, кто более значителен в это* жизни. Часто любовь является своеобразным критерием успеха чем-то очень главном, ради чего человек живет и трудится. И эти придает особый смысл основному делу их жизни — профессионально^ му труду. При этом соперничество в этом вопросе может рассмат-j риваться как разновидность стремления человека к элитарност (см.: Пряжников Н.С., 2000а).

Традиционно успешная карьера связана с главным делом жиз-j ни — с трудом. Но нередко при этом добавляют, что успешна карьера — это и успех всей жизни, и сам образ жизни человека! включая его взаимоотношения с окружающими, и в первую оче| редь с родными и близкими людьми. Многие усердно трудятся| чтобы построить привлекательный образ жизни, чтобы построит семью и получить признание своих родственников, которые ранып^ считали, что данный человек ничего не добьется в жизни... МожнС посмотреть на проблему успешной карьеры и так, что работа — лишь один из аспектов самоутверждения в семье. Все это позволяв ет обозначить проблему «семейной карьеры» как стремление признанию в среде родных и близких.

Стремление к признанию, к утверждению чувства собствен-! ной значимости (чувства элитарности) зачастую становится до­минирующим при построении интимных отношений. Можно пред-| положить, что и первые подростковые неудачи в интимной сфер имеют в основе причины, связанные со своеобразным понимание ем «элитарности». Например, проблемы, возникающие в связи

несоответствием мечты подростка о том, кто ему, действительно, нравится, и реальными элитными характеристиками этого челове­ка, который может «не так одеваться», «не там проживать», «не в той семье родиться», «не так ходить» и «не так говорить». Приме­чательно, что в более зрелом возрасте многие смиряются со своим местом в общей иерархии и уже не влюбляются в того, в кого им «не положено» (если не считать обожание известных артистов, рок-звезд и близких к ним популярных политиков, где проявляется не столько внутренняя свобода выбора объекта обожания, сколько принцип: «Ориентируйся на тех, кто нравиться большинству»).

Проблема «семейной карьеры» может иметь множество граней и аспектов рассмотрения. Например, поиск успешного супруга или супруги (известный брак по расчету), способствование успеху сво­его супруга в тех профессиях, где роль жены весьма существенная (у дипломатов, политических деятелей и др.). В этих и других вари­антах мужья и жены вместе стремятся к общему успеху. Все это интересные темы для отдельного анализа. Нас же больше интере­суют взаимоотношения между супругами, когда они фактически соревнуются за первенство в семье, за утверждение своего пре­восходства над супругом. Тем более что само понятие «карьера» предполагает соревнование, конкуренцию (см. подробнее в 2.1).

Конечно, такое сложное и противоречивое явление, как лю­бовь, не может быть объяснено только через элитарные ориента­ции. Например, А. Маслоу считает, что подлинная любовь у само­актуализирующихся личностей лишена враждебности и конкурен­ции между полами, основана на взаимопонимании и взаимоува­жении, а главное — такая любовь основана не на идеализации своего партнера, когда недостатки не замечаются, а на принятии этих недостатков, когда чувство сохраняется и даже развивается «вопреки им» (см.: Гозман Л.Я., 1987, с. 127—129).

Правда, другими авторами экспериментально выявлено (со­гласно исследованию М.А.Абалкиной), что как раз людям с бо­лее высоким уровнем личностного развития свойственна «склон­ность к идеализации партнера». Причем мужчины более склонны к идеализации женщин, чем женщины — мужчин, что объясня­ется необходимостью мужчины занимать более активную пози­цию и преодолевать больше трудностей в любовных отношениях (см. там же, 1987, с. 118).

Но это может быть объяснено и более выраженным стремлени­ем мужчин к самоутверждению не только перед женщиной-парт­нером, но и перед окружающими. Например, мужчина, сумев­ший выстроить свои отношения с привлекательной женщиной (привлекательной, согласно существующим канонам), да еще победивший в «психологическом поединке» за право на любовь такой женщины других своих конкурентов-претендентов, часто считает себя лучше их, а значит, в чем-то «выше», и его статус,

 

действительно, может несколько повыситься. Аналогично можн^ рассуждать и применительно к женщинам, которые также само-] утверждаются, очаровывая престижных мужчин. Причем есть мало женщин, для которых успех всей жизни вообще определяет^ ся «удачным» замужеством или даже «любовным приключением» со знаменитостью.

Когда в мире животных самец демонстрирует себя самке шн, другим самцам-претендентам, «он неизбежно должен показывать| что он крупнее других, сильнее, смелее, ярче... Неудивительно^ что другой самец воспринимает демонстрацию как некую угроз) для себя» (Дольник В. Р., 1994, с. 95 — 97). По сути, уже в эп поединках между самцами во многом закладывается основа и для других видов соперничества (с целью демонстрации либо cboi претензий на более высокий статус, либо уже имеющийся стат и соответствующие привилегии, в частности и привилегии большее предпочтение со стороны противоположного пола).

Отношения соперничества между самими влюбленными про| являются иногда в осознанном или неосознанном стремлений манипулировать своим партнером. Как пишет Э. Шостром, «mj чина-манипулятор видит в женщине объект сексуального завоева! ния», для такого мужчины «женщины — это вещи, а не личности»! а «число побед, которые он одержал, — это мера его мужествен! ности». В свою очередь, «женщина-манипулятор использует муж| чин, чтобы почувствовать себя более привлекательной... — пише Э. Шостром. — Ей нравится сам процесс очаровывания. Она лицд соблазнительница, и крайне манипулятивная женщина получает огромное садистское удовлетворение, отвергая мужчину, котси рый всерьез ею увлекся» (Шостром Э., 1992, с. 100— 101).

В брачных отношениях между некоторыми супругами иногл возникает сообщество, «состоящее из хозяина, хозяйки и дв>.. рабов» (по А. Бирсу). Но в истинных отношениях любви и привя" занности «супружеская борьба в действительности не нужна, есл! муж и жена достаточно умны и в состоянии разрешить любо! спорный вопрос, — продолжает Э. Шостром. —...Мужчина и жен-* щина, которые в действительности любят друг друга, не затеваю1 борьбы. Любовь побеждает все» (там же, с. 114—115).

Интересно, что при построении типологии вариантов любв* выделяются критерии, так или иначе предполагающие отноше* ния превосходства между партнерами. В частности, Т. Кемпер пред*| лагает два таких критерия-фактора: 1) власть, т.е. «способно _ силой заставить партнера сделать то, что ты хочешь», и 2) статус «желание партнера по общению идти навстречу требования!» субъекта» благодаря положительному отношению и уважению партнеру (цит. по: Гозман Л.Я., 1987, с. 113). Но власть и статус -1 это как раз те категории, которые часто используются при харак-| теристике элиты.

На основании сочетания и разного проявления этих факторов Т. Кемпер выводит семь типов любви: романтическая, братская, харизматическая, «измена», влюбленность, «поклонение», любовь между родителем и маленьким ребенком. Например, в романти­ческой любви партнеры обладают одинаковым статусом и властью (поскольку каждый может «наказать» партнера, лишив его свое­го чувства). В братской любви статус у партнеров высокий, но власть не выражена. В харизматической любви один из партнеров обладает и властью, и статусом, а другой — только статусом (на­пример, отношения «учитель — ученик»). В варианте любовной «измены» один партнер обладает и властью, и статусом, а другой — только властью (например, в ситуации супружеской измены не­верный супруг сохраняет власть, но теряет статус-уважение) и т.п. (см.: Гозман Л.Я., 1987, с. 114).

Как известно, человеческая любовь хоть и основана на гене­тически запрограммированном половом влечении, но в нема­лой степени окультурена целой системой воспитания и обучения. При этом ряд авторов отмечают важную роль ритуальных ситуа­ций в таком обучении, главная особенность которых заключается в их «относительной психологической безопасности», что и дает партнерам «возможность для своего рода тренировки» (там же, с. 123). При этом сами такие ритуалы основаны на «лучших» об­разцах поведения и нередко ориентированы в идеале на правила этикета представителей элиты. Раньше такие образцы задавались сначала через мифы, легенды и предания, позже — через сказки, романы и театр, в современных условиях — через средства массо­вой информации, в основном через кино и телевидение.

Усваиваются эти образцы через ритуализированный любовный флирт. Но выделяются и иные варианты освоения и реализации своей потребности любить и быть любимыми. Например, С. Мос-ковичи развивает идею 3. Фрейда об идентификации с объектом любви, которая часто «замещает любовное желание» по отноше­нию к определенному лицу. «Желание интериоризируется, и че­ловек, который любит, становится как тот, кого он любит. Под­ражая ему, он овладевает им», — пишет С. Московичи (Москови-чи С, 1996, с. 310).

Если учесть, что многие партнеры стараются соответствовать образам «настоящего мужчины» или «настоящей женщины», а эти образы, в свою очередь, часто копируют жизнь элиты, то, иденти­фицируясь с этими образами, человек как бы «овладевает», осваи­вает и характеристики этой элиты. Правда, идентификация в таком виде приводит к «абсолютной конформности», когда «каждый лю­бит только то, что любят другие, никто не имеет своих собствен­ных вкусов или страстей» (там же, с. 317 — 318).

Очень любопытная ситуация может возникнуть тогда, когда два искренне любящих друг друга человека вдруг спросят себя:

«А кого же я так люблю — вот этого конкретного человека или просто образ, который меня уже давно привлекал и который лишь немного похож на данного человека?» Конечно, нормальные влюб­ленные таких вопросов задавать не станут, им и в голову не при­дут такие рассуждения. Но если все-таки попытаться ответить на этот вопрос, то окажется, что часто «образ», действительно, го­раздо важнее живого человека, и если встретится другой человек, в большей мере соответствующий этому «образу», то возможна смена партнера. Естественно, настоящая любовь предполагает ори­ентацию не на «стандартный образец», а на реального человека, но в обыденной жизни все не так благородно и красиво, иначе не было бы ни измен, ни семейных скандалов, ни обычных разоча­рований. Правда, иногда такие разочарования можно оправдать сменой или даже развитием образов, на которые следовало бы ориентироваться (как партнера, так и своего собственного).

В обществе проблема идентификации «...состоит в выборе мо­дели, — отмечает С. Московичи. —...В самом деле, выбор может; идти между множеством лиц, множеством объектов. Более того, каждый человек принадлежит ко множеству групп и в разной сте­пени связан с каждой» (там же, с. 319). Если человек явно запутал­ся в своих симпатиях или же окружающие люди кажутся ему не- "■ достойными его любви, то свое неудовлетворенное чувство он начинает направлять на других людей, а нередко и на иные объекты j (вещи, хобби, работу, спортивные команды, политические партии).; То, что больше находится в поле его внимания и что обладает! хоть какой-то привлекательностью, и может стать для него свое- ■ образным «замещающим объектом». Тем более что такие «объекты» ] и не предполагают реального (физического) обладания, т.е. впол-] не «доступны» в плане воображения, симпатий, иллюзий.

В современных условиях перед глазами постоянно находится! именно реклама, искусно восхваляющая не просто те или иные! товары, но определенный образ жизни. Таким образом, чувство] переключается на образец хорошей, «красивой жизни». На теле­экране перед глазами современного обывателя постоянно эстрад­ные и спортивные «звезды», политические лидеры, некоторые] «штатные» представители театрального бомонда и интеллигенции.! Ну как ему все это не полюбить! В. Райх в своей сексуально-энерге-| тической концепции примерно так и обосновывает появление! «непреодолимой любви к вождю» в тех тоталитарных государствах, [ где массы ограничены в естественных проявлениях своей потреб-1 ности любить (см.: Райх В., 1997).

Правда, и в так называемых «демократических» системах про-.] стые люди обычно лишены реальной возможности любить так,] как это делают наиболее яркие представители постоянно рекла-1 мируемой элиты, ведь такая любовь часто предполагает и опреде-1 ленный «уровень жизни», т.е. богатство и статус в обществе, чего|

обыватель лишен. Часто смысл «красивой жизни» и связанных с ней сексуальных приключений постоянно ускользает от челове­ка, включенного в этот непрекращающийся «праздник». «Зачем я живу? — думает он. — Для того, чтобы постоянно ходить по каба­кам? Знакомиться со всякими очаровательными дурами и, чтобы поиметь их, говорить им комплименты — какие они умные, пре­красные, какая у них тонкая душа? Чтобы потом утром просы­паться с отвратительным настроением и давать себе слово, что никогда больше не буду этого делать? Как из этого вырваться? Ведь мне же это нравится». Заметим, что речь в данном случае идет не о девушках-проститутках, а о вполне приличных девуш­ках, которые не зарабатывают своим телом, но также «наслажда­ются жизнью».

Трагедия такого человека состоит в том, что, с одной стороны, он неплохо зарабатывает, т. е. вроде бы его деятельность признана в данном обществе (в том числе признана и «красавицами»), но, с другой стороны, тот смысл труда, который он для себя нашел и который культивируется в обществе (через СМИ, массовую куль­туру), этого человека уже не устраивает. Но нового смысла он обрести пока не может («Ведь мне же это нравится»). Он лишь интуитивно догадывается, чувствует фальшь своей жизни, но пока не в состоянии отказаться от тех «наград», которые ему «положе­ны» за его нынешние «труды» (например, он успешно занимается бизнесом).

Хотя, естественно, есть примеры и более успешного поиска смыслов людьми бизнеса, в том числе и через признание со сто­роны действительно возвышенных и тонких женщин. Но в боль­шинстве случаев награда за успех достаточно стандартизирован­ная — кабак, стандартные песни, шутки, комплименты, кровать, похмелье. А это и есть пошлость. Ибо пошлость — это количество, но не качество (хотя любое качество, даже самое прекрасное, мож­но опошлить частым употреблением). В итоге такие люди «успеха» все-таки начинают догадываться о своей псевдоэлитарности.

Феномен любовной ревности также может быть объяснен ущем­ленным чувством собственной значимости (ущемленной элитар­ности). С. Московичи вообще считает, что «основным аспектом» в отношениях между человеческими существами является выбор такого объекта обладания и преклонения, который «отвечает об­разцу, соответствует моде этого момента», а главное — «предпо­читаем нашими друзьями» и имеет определенное «социальное значение». Таким образом, если выбираемый партнер (по «образ­цу» и «моде») предпочитает нам кого-то другого, то получается, что в целом мы хуже этого «другого», а значит, и сами имеем меньшее «социальное значение». С. Московичи пишет, что люди часто «ревнуют не потому, что любят, а как раз наоборот, любят потому, что ревнуют» (Московичи С, 1996, с. 315 — 316).

4 Пря

Интересная может быть ситуация, если и обожаемые массой представители элиты («звезды», «вожди», «штатные интеллиген­ты» и т.п.) спросят себя: в какой мере именно их (живых, конк­ретных людей) любит толпа? Или она направляет свою любовь на некие абстрактные «образы», которые они своими персонами оли­цетворяют и которые искусно создаются мастерами рекламы и шоу-бизнеса? Возможно, что после откровенного ответа на этот вопрос кто-то из таких «звезд», «вождей» и «штатных интелли­гентов» несколько переоценит свою собственную значимость в искусстве, науке и политике, а может, переоценит и свою «эли­тарность».

В итоге получается, что люди массы очень часто выбирают себе партнера, основываясь на принципе: я полюблю того, кто в наи­большей степени «похож» на элиту, и тогда я как бы сам прибли­жусь к элите как в глазах окружающих, так и в собственных глазах. А в отношении обожаемых массами «кумиров» можно сказать, что они сами стали рабами рекламируемых с их помощью «образов». Главное несчастье тех и других состоит в том, что они недостаточ­но искренни, а потому как субъекты любви они почти не суще­ствуют: они просто игроки, выполняющие уже давно расписан­ные и сыгранные кем-то роли (кстати, и после них уже другие игроки будут выполнять те же роли).

Если же говорить о настоящей любви, то так же, как и все высокое и благородное, такая любовь прежде всего неповторима, необычна по сравнению с имеющимися «стереотипами», а следо­вательно, и малопонятна обывателю, который привык любить по \ «образцу», т.е. повторяя и копируя чьи-то чужие чувства. Как вер­но заметил С. Московичи, «эрос — враг повторения, а повторе­ние — враг эроса» (Московичи С, 1996, с. 309). Истинная любовь! (эрос) по-настоящему понятна только самим влюбленным, даже когда они хотят поделиться своим чувством с целым миром, бук-; вально «излучая» эту любовь. Но понять их можно, только так же \ полюбив.