Праздник сердца

В заполохе учебного процесса, заботах о семье время летело стремительно – я и глазом моргнуть не успел, как мы уже вышли на финишную прямую шестого курса.

Валечка с большой нашей любви родила мне двух близняшек-очаровашек: сынишку Валю назвали в мою честь, хотя я настаивал так назвать лапочку-дочку, но вывернулся, и моя дочь всё равно получила имя в честь жены, короткое и ясное – Ева (Евстафьева Валя). На том и успокоились, занявшись их воспитанием, используя на практике полученные врачебные знания…

Серёга, как и обещал, женился, переоборудовав нашу комнату с величайшего согласия и радости бабы Клавы в семейное гнёздышко – под влиянием Татьяны мой бутуз немного постройнел и похорошел, мечтая назвать ожидаемого наследника в свою честь.

Познав радость жить своим домом, на учёбе или подработке я всегда к вечеру вместо усталости оживлялся, предвкушая скорое свидание с нашими крохотульками, что ползли мне навстречу, сопровождаемые заботливым взглядом славной и ещё больше любимой Валечки, вошедшей в самый сок женских прелестей!

И вот, наконец-то, зацвела сирень-черёмуха, а вместе с нею наступил наш последний парад разума – государственные экзамены. На период ГОСов все заботы по уходу приняла на свою грудь жертвенная Анна Павловна, забравшая внуков на дачу, создав нам все условия для блестящего завершения учёбы. Хоть мы и скучали без наших неваляшек, но наслаждались временной свободой с ароматом почти позабывшейся игривой поры влюблённости.

Сдав первый экзамен, посвящённый нами отцу, по научному коммунизму, мы, коротая время до объявления результатов, скатились юными первокурсниками по лестничным пролётам вниз утолить жажду газировкой из автомата, после чего коварная Валентина, пользуясь моим безграничным доверием, заманила меня под видом экскурсии по местам былой учебной славы на полутёмную лестничную площадку запасного выхода, где я подвергся в антисанитарных условиях домогательствам её неуемной буйной фантазии!.. Выбравшись на свет божий, без пяти минут специалисты с высшим образованием, на ходу приводя себя в порядок, чуть было не опоздали к раздаче первых госслонов, то бишь оглашению итогов.

С пятёрками по политпредмету мы, прежде всего, поздравили дорогого папочку, любившего в любой ситуации восклицать «вся наша жизнь есть политика!», чем очень растрогали старика, заехавшего вечером к нам с огромадным арбузом и любимым Валечкой «Зефиром в шоколаде»!..

Последний экзамен по профильному предмету проходил в парковых условиях краевой больницы в клубе «Медик». Серёга припёрся под ручку с Татьяной, округлившейся, под стать ему, во время беременности – издалека, ни дать, ни взять, два пингвина на прогулке в распущенном одеянии: он – опять в рубашке на выпуск, она – в балахоне «широка страна моя родная». Я не утерпел, вспомнив абитуру, тут же указать ему заправиться, ибо стиляги нам на ГОСах не нужны!.. Вот в таком игривом настроении мы вошли в зал, где нас радушно ожидала экзаменационная комиссия.

Растягивая удовольствие от последнего в стенах alma mater испытания, я с щемящим умилением наблюдал за своими коллегами, с которыми прошагал, ни много, ни мало, шесть лет: кто-то, скорее по привычке, втихую шпаргалил, кто-то по памяти зубрил ответ, Серёга грыз ручку и страдальчески глядел в потолок, Татьяна бурно строчила на бумаге, как будто готовила доклад, Валюшка корчила мне рожи – вот и всё, через несколько дней мы лишимся почётного права называться студентами и «разбредёмся в дальние края: ты уедешь к северным оленям, в жаркий Казахстан уеду я…»!

Актовый зал института бурлил, пестрел счастливыми лицами, яркими нарядами, умопомрачительными причёсками, но, конечно же, самой обаятельной и привлекательной на этом празднике честолюбия была моя Валечка в пышном платье под цвет глаз с глубоким декольте и бриллиантовыми серёжками!

Нас, как семейную пару отличников учёбы, вызвали для вручения красных дипломов первыми. Ректор наговорил такую кучу приятностей, что мы зарделись маковым цветом и от волнения забыли половину слов заготовленного выступления, но хватило и того, что было, для эмоционально настроенной аудитории!..

Банкет проходил в знаменитом ресторане «Центральный» с окнами на площадь Ленина, поэтому торжество быстро и плавно перетекло из актового в праздничный зал с оркестром, накрытыми столами, цветами и юркими официантами – по команде всё тут же забурлило, зашумело, запело в водовороте выпущенных на волю чувств! Моя Валентина танцевала только со своим благоверным, резонно отказывая другим по причине отвлекающего от танцев декольте – я находил этот довод убедительным и пользовался законным правом собственника…

Нас, иногородних выпускников, на вечере было больше половины – понятно, что ближе к полуночи праздничный поток захлестнул своими волнами и общагу. Мы разбрелись по комнатам, чтобы проститься в тесном кругу камерной обстановки с беззаботной студенческой юностью. Когда мы с Валюшкой, любезно приглашённые, зашли к Матвейчикам, то взгляд сразу выхватил чёрно-белую фотографию в скромной рамочке на видном месте простенка между двумя узкими окнами, на которой я и Серёга, такие юные-преюные, у фонтана смотрим сосредоточенно в объектив, откуда должна была вылететь птичка, что запечатлит нас для истории. Выпили за неё, сожалея о многом хорошем, оставшемся уже позади… Но ведь в запасе ещё немало, значит будем жить, ребята – и мы затянули жизнеутверждающе «не надо печалиться – вся жизнь впереди»! На этот раз никто в стенку не стучал – многие студенты поразъехались, а абитура покамест не поспела – гуляй, народ: эта ночь – наша!

Разволновавшись с нахлынувших в общаге воспоминаний, я на время оставил тёплую компанию и пошёл, но не туда, куда подумали – меня потянуло на третий этаж в угловую комнатёнку. У по-прежнему облезлой двери остановился, умеряя дыхание, почему-то робко постучался…

-Кто там?

-Девушка, не бойтесь – это врач! Я дико извиняюсь за столь поздний визит, но можно мне на минутку лишь глянуть из вашего окошка – очень надо!..

-Я – одна и не одета.

-Ну, что вы, о чём вы думаете – врач ребёнка не обидит! И вообще, как можно отказывать выпускнику?!

Дверь, скрипнув, тихонько отворилась. Я шагнул в темноту и – прямо к заветному окошку так же, как и тогда, широко распахнутому, через которое струился тёплый ночной воздух, звенели цикады, смотрели те же звёзды… Окна оперблока, что напротив, по-прежнему ярко освещены – врачи склонились над столом, спасая чью-то жизнь на бесконечном пути страданий…

Я смотрел на них, всё ещё робея, но уже осознавал свою прямую сопричастность с ними, с их благородным трудом. «Вот ты и стал тем, кем так хотел… Сколько воды утекло, мама родная, а будто это всё вчера произошло, и это окно – как сон, как наваждение…» - думалось мне под навернувшиеся слёзы, отражавшие картины прошлого. Забывшись, я даже всхлипнул. «Что с вами?..» - вдруг раздалось из темноты. «Ничего, - очнулся я, - просто птичку жалко… Доживёшь до шестого курса – поймёшь. Ну, прощай – дай бог, чтоб всё у тебя получилось…»

На сим я вышел, зажмурившись, в ярко освещённый коридор, где меня обыскалась дражайшая супружница, что уже вызвала через отца машину ехать на дачу для воссоединения с родными и отдыха после успешного завершения многотрудной работы.

В ожидании мы вышли на свежий воздух, сели на памятную лавочку под старым другом кряжистым дубом – и я рассказал прикорнувшей на плечико Валечке сказку на ночь про бедного абитуриента, который много-много лет назад встречал на ней рассветы и мечтал о будущем, что свершилось сегодня…

Уже десятки лет отделяют нас от тех памятных событий. Сменилось практически всё, что связывало с прошлым: и век иной, нет «Союза нерушимого», Хабаровский мединститут стал Дальневосточным медуниверситетом, покинула стены alma mater целая плеяда старых профессоров, которым мы, студенты, безгранично верили, улица Карла Маркса переименована в улицу Муравьёва-Амурского, побледневшая родная общага, лакомое строение в центре города, отдана в угоду коммерсантам под ресторан, заместо студенческой столовой, магазины, гостиничные номера, где когда-то ютились мы…

Всё правильно, студенты – чай, не графья – найдут себе жильё и поскромнее! Но остался, наперекор всему, неистребимым, будоражащим чувства дух тех лет, витающий над нами, который не выветрят из памяти никакие перемены сегодняшней, непонятной во многом, жизни!