О доверии помыслу. что-то еще и раздувает из мухи слона

что-то еще и раздувает из мухи слона. Когда я жил в монастыре Стомион, в Конице был один семейный че­ловек, который думал, будто у него туберкулез. Даже свою жену не подпускал близко. «Не подходи, — гово­рил он ей, — а то заразишься». Несчастная женщина подвешивала на край длинной палки корзину с едой и подавала ему издалека. Бедняжка совсем истомилась, зачахла. Несчастные дети смотрели на своего «чахоточ­ного» отца издали, а у него на самом деле никакого ту­беркулеза и в помине не было. Дело было в том, что он не выходил на солнце, а постоянно находился в запер­той комнате закутанный в одеяла. Поэтому он пожел­тел и поверил в то, что у него чахотка. Ну что же, [ког­да мне обо всем этом рассказали] я пошел к нему домой. Увидев меня, «больной» простонал: «Не прибли­жайся ко мне, монах, чтобы не заразился еще и ты... Ведь к тебе в монастырь приходят люди... Видишь, сов­сем меня чахотка скрутила...» — «Да кто тебе сказал, дурачок, что у тебя чахотка?» — спросил я. Тут его же­на принесла мне угощенье — варенье из грецких оре­хов. «Ну,— говорю, — давай открывай рот. Сейчас ты будешь меня слушаться». Ну что же, открыл он рот. Он ведь не знал, что я собирался сделать. Тогда взял я из блюдечка сладкий орех, вложил ему в рот, повозил там несколько раз, потом вынул, положил себе в рот и съел. «Нет, нет! — закричал «чахоточный». — Не делай это­го! Заразишься!» — «Чем я там заражусь! Ведь у тебя ничего нет! Что я, очумел что ли, такое делать, если бы у тебя и вправду была чахотка? Давай поднимайся, пойдем на воздух!» — ответил я ему и, повернувшись к его жене, сказал: «Выбрасывай все эти лекарства, одея­ла...» Поднял я его, и мы вышли на воздух. После трех лет «заточения» он с удивлением глядел на мир. А по­том потихоньку и на работу стал ходить. Вот что такое помысл, когда его взрастишь!

Послушанием преодолевается все

— Геронда, как помочь человеку, который безоснова­тельно подозревает, будто он чем-то болен?

— Чтобы такой человек получил помощь, он дол­жен иметь духовника, доверять ему и оказывать ему послушание. Он будет открывать духовнику свой по­мысл, а тот будет его наставлять: «Этому не придавай значения, а вот на то обрати внимание...» Если человек не доверяет своему духовнику и не слушается его, то помысл не уйдет. Знаешь, что такое, когда люди просят тебя о помощи, а сами не ударяют палец о палец? Вот, например, молодой человек, живущий распущенно и страдающий от душевной неустроенности, приходит ко мне в каливу с глазами, краснющими от табачного дыма, и просит, чтобы я ему помог. Вдобавок ко всему у него есть и некое ложное благоговение: он просит, чтобы я дал ему в благословение иконку из иконоста­са Храма моей Кельи, но в Келью при этом заходит с сигаретой в зубах. «Брат ты мой, — говорю ему, — да у тебя от этих сигарет глазищи стали красными, как у бешеной собаки. Я у себя в Келье даже старикам ку­рить не разрешаю. Дым бывает здесь только от лада­на». Но он уперся — и все тут. Приходит просить по­мощи, а от помысла своего не отказывается. «Поче­му,— спрашивает, — ты не хочешь меня исцелить?» Хочет стать здоровым, но магическим способом [без труда], не прилагая никаких усилий. «Ты,— говорю ему, — не годишься для чуда. Ведь у тебя нет никакой болезни. Ты просто веришь своему помыслу». А если бы этот малый оказывал послушание, то и помощь по­лучил бы. Я заметил, что тот, кто слушается советов, быстро продвигается вперед, и все у него становится на свои места. И сам такой человек, и его родные обрета­ют спокойствие.