Болгарский социолог Чавдар Кюранов считает, что «социальная стратификация представляет собой систему горизонтальных слоев в целостной общественной структуре» /42/

Нейл Смелзер полагает, что «стратификация связана со способами, с помощью которых неравенство передается от одного поколения к другому; при этом формируются различные слои общества» /43, с.274/.

Для того, чтобы более полно понять смысл понятия «социальной стратификации», проведем небольшой историко-социологический анализ его толкования.

Попыток ранжирования социальных статусов социологами и учеными приграничных наук было предпринято немало. В качестве критериев принадлежности к тому или иному социальному статусу выбирались различные показатели: доход, власть, профессия, этничность, религиозная принадлежность, уровень образования и др. Авторы различных стратификационных теорий предлагали свои наборы критериев, один из них при этом признавались основными, а другие - второстепенными.

Впервые в более или менее устойчивый научный оборот стали вводить этот термин социальные философы в конце XVIII – начале XIX веков, тогда возник термин «класс» и первые концепции отношений между классами, классового поведения и прочие.

Многие идеи по проблеме социального неравенства почерпнуты из марксистской теории стратификации и классов, в которой изложена развернутая концепция классовой структуры, отношений между классами, классовой борьбы как движущей силы истории.

Исходя из своего основного тезиса об основополагающей роли экономики в развитии всех социальных явлений, Маркс заложил в основу своей модели социального расслоения производственные отношения, сделав все основные характеристики классов производными. К. Маркс утверждал, что при любом типе экономической организации есть господствующий класс, владеющий средствами производства, и тот класс, который работает на господствующий. Он также учитывал существование люмпенов – людей, полностью выброшенных из общества /44/.

Основы современного подхода к проблеме социальной стратификации были заложены Максом Вебером, который рассматривал социальную структуру как многомерную систему, в которой наряду с классами и порождающими их отношениями собственности важное место принадлежит социальному статусу и власти. В отличие от К. Маркса, М. Вебер, не считая организацию экономики основой стратификации, отказался от тезиса первичности экономических характеристик и сформулировал свое представление о «трех автономных измерениях стратификации» /45, с.9/. Он выделял три основные компонента неравенства, считая их взаимосвязанными, но в то же время в существенных отношениях независимыми.

Первый компонент веберовской теории стратификации – имущественное неравенство. «Собственность» и недостаток «собственности» являются, по М. Веберу, базисными категориями классовых ситуаций любого типа. «Классовая ситуация, в общих чертах охватываемая двумя этими категориями, предстает перед нами в более дифференцированном виде: с одной стороны, благодаря виду собственности, которую используют для извлечения прибыли, с другой – благодаря виду услуг, которые предоставляются на рынке. Владение семейными постройками, производственные заведения, товарные склады, магазины, сельскохозяйственные угодья, средние и малые холдинговые компании – все они разнятся количественно, хотя количественное различие ведет за собой качественные последствия» /46, с.148/.

Собственность на шахты, крупный рогатый скот, людей (рабов); распоряжение мобильными средствами производства ил «основным капиталом» любого сорта, особенно деньгами или предметами, которые можно обменять на деньги легко и в любое время; распоряжение продуктами чужого труда или трудом других людей, которые различаются в соответствии с тем, какое место они занимают на шкале потребительских возможностей; распоряжение перемещаемой монополией любого сорта – все это вместе взятое дифференцирует классовые ситуации, характерные для собственников, в той же мере, в какой делает «значимой» использование собственности, особенно той, которая имеет денежный эквивалент. В соответствии с этим собственники могут принадлежать к классу рантье либо к классу предпринимателей. «Тот, кто не владеет собственностью, но кто предоставляет услуги, дифференцируется как по виду этих услуг, так и по способу, каким они делают полезными данные услуги, предоставляемые их получателю на постоянной или временной основе» /46, с.149/.

До этого момента теория М. Вебера в основном совпадает с теорией К. Маркса. Однако М. Вебер считал, что дело не только в богатстве. Он выявил второй компонент – это группа людей, объединенных «образом жизни» (сходное поведение и одинаковые принципы потребления), который задается общей для группы «субкультурой» и измеряется «статусным престижем», эта группа способна проводить довольно осознанную линию поведения, поскольку через стандарты поведения, заключенные в общей для нее субкультуре, она способна контролировать и даже направлять поведение своих членов.

М. Вебер подчеркивал, что социальный статус и богатство не всегда совпадают, приводя классический пример о разных социальных статусах профессора, владельца порнографического кинотеатра и главаря мафии. По М. Веберу, под понятием «статусной ситуации» понимается, в противоположность чисто экономически детерминированной «классовой ситуации», любой типичный компонент жизненной судьбы людей, который детерминирован специфическим, позитивным или негативным, социальным оцениванием почести. «Такая почесть может обозначать любое качество, оцениваемое большинством людей, и, конечно же, оно тесно связано с классовой ситуацией. Собственность как таковая не всегда признается в качестве статусной характеристики, но в течении времени она проявляла себя таковой, причем с удивительной регулярностью. Однако статусная почесть не обязательно связана с «классовой ситуацией». Напротив, статусная почесть, и это нормальное положение дел, находится в четкой оппозиции всему, что связано с собственностью.

М. Вебер подчеркивает, что и имущие, и неимущие, могут принадлежать к одной статусной группе. На взгляд М. Вебера, по содержанию статусную почесть можно выразить следующим образом – «это специфический стиль жизни, который ожидается от тех, кто высказывает желание принадлежать к данному кругу людей» /46, с.152/. Третий фактор стратификации по М. Веберу – власть, по своей сущности имеющая политический характер. Под властью понимается способность человека (или группы людей) проводить в жизнь планы, предпринимать действия или вести определенную политику даже вопреки возражениям со стороны других людей и групп.

М. Вебер учитывал важную роль политических партий и групп, объединенных общими интересами, в формировании системы власти в обществе.

Все три типа стратификации существуют внутри одного и того же общества, на одном и том же человеческом материале, выступая в различных конфигурациях, варьируясь от общества к обществу и от одного исторического периода к другому. М. Вебер убежден, что «выделение этих трех детерминант как в значительной степени независимо друг от друга и с разных сторон и на разных принципах упорядочивающих и стабилизирующих поведение членов общества позволяет лучше понять закономерности развития и строения обществ, чем предположение жесткой связи между ними и разделение их на «первичные» и «производные» /46, с.151/.

Противоположная точка зрения изложена в уникальной стратификационной концепции У. Лойда Уорнера. Она получила название «репутационной теории». Чикагский университет предложил ему исследовать американский город, и, так как он был не столько социологом, сколько представителем антропологии, в этом исследовании был использован весь арсенал представлений и методов уже двух наук – и социологии, и антропологии /42, с.105-107/.

Те страты, которые выделил У.Л.Уорнер в американском обществе (а он исследовал несколько разных по типу городов), он назвал «социальным классом». Но это не тот класс, который мы знаем из исторического материализма: марксистский класс задан по отношению к собственности, а Уорнер выделяет класс по социальному престижу, т.е. по отношению к его членам в данном обществе.

Следует отметить, что первоначально У.Л. Уорнер, как и его коллеги, предполагал, что отношение к тому или иному классу определяется, прежде всего, его экономическими параметрами (доходами и функцией в производстве и распределении), т.е. исходил, в принципе, из основного марксистского тезиса. Однако результаты исследований на первом же этапе опровергли его гипотезы. Он обнаружил, что представители исходных профессий, обладающие примерно одинаковым доходом, по характеристике «социального престижа» оказались расположенными на разных уровнях. Интерпретируя полученные эмпирические данные, У.Л. Уорнер пришел к выводу, что, хотя некоторая связь престижа с экономически обусловленными параметрами положения человека в обществе существует, однако сильнее всего социальный престиж связан все же не с местом человека в производстве и распределении благ, а со структурой потребления этих благ, т.е. с образом жизни, с поведением и не в последнюю очередь – с его установками. «Очевидно, в основе такого устойчивого, повторяющегося поведения, которое лежит в основе образа жизни, находятся эталоны, закрепленные в культуре или субкультуре данной социальной совокупности» /45, с.39-89/. Таким образом, с помощью эмпирического материала У.Л. Уорнер фактически вскрыл ту страту, которую описал Макс Вебер под названием «статусная группа».

С этих пор в научной терминологии прочно закрепилось понятие «социальный статус», определяющее место человека в обществе, измеримое отношением к нему, мерой которого, в свою очередь, принято считать «социальный престиж».

Поэтому, начиная с 40-х годов (время выхода основных монографий У.Л. Уорнера) центр тяжести изучения социальной структуры переместился в плоскость социальных явлений. Нужно сказать, что этот новый подход закрепился в науке не без определенного сопротивления. У.Л. Уорнера упрекали в том, что, введя в свою концепцию понятия «социальные отношения» и «социальный престиж», он субъективно измеряет стратификационную структуру путем сбора мнений людей друг о друге.

Защищаясь, У.Л. Уорнер и его соратники, приводили два основных аргумента. Во-первых, поведение людей оценивается по отношению к определенным, объективно существующим, эталонам, закрепленным в культуре, и оценка также должна строиться по определенным критериям и нормам оценивания, закрепленным в культуре. Во-вторых, если фиксировать одно мнение, то в нем можно получить элемент случайности, если же много – в них обязательно «проступит» норма, все элементы случайностей снимутся, и так сказать, погасятся друг о друга.

У.Л. Уорнер дает определение понятия «класс» уже с этих точек зрения: «Под классом следует понимать два или более слоя людей, относительно которых полагают, что они занимают социально более высокие или более низкие положения, и именно так они ранжируются членами данного общества. Члены данного класса стремятся выбирать себе супругов внутри своего класса, но ценности общества допускают также выбор супругов из выше и ниже расположенный слоев. Классовая система гарантирует тем самым, что дети занимают тот же самый статус, что и их родители. Классовое общество распределяет права и привилегии, а также долг и обязанности неравномерно относительно существующих в нем более высоких и более низких положений. Классовая система в отличие от кастовой рассматривает как ценность движение вверх и вниз по социальной лестнице» /45, с. 43-44/. Как видно из этого определения, анализ классовой системы У.Л. Уорнером осуществляется на основе высказываний членов системы друг о друге. Таким образом, исходя из общей концепции своей теории социальной стратификации, У.Л. Уорнер определял классовую принадлежность тех или иных людей исходя из оценки их статуса другими членами общества, то есть исходя из их репутации.

На основании опыта, который У.Л. Уорнер и его сотрудники накопили за время своих исследований, были уточнены и стандартизированы эмпирические методы изучения социальной стратификации. В частности, в процессе исследований были разработаны «метод оцениваемого участия» и метод «индекса статусных характеристик». Первый исходит из предположения, что в такой системе социального взаимодействия, какую представляет собой общество, индивиды располагаются в соответствии с их поведением на различных ступенях. Но, понимая, что каждый раз измерять именно отношение одних людей к другим сложно и трудоемко, У.Л. Уорнер сконструировал «индекс статусных характеристик», позволяющий определить отношение того или иного человека к тому или иному классу без эмпирического измерения его престижа. В индекс вошли реальные и вполне измеряемые характеристики (Профессия, доход, место жительство, и т. д.).

У.Л. Уорнер предупреждал, что эти характеристики только признаки престижа и положения человека, а не его основание или причина. Как признаки они подвержены колебаниям во времени и должны обязательно варьировать от одной культуры к другой.

Таким образом, У.Л. Уорнер считал, что на основании его исследований, в общем и целом вполне правомерно сделать следующее заключение: «Хотя категории социального класса четко не определены, и, по самой природе социального класса, невозможно отчетливо разграничить друг от друга эти уровни, тем не менее в американском обществе существует ясное представление о социальных различиях, ценностях и поведении, которые и образуют классовую систему» /45, с.51/.

Теоретическому осмыслению результатов уорнеровских исследований способствовало то, что с конца 30-годов при Гарвардском Университете в США активно работала социологическая школа Т. Парсонса, которая подвергла эти результаты обсуждению. В ходе которого была выработана концепция, частично изложенная в 1940 году Т.Парсонсом в его статье «Аналитический подход к теории социальной стратификации», а в 1942 году Дэвидом в его статье «Концептуальный анализ стратификации». В этих работах начинает уже теоретически обосновываться функциональное представление об обществе, которое к тому времени как бы носилось в воздухе, поскольку функциональный подход к социальным феноменам уже провозгласили и обосновали в своих работах культурные антропологи – Бронислав Малиновский, Редклиф – Браун и другие. Функционалисты поддерживают точку зрения о значении социальной стратификации для социальной интеграции общества.

По Т. Парсонсу, стратификационная система общества, с одной стороны, обусловлена разделением труда и социальной дифференциацией различных групп, а с другой, -–она есть результат действия господствующих в обществе системы ценностей и культурных стандартов, определяющих значимость той или иной деятельности и узаконивающей складывающееся социальное неравенство, возникающее в силу неравномерного разделения наград и поощрений. Т. Парсонс в своей теории социального действия выдвинул универсальные критерии социальной стратификации:

1. «Качество», то есть приписывание индивиду определенной характеристики, позиции;

2. «Исполнение», то есть оценка деятельности индивида в сравнении с деятельностью других людей;

3. «Обладание» материальными ценностями, талантом, мастерством, культурными ресурсами и т. д./45, с.15/.

При этом Т. Парсонс отличал, что оценка этих трех универсальных объектов осуществляется в соответствии с господствующими в обществе ценностными образцами.

В более четком и полном виде концепция функционализма изложена в работе К. Дэвиса и У. Мура «Некоторые принципы стратификации». Основной тезис функционального подхода – «функция стратификации в любом обществе (а стратификация существует в любом обществе) заключается в том, чтобы снабжать наиболее способными и компетентными людьми те положения в обществе, которые имеют для него наиболее важное жизненное значение» /45, с.16/.

Таким образом, уже начиная с эмпирических исследований Уорнера, а в теории – с первых статей Т. Парсонса, Д. Мура и К. Дэвиса, «социальный престиж» рассматривается социологами не как производная от экономического положения индивида или группы, а как характеристика, существующая в качестве самостоятельной переменой.

Эта концепция вызвала огромное количество споров и, даже можно сказать, бурю негодования, ведь она задела ценностное чувство социологов уже не как социологов, а прежде всего как людей, живущих в данном обществе.

Сказалась суперценность понятия «равенства», характерное для западных обществ XIX-XX веков, так как, согласно функциональному подходу, социальная стратификация –это не что иное, как социальное неравенство. Утверждение, что это явление несет в обществе определенную функцию, а, стало быть, полезно, казалось чуть ли не святотатством. Почти все социологи в конце 40-х-начале 50-х годов приняли участие в так называемой дискуссии о «равенстве». В ходе этой дискуссии функциональная модель стратификации была подвергнута острой критике, причем критиков интересовала не объяснительная модель теории функционализма, их не устраивали изначальные посылки.

Некоторые другие исследователи также сосредоточивали свое внимание на анализе престижа, однако они характеризовали престиж исходя из отношения людей к определенным профессиям. Так, Инкельс и Росси (50-е годы) делали вывод о том, что в странах, где сложилась индустриальная система производства, существует спрос на одни и те же профессии, которые, как и овладевшие ими люди пользуются примерно одинаковым престижем во всем мире. К этому мнению пришла еще одна исследовательская группа (Ходж, Зигель, 1966 год). Результаты их исследований показали, что с 1925 года не произошло существенного изменения в оценке профессионального престижа – «врачи и другие специалисты остаются наверху пирамиды, чистильщики обуви и проститутки по прежнему занимают место у ее основания»/43, с.285/.

В 1977 году Дональд Дж. Трейман проанализировал восемьдесят пять научных исследований, касающихся профессионального престижа и сделал вывод, что оценки престижа очень схожи во всем мире. Опираясь на сделанные выводы, ученый разработал собственную теорию социальной стратификации, основанную на следующих четырех моментах.

Первый постулат Д. Треймана заключается в том, что основные потребности людей (в еде, одежде, жилище) одинаковы во всех обществах. Кроме того, любому современному обществу уже нормального функционирования необходимы орудия труда, оружие, политические и военные организации. В результате, считает Д. Трейман, во всех таких обществах существует одинаковое разделение труда /43, с.688/.

Второе утверждение теории Д. Треймана состоит в том, что в условиях специализированного разделения труда некоторые люди в большей мере владеют материальными ресурсами и контролируют их использование, чем другие, что и обусловливает «различные степени власти» в обществе. С помощью третьего постулата Д. Трейман фиксирует привилегии для тех, кто обладает властью.

Последнее утверждение приведенной теории является следствием трех предыдущих: «поскольку власть и привилегии всюду ценятся, то и связанные с ними профессии так же считаются престижными» /43, с.286/.

Теория Д. Треймана представляет особый интерес для анализа подходов к теории социальной стратификации, так как в ней сочетаются элементы различных концепций. Так, например, как у К. Дэвиса и У. Мура, сделан упор на различие степеней важности разных профессий.

Также здесь нашла отражение точка зрения К. Маркса о важности разделения труда. При исследовании соотношения между властью, привилегиями и престижем автор этой теории использовал аспекты «репутационной теории» У.Л. Уорнера.

Сторонники теории конфликта не согласны с представлением о том, что неравенство – это единственный способ обеспечения выживания общества. Они не только указывают на недостатки функционалистских подходов, но и утверждают, что функционализм – это не более чем попытка оправдать статус-кво. По их мнению, «именно в этом заключается сущность неравенства: оно является результатом такого положения, когда люди, под чьим контролем находятся общественные ценности (главным образом, богатство и власть), имеют возможность извлекать для себя выгоды» /43, с.289/.

Представитель теории конфликта Дж.Тьюмин в качестве недостатков функционалистской теории стратификации выдвигает абстрактный уровень определений и понятий; отрицание классового характера господствующей политической власти, в значительной мере определяющей существующую систему стратификации; и, как следствие этого, игнорирование конфликтов между классами и стратами, ведущими между собой борьбу за власть, престиж, материальные ценности.

Другой представитель теории конфликта Роберт Михельс, принял основные положения теории Маркса, но поставил под сомнение идею о том, что главной причиной конфликта между классами является экономическая организация. Р.Михельс разработал теорию, названную в последствии «железным законом олигархии», смысл которой заключается в следующем: олигархия (власть немногих) складывается в любом случае, если численность организации превышает определенную величину (скажем, возрастает от 1000 до 10000 человек).

Совершенно отличная от всех описанных выше теорий – концепция социальной дистанции Р.Парка и Э.Берджесса. Их представления скорее психологические, чем социологические: люди, испытывающие симпатию друг к другу – социально близки; лица же, испытывающие скорее взаимную ненависть – социально отдалены. Теория этих ученых справедливо подверглась критике за ее несоциологичность – ее считают сугубо психологической и субъективной, т.к. авторы измеряют социальную дистанцию через субъективные чувства «любви» и «ненависти».

Очень интересна точка зрения на социальную стратификацию американского социолога Бернарда Барбера. Он, рассматривая проблему в историческом ракурсе от древности до наших дней, выделял шесть равнозначных измерений социальной стратификации западного общества /47/.

Первым среди ряда равнозначных измерений стратификации, по Б.Барберу, является престиж профессии. Во всех обществах мужчина – глава семьи дифференцировано оценивался в категориях функционального вклада, вносимого им в общество в «производительных» ролях, которым он посвящает свое более или менее полное рабочее время. Подобные роли всегда различаются по величине их функционального вклада и соответственно дифференцировано оцениваются, то есть наделяются различным престижем.

Второе измерение стратификационной структуры состоит, по Барберу, в ранжировании по степени власти и могущества. Власть можно определить как законную способность к достижению целей в социальных системах, а могущество – как ее незаконное подобие. В любых обществах некоторые роли заключают в себе большие власти и могущества, чем другие, в результате чего происходит стратификация их структур по этому измерению.

Третье измерение – доход или богатство. Различные профессиональные роли в обществе обладают разной способностью к получению дохода и к накоплению богатства, столь же различны в силу семейных связей и шансы на получение богатства путем получения наследства.

Таким образом, как в прошлом, так и в настоящем, деньги занимают большое место в ряде процессов мобильности. При этом Б.Барбер, вслед за М.Вебером, отмечает, что возможно несоответствие между престижем, властью и доходом. Некоторые роли (например, Папа Римский) обладает высоким престижем и властью, а доход – низкий. Или же, наоборот, при высоком уровне дохода, вор, например, имеет невысокий социальный престиж. При этом доход всегда служил средством для дальнейшего обогащения и для приобретения за деньги доступа к более высокооцениваемым ролям (например, покупка образования, титула, женитьба на представительнице более высокозначимого социального слоя и т. д.)

Четвертое измерение стратификационной структуры – это образование или знание. Люди в обществе всегда пользовались неодинаковым доступом к образованию и знанию, что имело важные последствия не только для выполнения ими различных ролей, назначенных им с рождения, но также и для их возможностей передвигаться из одних ролей в другие.

Пятое измерение – религиозная или ритуальная чистота. В категориях функционально значимых религиозных идей, господствующих в том или ином обществе, люди могут в большей или меньшей степени обладать высоко ценимыми качествами религиозной или ритуальной чистоты.

Ранжирование по родственным и этническим группам составляет последнее измерение стратификационной структуры барберовской теории. Родственные и этнические группы, в свете того, как они выполняют свои функции для всего общества и в местных сообществах, которых они живут, оцениваются по-разному, именно как родственные и этнические группы, совершенно отдельно от их профессионального престижа, степени власти или могущества, уровня дохода или богатства.

Б.Барбер считает, что господствующие в обществе институционализованные нормы относительно мобильности, не будучи сами по себе независимым измерением стратификационной структуры в том смысле, в каком таковыми являются шесть вышеперечисленных, оказывают важное независимое влияние на объем и степень совершающейся в данном обществе мобильности.

То, что в социологическом анализе получило название «стиль жизни», опять- таки является не столько независимым измерением стратификации, сколько индикатором одного или нескольких рассмотренных измерений. «Стиль жизни складывается из таких поступков и таких предметов собственности, которые истолковываются ими самими и окружающими как показатели или символы положения, занимаемого ими в той или иной стратификационной структуре» /47, с. 242/.

Теория Б.Барбера описывает социальную стратификацию в терминах геометрических фигур, что позволяет наглядно представить происходящие процессы социальной мобильности и доходчиво описывать современную западную систему социальной стратификации. «Если каждого из мужчин – глав семьи в любом обществе подвергать измерению по какой-либо из отдельных шкал социальной стратификации, то совокупность этих измерений даст в результате распределение относительно рангов, которое можно представить в виде структурированной фигуры наподобие того, как гауссовская кривая нормального распределения представляется фигурой колоколообразной формы. По целому ряду причин, связанных с такими вопросами, как потребности социальных систем и распределение талантов у индивидов, занимающих то или иное положение в социальных системах, структуры относительных рангов обладают некоторой – большей или меньшей – степенью иерархии, т.е. более или менее крутым заострением к вершине» /47, с. 245-246/.

С учетом фактора иерархии двумя основными фигурами, образующимися при распределении стратификационных рангов, по Б. Барберу, являются пирамида и ромб. Эти две фигуры показывают, что всегда имеется меньшинство, занимающее ранги ближе к вершине – «элита» или «совокупность элит», так эту вершину называет Б.Барбер. В пирамидальной фигуре, кроме того, сравнительно немного людей обладают средними рангами, а масса населения находится в низших рангах. В противоположность этому, ромбовидная фигура характеризуется пропорционально большим сосредоточением людей в средних рангах, чем в низших, хотя в низших рангах остается значительное количество лиц, чтобы образовывать заострение в нижней части фигуры.

Историко-социологический анализ понятия социальной стратификации будет не полным, если не затронуть стратификационную теорию известного русского и американского социолога Питирима Сорокина.

В своей работе «Социальная стратификация и мобильность» он определят социальную стратификацию как дифференциацию некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге. «Она находит выражение в существовании высших и низших классов. Ее основа и сущность – в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствия социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества» / 48, с. 302/.

П. Сорокин считает, что любая организованная социальная группа всегда социально стратифицирована. Рассматривая последовательно растительный и животный мир, человеческие племена до создания письменности, более развитые общества и группы, П. Сорокин делает вывод, что «не существовало и не существует ни одной постоянной социальной группы, которая была бы «плоской» и в которой все члены были бы равными. Общество без расслоения, с реальным равенством его членов - миф, так и никогда не ставший реальностью за всю историю человечества». Делая такой вывод, Сорокин подчеркивает, что это не значит, что социальная стратификация качественно и количественно одинакова во всех обществах и во все времена.

Основное положение стратификационной теории Питирима Сорокина заключается в том, что хотя конкретные ипостаси социальной стратификации многочисленны и разнообразны, однако все их многообразие может быть сведено к трем основным формам: экономическая, политическая и профессиональная стратификация. Как правило, эти три формы тесно переплетены, ведь люди, принадлежащие к высшему слою в каком-то одном отношении, обычно принадлежат к этому слою и по другим параметрам; и наоборот.

По мнению П. Сорокина, это общее правило, хотя существует и немало исключений, поэтому он делает вывод о том, что «взаимосвязь трех форм социальной стратификации далека от совершенства, ибо различные слои каждой из форм не полностью совпадают друг с другом» /48, с.304/.

Исходя из этого, П. Сорокин предлагает анализировать каждую из форм социальной стратификации отдельно и определяет их следующим образом:

1. Если экономический статус членов некоего общества неодинаков, если среди них имеются как имущие, так и неимущие, то такое общество характеризуется наличием экономического расслоения независимо от того, на каких принципах оно строится, на коммунистических ил капиталистических.

1. Если в пределах какой-нибудь группы существует иерархически различные ранги в смысле авторитетов и престижа, званий и почестей, то это означает, что данная группа политически дифференцирована, независимо от того, что она провозглашает в своей конституции или декларации.

2. Если члены какого-либо общества разделены на различные группы по роду их деятельности, занятиям, а некоторые профессии при этом считаются более престижными по сравнению с другими и если члены той или иной профессиональной группы делятся на руководителей различного ранга и на подчиненных, то такая группа профессионально дифференцирована независимо от того, избираются ли начальники или назначаются, достаются ли им должности по наследству или благодаря их личным качествам» /48, с.302-303/. П. Сорокин при помощи своей теории пытается найти ответы на следующие вопросы: «какова высота социального «здания», «каково расстояние от основания до вершины «социального конуса», «крутые или пологие у него склоны». Ответы на эти вопросы помогают количественно оценить социальную стратификацию – оценить внешний вид «социального здания». Его внутренняя структура, его цельность – предмет качественного анализа, для которого следует «войти внутрь здания и изучить его внутреннее строение: характер и расположение этажей, лифты и лестницы, ведущие с одного этажа на другой, и все прочие приспособления для подъема и спуска с этажа на этаж», - говоря другими словами, следует заняться изучением механизмов социальной мобильности.

Историко – социологический анализ понятия «социальная стратификация» автор работы считает логичным завершить рассмотрением того, как эта проблематика изучалась в советской социологии, а также анализом сегодняшнего состояния исследований в этой области.

Октябрьская революция резко обострила проблемы социальной структуры общества, поэтому в период зарождения советской социологии эволюция классовых отношений находилась в центре внимания российских ученых самых различных направлений. Так, уже упомянутый П.А.Сорокин критиковал марксистов за сведение всей проблематики социальной структуры к классовому делению общества, указывал на «принципиальную невозможность» создания бесклассового общества в силу непреодолимых качественных различий между людьми. Социологи, более лояльно относящиеся к марксизму (К.М.Тахтарев, С.И.Солнцев и др.), подчеркивали решающую роль классового расслоения общества, однако обычно они не признавали классовой борьбы как движущей силы общественного прогресса /49/. Проблемы социальной стратификации были затронуты также в работах таких известных в 20-е годы социологов, как С.Г.Струмилин, А.К.Гастев, Н.А.Витке, Б.Б.Коган и некоторые другие.

В центре дискуссий в это время оказалось определение классов, данное Н.И.Бухариным: «Под общественным классом разумеется совокупность людей играющих сходную роль в производстве, стоящих в процессе производства в одинаковых отношениях к другим людям, причем эти отношения выражаются также и в вещах (средствах труда)» /50/.

Под влиянием бухаринского подхода к проблеме социальной структуры находились многие социологи 20-х годов. Так, в основе концепции классов А.А.Богданова лежали представления об исключительной важности технико-организованных отношений в формировании социально-классовой структуры общества, делении общественного труда на управленческий и исполнительский. Такое деление возникает везде, где создаются хотя бы социальной организации. Поэтому классы – естественный и необходимый элемент общества. Интеллигенция с этой точки зрения – «класс технических организаторов».

В начале 20-х годов многие социологи-марксисты избегали резко критических оценок немарксистских концепций классов. Но позже в литературе стала все чаще появляться вульгарно-идеологическая оценка взглядов Н.А.Бердяева, М.И.Туган-Барановского, К.Каутского и других немарксистских философов и социологов. Таким образом, следует обратить внимание на то, что хотя в 20-е годы и были предприняты попытки выйти за рамки традиционного марксистского подхода к классам и социальной структуре общества, однако они не оказали существенного влияния на дальнейшее развитие этой проблематики в марксистской социологии.

Уже начиная с 30-х годов большинство исследований в этой области были посвящены лишь детализации известной марксистской концепции классового устройства общества.

Более того, с этого времени в работах советских социологов, а затем и социологов других социалистических стран само понятие социальной стратификации стало использоваться исключительно для обозначения определенного направления в немарксистской социологии. Однако изучение проблем стратификации и социальной мобильности в нашей стране все же велось, но при этом использовалось другое понятие – социальная структура. Эта ситуация с понятийным аппаратом была вызвана расколом и мира, и науки по идейно-политическому признаку. Советские социологи чурались категорий с таким опасным идеологическим клеймом и пытались описывать происходящие процессы каким-либо другими терминами – социальные перемещения, социальная структура и т.д.

Так например, М.Н.Руткевич и Ф.Р.Филиппов в своей книге «Социальные перемещения» называли следующие причины нежелательности употребления термина «социальная мобильность»:

1. «По своему положению в системе понятий понятие социальная мобильность содержит представления о любых процессах изменчивости в социальной структуре, оно слишком широкое.

2. Оно нежелательно в силу современной обстановки напряженной идеологической борьбы, связано с определенной концепцией социальной структуры как состоящей из различных слоев (страт)» /51/.

А эти концепции, чаще всего сознательно, а подчас и независимо от намерений авторов, противостоят марксистской теории классов. Исходя из этого, они предложили термин «социальные перемещения» как «более точный», указывающий на специфику изучаемого явления.

Таким образом, спецификой советских исследований социальной стратификации было ограничение ее проблематикой лишь социально-классовой структуры, что вытекало из господствующей с 30-х годов в советской социологии схемы «рабочий класс – колхозное крестьянство – интеллигенция».

За несколько последних лет произошел существенный процесс деидеологизации социологического понятийного аппарата, что привело к переходу к общепринятой научной терминологии, и сегодняшние исследования социальной стратификации и социальной мобильности уже не несут в себе характерной для советского времени зашоренности.

В конце 80-х – начале 90-х такие социологи как Т.Заславская, В.Ильин, В.Радаев и др. /52/. предложили свои подходы к анализу стратификации российского общества, которые, несмотря на то, что они во многом спорны, все же позволяют описать социальную структуру общества. В последние годы большой вклад в изучение социальной структуры современного российского общества внесли ученые Института социологии Российской Академии Наук, в частности коллективы под руководством Голенковой З.Т., Игитханян Е.Д. и др. /53-56/.

В статье «Социальная стратификация» украинского социологического справочника это понятие определяется следующим образом: «процесс социального воспроизводства более или менее однородных совокупностей индивидов (классов, групп), которые образуют иерархически организованную, имеющую «верх» и «низ», структуру общества»/57/, а в «Кратком словаре по социологии» стратификацию определяют как «понятие, обозначающее основные социальные различия и неравенство в современном обществе» /58/.

Из современных российских исследований социальной стратификации нужно отметить работы В.Ф.Анурина /59-61/. В статьях, опубликованных в «Социологических исследованиях» в 1994-95 годах, социолог описывает свою попытку разработать методику эмпирического измерения социальной стратификации и социальной мобильности. Следуя стратификационной теории П. Сорокина, Ф.В. Анурин определяет социальное пространство как трехмерное с тремя осями координат: экономической, политической и профессиональной. В этой системе координат диспозиция индивида (точки) или социальной страты (объемной геометрической фигуры) определяется как проекция на каждую из трех плоскостей: политико-экономическую, профессионально-политическую.

В.Ф.Анурин, отдавая себе отчет в том, что в этом случае имеет дело с некими обобщенными экономическими, политическими и профессиональными координатами, которые вряд ли поддаются эмпирическому измерению, сделал попытку войти внутрь каждого из трех подпространств и посмотреть, можно ли там эмпирически замерить какие-либо показатели, характеризующие положение индивида или страты в обществе.

Предположив, что каждое подпространство также имеет вид трехмерного, В.Ф.Ануриным были определены переменные, и следовательно, оси координат в каждом подпространстве.

А) Экономическое подпространство

· Доход (шкала-количество средств, получаемых исследуемым объектом в единицу времени);

· Отношение к собственности (шкала - от не имеющего собственности до владельца);

· Роль в организации труда (шкала - от простого исполнителя до управляющего).

Б) Политическое подпространство

· Ранг государственной иерархии (от статуса рядового избирателя до статуса главы государства);

· Политическая принадлежность (от оппозиционной партии до правящей);

· Ранг партийной иерархии (от рядового члена до лидера партии).

В) Профессиональное подпространство

· Образование (количество лет, потраченных на образование);

· Квалификация (разряд, классность, категорийность, ученая степень и т.д.);

· Ранг профессии (престижность профессии в данном социуме для данного времени).

В Казахстане проблемами социальной структуры занимались такие исследователи, как Майсюк А.В., Аженов М.С., Аитов Н.А., Елизова Л.М., Аяганов В.Г., Садырова М.С., Садовская Е.Ю., Бейсенбаев Д.Э., Валитова З., Изтлеуова А. и др. /62/.

Так, например, в книге Аженова М.С., Бейсенбаева Д.Э. «Социальная стратификация в республике Казахстан» освещаются различные теории социальной стратификации, рассматриваются проблемы дифференциации в постсоветском Казахстане, анализируются стратификационные процессы, происходящие в республике в последние годы.

«В стратификационном процессе, который проистекает в нынешнем Казахстане, не играет никакой роли принадлежность к какому-то этносу. Главные признаки углубляющейся дифференциации в казахстанском обществе – это доход и власть. Что же касается образования, культуры, профессии, то они пока особой роли в этом стратификационном процессе не играют» /63,с.110/.

В ноябре 2002 года состоялась международная научная конференция «Социальная стратификация и социальные процессы в Центральной Азии» с участием известных социологов Казахстана /64/.

В докладе профессоров К.У. Биекенова и Гарифоллы Есим «Талантливый ученый современности» было отмечено, что основное научное направление ученого - это проблемы социальной структуры и социальной стратификации Казахстана /64, с.7/.

По указанным проблемам он опубликовал свыше 100 научных работ. Наиболее известными из которых являются: "Социально-классовая структура Казахстана" (1972), "Социальная структура советского общества" (1980), "На пути к социальной однородности" (1986), "Социальная стратификация в Республике Казахстан" (1997) и несколько учебников по социологии, в том числе "Социология" (2000), "Экономическая социология" (2002), "Общая социология" (2002), в которых главы, связанные с социальной стратификацией написаны профессором М.С.Аженовым. Он является первым казахстанским ученым, который начал серьезное исследование данной проблемы. Его труды по этим направлениям достаточно известны научной общественности республики и других стран.

Известно, что в общетеоретической социологии на пороге ХХI в. наблюдалось своего рода кризисное состояние. Классические теории представляются не вполне адекватными для объяснения резко возрастающего динамизма социальных процессов. Здесь профессор Аженов М.С. разработал три принципа преодоления этого кризиса. Один состоит в том, чтобы внести коррекцию в классические парадигмы. Другой принцип связан со стремлениям к использованию многообразных теоретических явлений и процессов. Третий принцип, который придерживается Аженов М.С., попытка разработать новую теорию, более адекватную современным реалиям. Труды последних лет представляют собой критическое осмысление всего исторического наследия теоретической социологии и сегодняшних дискуссий по фундаментальным проблемам социальной теории. Вызывает восхищение способность профессора Аженова М.С. филигранно вычерчивать парадигмы различных теоретических подходов и обогатить теоретическую парадигму социальных изменений включением других категорий. Следующий радикальный шаг – обращение к коллективному субъекту. Уважительное отношение ученого к идейному наследию и творческой мысли современных теоретиков демонстрирует молодому поколению его научный подход. В таком своем качестве труды М.С.Аженова подлинные энциклопедии, блестяще организованные по содержанию и структуре изложения, охватывающие в широком объеме и самые современные теории, и их приложения к интерпретации и объяснению исторических событий последних лет /64, с.8/

Основные направления научной деятельности профессора Аженова М.С. сосредоточены вокруг разработки проблем социологии социальной структуры. Так, в результате многолетних исследований Аженов М.С. установил, что истина в современных условиях – это, прежде всего, научно-теоретическая система. Ученый утверждает, что рассуждать о сложных социальных взаимосвязях без теории приводят, как правило, к рассуждениям о них с использованием плохой теории. Чтобы дать научный диагноз той сложной ситуации, в которой оказалось сегодня наше общество, необходимы научные разработки наиболее актуальных проблем социально-экономического развития. И при этом как никогда прежде требуется целостно-системное научное осмысление.

Сформировать представление о социальной системе Казахстана как о целостной системе, предстающей как само организовавшееся в ходе своего развития и взаимосвязанное во всех своих компонентах целое. Мы сталкиваемся с положением, когда обыденное мышление пытается навязать обществу свои принципы и выводы. Возникающая тем самым иллюзия о мнимой доступности и объяснимости сложных проблем образует питательную почву для произвольных и непродуманных действий в сфере социальных отношений. В самой же социальной науке начинают господствовать облегченные представления, еще более закрепляющие стойкое неприятие теоретических начал, что серьезно подрывает ее авторитет и роль в обществе.

Одним из объективных требований при переходе общества к качественно новому состоянию является соблюдение принципа социального равновесия. Он разработал методы, с помощью которых поддерживаются социальное равновесие в современном индустриальном обществе. М.С.Аженовым разработаны индикаторы и критерии, на основе которых социальная политика государства должна осуществлять регулирование социальной сферы, показаны факторы резкого усиления неравенства доходов, поляризации населения.

В связи с этим впервые определяет границы социологии социальной структуры общества, дает собственное определение понятия социальной структуры. Он расширил и уточнил содержание таких понятий, как "Социальная структура", "Социальная стратификация", "Социальная мобильность", "Социальный статус", "Социальная инфраструктура" и ввел в научный оборот новые понятия и категории, как "Структурированное неравенство", "Кумулятивные и конгломеративные группы", "Реальная социальная структура", "Однотипная социальная структура", "Семиклассовая система социальных стратификаций" и др.

Ученый разработал новые критерии и признаки, которыми обладают современные страты /64, с.9/. Он приходит к выводу, в процессе формирования новых рыночных отношений появились новые классы и социальные группы, страты, которых не было в советском обществе. Социальную структуру современного Казахстана профессор Аженов М.С. впервые стратифицирует по многим параметрам, признакам. Он делит людей по профессиям, по деятельности в сферах жизни общества, по образованию, по поселениям, по этнической принадлежности и по многим другим признакам. Среди критериев дифференциации общества на передний план он выдвигает два важных критерия. Это материальный уровень жизни группы и отношение к власти. С позиции этих двух факторов все население современного Казахстана Аженов М.С. разделил на три класса. Это высший класс, средний класс, низший класс. Особое внимание он уделяет исследованию среднего класса. М.С.Аженов верит в перспективы развития Казахстана. Он утверждает, что в условиях Казахстана нельзя форсировать процесс социальных преобразований без создания необходимых экономических и социо-культурных предпосылок. Поэтому реформы объективно должны носить поэтапный характер. Основной задачей для нормального развития демократических процессов является формирование среднего класса, демократической культуры населения. В то же время нельзя пытаться тем или иным образом затормозить процесс реформ. Это чревато серьезными политическими последствиями. Дело в том, что в Казахстане формируется реальная база для демократических реформ. Сегодня у реформ формируется определенная социальная база. Годы независимости республики изменили социальную структуру общества. По оценкам Аженова М.С. сегодня около 500 тысяч человек в стране можно причислить к среднему слою. Казахстану необходимо иметь свою модель преобразований, которая не должна копировать чужой опыт. При реализации реформ в Казахстане необходимо учитывать ряд особенностей страны, а также мировой опыт /64,с.12 /.

Феномен социальной стратификации казахстанского общества в социальной работе еще ждет своих исследователей, как теоретиков, так и эмпириков.