Глава 2. Компания и Игорь 4 страница

- Даун, - брезгливо сказал Тошка, морща веснушчатый нос. Борька и Женька с отвращением подались назад, меряя вабиску полными удивления взглядами. Физически абсолютно здоровые, мальчишки, подобно всем землянам, испытывали к умственно отсталым биологическое отвращение. На Земле все еще рождав­шиеся - хотя и крайне редко последний век - дети с неподдающимися кор­рекции формами умственных отклонений немедленно эвтаназировались. Из школьной программы мальчишки хорошо знали, как во второй половине XX ве­ка жалостливая травоядность в этом вопросе и отрицание евгеники привели к чудовищному росту числа людей с паталогиями развития - были моменты, когда их численность достигала 1/10 от населения "развитых" стран и про­должала расти при попустительстве называвших себя "демократическими" правительств; кое-где умственно отсталым даже давали право голоса! И только Третья Мировая, Безвременье и Серые Войны, а затем принятые евге­нические программы позволили надежно и беспощадно очистить мир от жуткого балласта - в сочетании с поголовным уничтожением немногочисленных выживших из этих "людей".

- В Иррузае их считают святыми, - заметил Женька. Борька положил руку на топор. - Да ты что, оставь, нам дальше надо идти... Безумец смотрел сквозь мальчишек. Тошка засмеялся: - Этим даже звери побрезгуют... Пошли, Борьк, пора поворачивать.

Мальчишки свернули в кусты. Вабиска, повернув голову, посмотрел им вслед, и взгляд его черных глаз вдруг стал режуще-остры, как вздернутый из невзрачных ножен сверкающий клинок.

- Умрете, - сказал он на иррузайском наречии. - Умрете огнем и мечом! - и, порывисто начертив в воздухе священный символ, вскочил на ноги и бес­шумно канул в кусты - в противоположном направлении.

9.

- Приятно иметь с ним дело, - прошептал Димка, рассматривая бесшу­мно движущихся между деревьев стрелков Генки. - Фланговый дозор. Генка - умница.

Спорить с этим было трудно - отряд Новика шел по следу, как ищей­ка. Только вот сейчас он, похоже, влез в засаду - Димка круто свернул и вышел во фланг противнику по классической схеме. Правда, фланговый дозор осложнял дело.

Димка поднял ко рту ладонь и прокричал лесной птицей. Тут же донес­ся ответ. Дозорные остановились, но, прислушавшись, зашагали дальше...

...Женька вытянул вперед руку. Борька развел в стороны руки с раст­опыренными пальцами - Женька ушел вправо. Тошка - влево. Впереди перед­вигались отчетливо видимые спины в маскхалатах.

- Огонь! - выкрикнул Борька, нажимая спуск. Отрывистые, негромкие хлопки газовых выстрелов послышались в лесной тишине, разрушая ее - такие же звуки возникли дальше и левее. Атака из засады началась.

Капсулы с алой краской разрывались, как в кино. Двое видимых упали, третий прыжком сместился в сторону и открыл бешеный ответный огонь.

- Промазал! - заорал Тошка, бросаясь вперед. Но почти тут же ответные вы­стрелы послышались еще из четырех мест, и Тошка, закрутившись на месте, Грохнулся с воплем: - Меня подстрелили! - его маска была залита крас­кой, что производило жутковатое впечатление.

- Это арьергард! - завопил Женька, падая за огромный корень, чтобы спас­тись от густых очередей. - Это не основные силы, мы напоролись!

Действительно, по ним двоим вели огонь пять ППШ противника, Борька проклял себя - как он мог упустить из виду железную дисциплину, которая царила у Генки! Его арьергард двигался на точном уставном расстоянии от ядра отряда и с честью выполнил свою роль амортизатора при атаке. Ско­рее всего, головной дозор сейчас окружает Димку, воюющего с одним из фла­нговых и частью основных сил, а второй фланговый - окружает его, Борьку! С досады мальчишка тихо и зло заскулил, понимая, что надо как можно скорее выходить из боя, пока не поздно... но в этом случае конкретно заж­мут Димку!

Уходили секунды, драгоценные, как червонцы. Уходили, словно через дырявый карман...

* * *

Двенадцатью часами позже и на полтораста километров северо-западнее над лесами лежала беззвучная, тревожная предгрозовая ночь. Черные тучи скрыли Адамант, и под густыми кронами безраздельно господствовал мрак.

Безлюдно было на прогалине, ведшей к одной из многочисленных лес­ных молелен, поставленных вабиска во славу своих богов вдали от обитае­мых мест. Черной тенью в черноте туч призрачно висел высоко вознесенный резной силуэт священной птицы, когда-то поднявшей из кипящего океа­на первую землю.

Всадники, один за другим выезжавшие на прогалину через кусты, были бесшумны и черны, словно они сами - беззвучные ночные птицы или призра­ки тех, кто осужден вечно скитаться после смерти за совершенные при жизни злодеяния. Нечеловеческие лица-морды выдавались вперед, на вытянутых вверх головах колыхались странные волосы. Молчали всадники, молчали их кони...

Да, именно кони! И, если присмотреться, наваждение исчезало. Не души, лишенные покоя, а кавалеристы на рослых жеребцах бесшумно рысили по прогалине к молельне. Морды оборачивалась масками ноктовизоров, странные головы - легкими шлемами, украшенными султанами из конского волоса, лучше всего прочего выдававшими охрану с латифундий Довженко-Змая. Впро­чем, для тех, кто, по сообщениям службы безопасности латифундии, заночевал в молельне, такие ночные гости были хуже всяких злых духов.

Повинуясь бесшумным командам старшего - он сидел в седле, похожий чем-то на большого ловчего сокола - обнажив длинные, мерцавшие тусклым собственным светом шашки, кавалеристы окружили молельню. Двое спешились и, достав из седельных сумок короткие трубы реактивных гранат, встали на колено. В правой руке старшего изогнутый сполохом сверкнуло лезвие.

- Огонь! - в полный голос скомандовал он. Трубы на плечах спешившихся длинно харкнули пламенем, озаряя грозным алым светом все вокруг; предназначенные для борьбы с техникой, оснащенной защитными экранами, грана­ты были, похоже, переснаряжены старинным напалмом. Крыша молельни подско­чила, просела и исчезла во взвихрённом смерче огня. Послышался резкий, гортанный крик; топча вылетевшую дверь, наружу выскочила отплясывающая горящая фигура, рухнула ничком; пламя на ее спине весело затанцевало, как живое. Еще двое выскочили в окна притвора. Один покатился по земле, сбивая с себя огонь, вскочил, но тут же снова повалился, неловко взмах­нув отлетающей рукой - выстрел плазмомета угодил точно в грудь. Второй метнулся наискось к лесу, замер, попятился, доставая короткий широкий клинок, отскочил, уклоняясь от размашистого удара шашкой в голову, но второй кавалерист, бросив коня вперед, срубил его сверху в плечо.

Старший нападавших соскочил наземь. В его левой руке, словно живая, зашипела и щелкнула по голенищу сапога недлинная тугая нагайка. Из-под мохнатой папахи выбивался густой чуб с посверкивавшей сединой; такое же серебро посверкивало и в коротких офицерских усах. Глаз видно не было, огненные тени лежали у рта и на высоких скулах. Мягко, упруго ступая, он подошел к убитым. Нагнулся, поднял выпавший из руки зарубленного клинок..

- Что... - голос его осекся, он поднес оружие ближе к лицу - широкий одноострый клинок длиной в пол-руки, витая рукоять почти без гарды... От­бросил оружие, сильным движением перевернул убитого - свет пожара упал на правильное лицо, которое никак не могло принадлежать вабиска - пере­кошенный рот, светлые волосы, посыпанные алыми искрами отсветов. - Что... Что это такое?! - неожиданная растерянность в его голосе смешалась с отчетливым ужасом. Он метнулся, уронив папаху, к останкам второго убитого, даже не нагибаясь, увидел маскхалат, перетянутый широкими ремнями, полувыскользнувший из кобуры офицерский плазмомёт... - Что же мы наделали, бараны?! - он схватил под уздцы двух ближайших коней, зажал так, что они затанцевали, всхрапывая. - Это же германцы! - ужас в его голосе сменил­ся больные бессилием. - Мы же своих перебили... - он выпустил уздечки, подобрал папаху, отряхнул ее о колено механически. Вернулся к первому убитому, вгляделся в лицо - лицо подростка лет 14. - Сканеры у них не сработали... на нас... - проговорил он, еще раз обводя глазами кольцо по­тупившихся всадников - тишину можно стало рубить шашкой. - Ай, молодца, - почти весело, ни к кому не обращаясь, для себя, сказал он, и нагайка с ви­згом рассекла воздух. - Ах, как они нас... здорово... - он засмеялся, и этот смех дико прозвучал на поляне. - Не удивлюсь, если завтра они нас отправят штурмовать Прибой вместо их пограничной крепости... У-у... - прорвалось у него, и в этом звуке прозвучало что-то такое, от чего мороз пробежал по коже дата у самых храбрых. - Так... - он почти пробежал вдоль строя, глядя в лица своих людей. - Так, кто? Кто, кто? Кто сообщил? Кто навел?

- Отшельник, - сказал кто-то.

- Так. Отшельника взять. Привезти на латифундию. Допросить. Узнать все. Кто. Когда, где дал ему сведения. Всё!!! - заорал он вдруг, снова полоснув воз­дух нагайкой. - Подгоните джип. Трупы грузите. И потушите вы... это!

- Напалм, - буркнул другой голос. - Чем его тушить?

- Нечем, нечем... - пробормотал седоусый. - Теперь долго тушить придет­ся...

10.

Газетных принтеров тут, судя по всему, еще не установили, поэтому Игорь был благодарен Дзюбе, когда тот перед тем, как уйти, дал ему свежий выпуск "Факела Прибоя". У губернатора были и несколько центральных газет, но они очень мало интересовали мальчика - тек же мало, как и транслировавшийся по установленному в носу экраноплана стерео матч по футболу из Озерного.

"Факел Прибоя" оказался типичной колониальной газетой - слегка на­ивной, но с максимумом информации, чем подобные газеты в лучшую сторону отличались от центральных, поставлявших в основном рекламу, голографические репортажи и сплетни.

На второй уже странице, в начале статьи какого-то офицера, была опу­бликована большая карта полушарий, на которой приводились цифры о ресу­рсах планеты согласно данным космической разведки. На общем синем фоне розовым цветом выделялись подконтрольные России земли. И выглядели они маловнушительно... Игорь прочел статью. Как он и ожидал - в конце ставился вопрос о дальнейшем развитии колонии...

...Экраноплан в самом деле заходил на все фермы ж кордоны по пути. За окнами давно началась ночь, в салоне погасили освещение, и те, кто не хотел спать, а занимался какими-то своими делами, включили лампы направ­ленного света на гибких шнурах, выдвигавшиеся из спинок сидений. Салон постепенно пустел - выходило больше людей, чем входило.

Сосед Игоря тоже вывел, и мальчишка переместился к окну. А уже на следующей остановке его освободившееся место занял германский мальчишка - чуть младше самого Игоря, в армейской куртке, перетянутой ремнем, на котором висел скрамасакс, мешковатых серо-зеленых штанах, забранных в вы­сокие ботинки с гетрами и кепи на длинных светлых волосах. Садясь, германец нарочито пренебрежительно положил на сиденье открытую кожаную кобу­ру, из которой торчал РПП(1.) ТМ-94 и, покосившись на Игоря, вздернул прямой красивый нос. Игорь дружелюбно улыбнулся, ощутив волну недоброжелательно­сти, исходившую от соседа.

 

1. Ручной полуавтоматический плазмомёт - личное оружие офицерского соста­ва, широко поступающее в свободную продажу.

 

Около двух ночи экраноплан остановился возле одной из ферм, прист­ройка к которой была ярко освещена, и бегущая строка извещал, что "здесь располагается семейная харчевня "Три пескаря"". Водитель по связи объявил, что стоянка час, Игорь, выбравшись со своего места, вывел наружу - он решил навестить заведение с таким чудным названием. Еще несколько человек последовали его примеру, но большинство пассажиров остались дремать, чи­тать, разговаривать или смотреть стерео.

Ночь оказалась теплой, спокойной, хотя лес неподалеку жил своей жиз­нью - весьма бурной и вполне привычной, За фермой вяло побрехивали соба­ки. Недавно началось 6-е кресеня - одного из двадцати здешних месяцев, следующего за июнем - эта мысль позабавила, хотя Игорь знал, конечно, что счет времени на многих планетах отличается от стандартного; Сумерле хо­тя бы с днем - 24-часовым, как на Земле - повезло...

Внутри пристройка была отделана под старину - голые бревна со шпа­клевкой, широкие столы из досок, могучие лавки, светильники-"светцы" и да­же потрескивающее в очаге здорово иное полено, хотя очаг исполнял скорее роль чистой декорации - подальше виднелась приоткрытая дверь на кухню. За стойкой между огромными - уже не декоративными - бочками стоял му­жчина лет сорока, хозяин, наверное. Он неспешно разговаривал с облокотив­шимся на стойку и вооруженным кружкой с пивом, офицером ополчения. Сте­ны на уровне человеческой головы украшал пояс "лесных трофеев" - голо­вы, рога и шкуры.

Странно, но в заведении сидели, несмотря на поздний час, посетители. Около входа - трое военных, кавалеристы Алых Драгун. Под портретом Его Величества обосновалась компания фермерского вида. Наконец - самое уди­вительное, что в дальнем углу сидели трое нэрионов - большеглазые, с лисьими лицами, острыми, заложенными назад ушами, широкоплечие, но очень тон­кие в кости, Союзники держали в трехпалых ладонях самые обычные кружки. Правда, с пивом ли - неизвестно. Похоже, это были охотники - тут же стояло их оружие, пороховое, непривычных, но понятных очертаний.

Но внимание Игоря, вошедшего в зал, привлек лишь один человек. Он си­дел около большого окна, положив ногу на ногу - молодой мужчина лет 20, одетый в охотничью куртку, армейские брюки и высокие ботинки. В вырезе куртки скрещивались концы легкого шарфа, на столе лежали тонкие перчатки.

Юноша поднял голову - загорелое лицо было не по годам суровым, ме­жду бровей вразлет прочно залегла складка. Рыжеватые волосы и странное выражение бледно-серых глаз были скорей англосаксонскими, чем русскими, если Игорь правильно учил этнографию.

Игорь, подойдя к стойке, взял кружку пива и порцию солянки. Когда же он вновь повернулся к залу, то увидел, как юноша делает приглашающий жест.

Имелись совсем свободные столики. Но отказаться от столь однознач­ного предложения было бы просто невежливо - Игорь, пройдя к столику, наклонил голову, опускаясь на широкую скамью.

- Добрая ночь, - поздоровался он первым.

- Добрая ночь, - ответил юноша. Вблизи его лицо казалось и моложе - и строже, а задумчивый взгляд стал слегка пугающим. - Вы с рейсового "ДЭК"а?

- Да, - кивнул Игорь, принимаясь за еду. Юнона неспешно отпил пива - у него в кружке был черный ирландский портер; рядом с ней на досках сто­ле лежала широкополая панама. - Я вас не знаю, - он поставил кружку. - Вы новичок на планете?

- Я с Земли, - коротко ответил Игорь, чувствуя, как шевелится в нем раз­дражение: что еще за допрос?!

- Давно прилетели?

- На днях, - терпеливо отозвался Игорь.

- Намереваетесь задержаться в Чернолесье?

Игорь отложил вилку и прямо взглянул в серые глаза юноши. Спокой­но, взвешивая каждое слово, сказал:

- Послушайте, я не знаю, кто вы. Вы не соизволили представиться - пусть так, это ваше дело, но в этом случае не следует затевать разговор и, тем более, задавать вопросы личного характера.

- Если я задаю вопросы - значит, я имею на это право, - так же спокойно и вежливо ответил юноша.

- Если вы представитель власти, и я вас заинтересовал в профессиональ­ном отношении, я попрошу вас предъявит" ваши полномочия. И лишь потом за­давать вопросы, - отрезал Игорь.

- Хотите ссоры? - улыбнулся юноша.

- Нет. Но готов к ней - когда, где и как вам будет угодно.

- Отвечайте, - голос юноши стал ощутимо повелительным, и Игорь почувствовал физическое давление биополя. - Я Довженко-Змай, генерал-губернатор Сумерлы.

Это была правда. Мгновенно прокрутив в памяти галерею портретов действующих генерал-губернаторов, Игорь увидел это лицо, как на гологра­фии - и ругнул себя за то, что сразу его не вспомнил.

- Простите, сударь, - поспешно сказал мальчик. - Мне стыдно, но я не уз­нал вас... Игорь Вячеславович Муромцев, разрешите представиться...

- Выпускник Селенжинского Императорского Лицея этого года, - уточнил генерал-губернатор и перевел на английский: - Говорите на этом языке?

- Да, сударь, - кивнул Игорь. - Вы кого-то опасаетесь?

- Нет, просто английский - мой второй родной язык. Моя мать англичанка. Не следите за Готским Альманахом?(1.) Мне просто приятно говорись на этом языке.

 

1. Ежегодно публикуемый список дворянских фамилий и связей между ними.

 

 

- Вы... как вы здесь оказались? - быстро спросил Игорь. - Вы меня ждали?

- Догадались, - Довженко-Змай легко рассмеялся. - Это делает вам честь. Мой вертолет тут, на площадке. Полковник Дэ говорил о вас со мной пару часов назад.

- Полковник Дэ - это?.. - уточнил Игорь, снова принимаясь за солянку.

- Одно из прозвищ Дзюбы. Он сообщил мне о вашем согласии.

- Я думал, что это его инициатива, - заметил Игорь.

- Его, - подтвердил генерал-губернатор. - У меня огромный континент со всю Евразию и Африку размером. Тысячи километров границ и мало людей, способных самостоятельно руководить масштабными операциями. Полковник Дэ - один из них, именно поэтому я дал ему картбланш, когда он появился. Кстати,вы знаете, на чем я пришел к власти? На идее экспансии. И только когда я занял место генерал-губернатора, я понял, что это не так легко. Се­вер континента - очень небезопасное место. Когда я освободил от иррузайцев Ваббам, а потом переселенцы создали Прибойную губернию и латифун­дию Феелькишер Ланд, мы приблизились непосредственно к границам Иррузая. А когда год назад полковник Бедряга повел людей на север по восточно­му побережью, и мы создали опорные пункты на нем - то оказались почти у границ Союза Аллогун - единственного организованного союзника, который остался у Иррузая. Мы отбили у вабиска контроль над множеством племен юга и разрушили торговые и политические связи между Иррузаем и обита­телями южных лесов и лесостепей... Я хорошо знаю вабиска, их веру и обы­чаи - я даже писал об этом статьи для журналов по религии и этногра­фии... - он улыбнулся, словно извиняясь за недостойную политика слабость. - Ну так вот. Они жестоки, упорны и фанатичны. Они тысячи лет владе­ли этой планетой безраздельно. Все и нашей мощи они себе не могут даже представить. Мы для них просто удачливый соперник - с океанских остро­вов, потому что идея космических перелетов для них недоступна - и, между прочим, фоморы во время своей высадки тоже представлялись пришельцами откуда-то с просторов океана... Вабиска Иррузая достаточно развиты, что­бы не считать нас богами - и недостаточно развиты, чтобы осознать, насколько мы сильнее. Именно поэтому они очень опасны. А мы не можем наступать, потому что нет подробных сведений о возможном театре военных действий. Вам же известно, что настоящих карт не даст никакая аэрофотосъемка - только старая добрая работа по маршрутке, шаг за шагом, внимательно к аккуратно... - Игорь кивнул. - А если я начну боевые де­йствия и они затянутся - мы рискуем получить долгую партизанскую войну. Желающих насытить вабиска оружием найдутся масса - чтобы создать нам лишние проблемы и полюбоваться на это со стороны. Те же сторки. Или фоморы...

- Меня не надо агитировать, - покачал головой Игорь. - Я сказал Ярославу Ярославовичу, что возьмусь за эту работу - и я возьмусь.

- Дело в том, что я не агитирую... - генерал-губернатор поморщился. - Послушайте, давайте на "ты" и по имени. Сергей.

- Игорь.

- Ну так вот, дело не в агитации. Я хочу тебе пояснить необходимость ос­торожности. Вабиска достаточно умны, чтобы понять, какую опасность предста­вляет картографирование. Тогда они попытаются тебя убить. Как несколько лет назад убили моего отца, - Игорь удивленно посмотрел на генерал-гу­бернатора, а тот продолжал спокойно перечислять: - Как полгода назад убили капитана Императорского Гражданского Инженерного Корпуса Хворостова. Как два месяца назад убили офицеров Императорского Гражданского Корпуса Лесничих лейтенантов Травченко и Максудова. Наконец, как неделю назад предположительно уничтожили у восточных отрогов Третьего Меридиана экспедицию во главе с профессором Российской Императорской Академии Наук Дороховым м одним из моих лич­ных капитанов Рутковским.

- Я их не боюсь, - ответил Игорь спокойно. - Я землянин, русский и дво­рянин.

- Сергей Кириллович, - это оказался подошедший хозяин заведения, - вас визитируют, - и протянул выносную трубку аудиосвязи.

- Спасибо, - кивнул генерал-губернатор и взял трубку. Некоторое время слушал с непроницаемым лицом, потом обронил: "Да," - и обратился к Иго­рю. - Вот, пожалуйста. На северо-западной границе Чернолесского уезда го­рят леса.

11.

Любое поражение деморализует. Даже в игре. Когда Борька и Денька со­единились с основным отрядом - у Димки остались два человека. Судя по всему, Генка потерял в перестрелке четверых, но для него потери составля­ли пятую часть отряда, а для Димки - больше трети.

Борька был готов к тому, что Димка спустит на него всех собак. Что ни говори, а именно он атаковал противника, толком не разобравшись, кто перед ним. Но Димка только буркнул: "Ладно, чего там," - и распорядился готовиться на ночлег.

Димка и пришедшие с ним ребята насквозь вымокли - уходя от погони, они переплыли речушку и долго сидели в камышах. Но огонь разжечь было нельзя - ограничились тем, что изо всех сил выкрутили маскхалата и уле­глись теснее под здоровенный выворотень.

Все очень устали, но именно перенапряжение не давало уснуть. Пятеро мальчишек прислушивались к ночи, лежавшей вокруг их убежища, и молчали. Они могли заставить себя уснуть при помощи несложных приемов аутотрени­нга, которым их обучили с детства... но что-то словно подталкивало, заста­вляло изо всех сил вслушиваться.

- Что-то гудит, - вдруг сказал Женька.

Ему никто не возразил - все прислуживались, отчетливо ощущая, как безотчетное до этого напряжение обретает форму и плоть. Борька тоже слышал гул - странный, свистящий и постоянный.

- Слышите? - настойчиво и тревожно опросил Женька.

- Да, - отозвался за всех Димка. - Что это?..

- Тихо, - прервал его Борька, встав на колено и выглядывая наружу.

Ночь оживала. Вокруг мелькали, спеша, какие-то тени, посверкивали огоньки глаз. Несколько огромных серых волков плавно перескочили через выворотень, не задержались ни на секунду. Левее промчалось два или три мамонта, их жалобный рев расколол ожившую ночь. Поток животных становился все плотнее - вместе бежали хищники и травоядные, мелкие и крупные. На людей ни­кто не обращал внимания. В верхушках деревьев истошно кричали птицы, слы­шался шум тысяч крыльев; одна из птиц мягко упала рядом с борькиной ногой - она была разбита ударом о дерево.

Странный, тягучий, древний ужас овладел мальчишками. Что-то темное, клубясь страхом, поднималось из глубин подсознания, накачивая кровь, мы­шцы, мозг одним слепым желанием - сорваться с места и бежать, бежать без оглядки, без остановки...

- Лесной пожар, - сказал Борька. - Ребята, лес горит.

Он различал в темноте белые, помертвевшие лица своих друзей. В ле­сах Сумерлы лесной пожар был страшным бедствием. Его мог остановить то­лько землянин, поддержанный техникой. Но и землянину в лесу грозила смерть, если пожар застигнет его вот так...

И все-таки ребята подумали не о себе. В лесу были кордоны. Были дру­гие люди. Наконец - огонь шел к Чернолесью? Конечно, пожар уже засекли со спутников, но...

Поток животных начал иссякать. А где-то за деревьями возник зловещий багровый свет - предвестник идущего огня. Ровный гул стал громче и яростней, в нем слышались свист и рев. Мощный ветер дул в сторону надви­гающегося бедствия, засасываемый туда, как в топку.

- Ген?! - это крикнул Димка, и Борис увидел, как тот включил комбрас.

- Мы видим, - сказал с экрана Новик. - Я послал Кешку на дорогу, к на­шим... покойничкам у джипов. Там связь мощнее, сообщат дорожникам и в ва­шу станицу, а потом придут к нам.

- Идем навстречу? - деловито спросил Димка. - Я даю пеленг, бери. И спе­шите.

- Будем сейчас, - Генка выключился.

- Это поджог, - зло сказал Борька. - Недавно были дожди, лес не мог за­гореться сам...

- Об этом потом, - прервал его Борька - он внимательно вглядывался в ширящееся зарево. - Ребята, пожар низовой, нам повезло. Надо чистить под­лесок полосой. Слева река, справа дорога, через них не перепрыгнет.

- В цепь, пятьдесят шагов друг от друга - начали! - заорал Димка...

...Борька плохо запомнил, как и что он делал. Он вырубал кусты эко­номными ударами топора, не думая ни о чем, кроме того, чтобы успеть расчи­стить как можно большее пространство. Потом обнаружилось, что рядом с ним ожесточенно работают ребята из Водопадного и "убитые".

А еще потом пришел огонь.

Этот огонь был... живой. Борька мог бы поклясться в этом. Живой и злобный. Вот он замер на миг перед вырубленной полосой... и разбежался вдоль нее - мгновенно, в обе стороны, тычась острыми щупальцами, стараясь найти место, где можно перескочить на другую сторону. Большого труда сто­ило просто отвести взгляд от этого пламени... и Борьке на миг показалось, что вдали, среди занимающихся деревьев, медленно и грузно движутся огненные тени, имеющие форму и жизнь.

- Не смотреть в пламя! - крикнул кто-то, и Борька, вздрогнув, опомнился, снова бросаясь в бой. Но Борька мог бы поклясться, что слышит в гуле, вое и свистящем треске пламени хохот, невнятные угрозы и проклятья. Мальчишка не сомневался, что огонь направлен - направлен чьей-то волей, которая заодно пытается раздавить ментально группу подростков, так некстати оказавшихся на пути пожара.

Пекло стало невыносимым, и мальчишки, не защищенные ничем, кроме маскхалатов, вынуждены были отступать дальше, закрываясь руками от нестер­пимого жара. Стена огня замерла у прогалины... но еще ничего не было кон­чено.

- Фланг! Загибайте правый фланг! - истошно заорал, как в бою, Димка от­куда-то сбоку.

28 человек с тесаками и топорами на несколько километров пожара, постоянно расширяющего свой фронт - это все равно был заведомый проиг­рыш. Ребят ждало только одно - окружение и гибель в сжимающемся кольце огня.

Но именно в этот момент со стороны дороги проломился облепленный рабочими лесоход. Он тут же начал прокладывать широченную просеку, а лю­ди, прыгавшие с него и вооруженные уже не только топорами, умело развора­чивались в цепь.

- Мам! - на секунду разогнувшись, Борька помахал рукой высокой женщине, решительно распоряжавшейся своими людьми. Она в ответ погрозила кулаком. А еще через несколько минут над деревьями появился вертолет, завис - и с него по тросам соскользнули бойцы пожарного десанта, закованные в огнеу­порные латы, с коробками пенообразователей - их возглавлял лично бранмайстер Вислоусов. Десантники врубились в огонь, как окованный сталью та­ран в крепостные ворота.

Но огонь отнюдь не был побежден. Взбираясь по стволам деревьев, он перепрыгивал полосу по веткам - и все приходилось начинать сначала, На­чало светать, когда подошла колонна с добровольцами из Чернолесья. Теперь плотной стене огня противостояла почти столь же плотная, ощетинившаяся инструментами, техникой и решимостью стена людей. Перекликаясь, они ни на миг не прекращали своей работы.

Борька уже давно работал в одних трусах и сапогах - маскхалат он сжег, сбивая им перекинувшееся на кусты пламя. Все тело горело, руки ломи­ло, глаза, казалось, закипают в глазницах от слишком близкого огня. Совсем рядом упавшее дерево переломило позвоночник Кольке Винникову и, пока его высвобождали, мальчишка успел получить ожоги груди. Совершенно неожиданно оказалось, что уже работает полевой медпункт, и Кольку унесли, а вместо не­го появилась Катька - на ней были два патронташа с гранатами-огнетуши­телями. Вертолет таскал и таскал от реки подвесные емкости с водой, но чуть ли не единственной пользой от нее было то, что люди, прикрываясь ру­ками, охотно подставлялись под этот водопад с неба, приносивший хоть ка­кое-то облегчение в раскаленном аду пожара.

Потом небо вдруг перечеркнули две крылатые тени, и железный голос резко закричал:

- Внимание! Всем отойти на сто метров от линии пожара! Через минуту на­чинаем газовую атаку!

- Самолеты из Прибоя! - завопил кто-то весело. Тени пошли на второй за­ход - это оказались две ширококрылые машины, украшенные эмблемами служ­бы пожаротушения.

Самолеты, разойдясь, как на параде 17 августа,(1.) пошли над линией огня, с них сыпались небольшие цилиндры, бесшумно разрывавшие­ся облаками белого дыма.

 

1. 17 августа - День Защитников Русского Неба. В этот день 20... года не­сколько десятков русских истребителей отчаянной атакой предотвратили ковровую бомбардировку Петрограда (Санкт-Петербурга) многосотенной воз­душной армадой Североатлантического Альянса с баз Прибалтики и Польши. Почти все пилоты погибли.

 

 

- Теперь все, - сказал сосед Утесовых, работавший возле мальчишки, опус­кая топор. Борис, найдя взглядом отца - он стоял рядом с есаулом Андрее­вым, помогая тому накладывать пневмобандаж на левую кисть - крикнул:

- Па, это поджог!

Начальник полиции повернул черное лицо:

- Димка мне уже сказал. И про вабиска, которого вы встретили, рассказал,

- Вопрос только в том - зачем подожгли, - сказал Андреев. - Просто на­гадили - или что-то прикрыли? Почти все мои люди здесь...

Они еще что-то говорили, но Борька уже не слушал. Ему вдруг стало очень плохо, все заболело разом, засаднили ссадины, вспыхнули огнем ка­кие-то мелкие ожоги... Взгляд на дымящееся пепелище переполнял нудной тоской. Люди ходили вокруг, переговаривались, кто-то смеялся, кто-то что-то искал... Борька отошел чуть в сторону и сел тяжело на свежий пенек. Посмотрел на руки и скривился - месиво...