Обман под сосной

Но в каком же преступлении должен я покаяться, друг Огрин? Ты, который сидишь здесь и судишь нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море? Тот славный напиток опьянил нас».

Такими словами Тристан отвечает отшельнику Огрину на его призыв к покаянию в совершении предательства и прелюбодеяния. Вместе с этими словами в мир входит новая мораль. Те, кто выпил любовное зелье, получают индульгенцию. Тристан утверждает, что он невиновен, что он не совершил ничего дурного, а просто ведет себя по новым правилам. Опьяненный волшебным вином, он поднимается над старыми стандартами добра и зла. Он не хочет, чтобы его судили ни по одному закону, кроме закона страсти. И Бог столько раз был на его стороне, что он имеет полное право считать, будто получил разрешение небес.

Первый раз это случилось под высокой сосной, на тайном месте любовных свиданий. Луна оказывается с ними в сговоре и открывает им, что король за ними следит с вершины дерева. И после того, как любовники, разыграв свои роли, одурачили короля, Бранжьена восклицает:

«Бог явил для тебя великое чудо, ибо он милостив и не поразит невинных в сердце своем».

Что это? Противоречие, которое трудно объяснить. Как могли оказаться любовники «невинными в сердце своем», несмотря на то что предали короля, нарушили данную ему клятву и одурачили его? Неужели это тот самый Бог, который освящал их брак, перед ликом которого они поклялись в верности? Неужели Бог выпил того же зелья, которое выпили любовники, и стал помогать им в предательстве и прелюбодеянии?

Даже более того. Когда любовников схватили и Тристана повели на костер, он спрыгнул с утеса. Но свершилось чудо: внезапно сильный ветер надул полы его платья, замедлил его падение и поставил его прямо на ноги. Позже, когда король Марк нашел любовников спящими вместе в лесу Моруа, случилось так, что Тристан положил между собой и Изольдой обнаженный меч, и снова любовники оказались спасены. Наконец, когда Изольда перед всеми баронами королевства проходила испытание судом Божьим, она взяла раскаленный докрасна железный прут и осталась Целой и невредимой. Сам Бог подтвердил, что она говорит «правду».

Что за чудеса? Что они значат? Это не специальные драматические приемы. Попробуем понять, что любовники говорят правду: они «невинны». Они «чисты в сердце своем». Они настолько правдивы, а сила их правды столь проникновенна, что они потеряли ощущение, где находятся, которое имели совсем недавно; они созвучны с иным миром, с другой размерностью жизни, и это созвучие противопоставляет их отношения всем известным нормам обычного земного мира.

Эти чудеса говорят нам, что любовники правы, даже когда им кажется, будто они поступают «неправильно». По крайней мере, они делают все, что могут, когда наступает час ужасного разоблачения. «Другой мир» все больше и больше вторгается в обычную жизнь, чтобы облегчить двум влюбленным возможные последствия их поступков, ибо романтическая любовь не вписывается в обычный мир и человеческую мораль, но абсолютно «созвучна» другому миру. Однако тот, иной мир назначает собственную цену и приводит влюбленных к совершенно иным последствиям, и вскоре мы убедимся в том, какие это последствия.

Если мы зададимся вопросом, что это за иной мир, с которым так созвучны любовники, то, чтобы получить ответ, нам потребуется лишь вернуться к высокой сосне и послушать Тристана:

Что не тот чудесный сад. Но настанет день, моя дорогая, где мы пойдем с тобой вместе в счастливую страну, откуда никто не возвращается. Там высится замок из белого мрамора, в каждом из тысячи его окон горит свеча, у каждого окна менестрель играет и поет бесконечную мелодию...»

«Чудесный сад» - это внутренний мир души, неисследованная часть человеческого бытия вне пространства и времени. Тристан ничего не знал об этом мире, пока не выпил любовного зелья, но, едва он его выпил, этот мир поглотил его. Он был ослеплен тем, чего никогда прежде не видел; его разум и тело и все его чувства с этого момента оказались настроены на один-единственный уровень бытия.

А что происходит с королем? Как обстоит дело в отношении обычной человеческой жизни Тристана и его долга? Что с браком Изольды? Ее клятвами? Ее супружеской жизнью? Здесь, под сосной, мы начинаем ощущать, что любовное зелье требует от нас слишком многого. Слишком многое придется оставить. Пока мы как следует не осознаем Эго, пока мы не поместим его на новый уровень понимания, оно будет полностью владеть нами и подавлять нас из глубины. Оно растворяет нашу обычную человеческую жизнь, отношения и условности, ничего не оставляя на прежнем месте. Нам открывается редкий и прекрасный мир, это часть нас самих, которую мы так страстно желали в себе распознать, к которой так хотели прикоснуться. Но всякий раз, едва бессознательное открывает нам новую неоспоримую истину, любовное зелье попадает в области, которые до сих пор были для него недоступны, разрушает то, что стоило сохранить, захватывает больше, чем следует.

Когда любовное зелье овладевает Тристаном и Изольдой, оно не только не спрашивает их о необходимости появления в их жизни нового измерения, но требует, чтобы они уничтожили свои представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, всякие понятия о привязанностях, условностях и верности, в соответствии с которыми живут простые смертные, сохраняя свою жизнь и общаясь между собой на этой грешной земле.

Мы увидели, как глоток любовного зелья перевернул их жизнь. Сейчас мы видим, как он возвращает их к жизни, характерной для простых смертных: он переворачивает наши ценности, превращая истину в ложь, а ложь - в истину. Во власти романтической любви большинство жителей Запада разрывается между двумя противоположными идеалами. Один из них - романтический идеал, другой - этический, на основании которого строятся человеческие отношения. Обычно мы считаем, что это одно и то же, но они совершенно отличаются друг от друга.

Куртуазная любовь внесла в нашу культуру целую совокупность ценностей. Вне нашего сознания родилась новая мораль, которая стала формировать наши установки. Роман в своей самой чистой форме ищет лишь одного - страсти. Он готов пожертвовать всем остальным - долгом, обязательствами, отношениями, договоренностями - только во имя страсти. Возвышенная любовь способствует появлению нашей веры в то, что наиболее важным в жизни оказывается постижение загадок человеческой души через романтическую проекцию. Мы не знаем каких-либо иных возможностей войти в контакт с собственной душой. Наш романтический идеал говорит нам о том, что достичь абсолютного восторга и открыть «сад наслаждений» можно только одним способом - «влюбиться».

Культ романа предлагает новое определение «хорошего» и «плохого». Новая мораль говорит нам, что нет ничего более важного, чем «влюбиться», почувствовав всю силу страсти и полноту экстаза, и поверить в возрождение исчезнувшей души, открывшейся в возлюбленном. Только страсть является единственным путем, ведущим к целостности и совершенству. Только страсть ведет в потерянный ранее мир богов. Поверив в это, мы ничего не можем сделать, ограничив себя старыми категориями «истинного» и «ложного», поэтому переходим к новым стандартам. Все, что возникает в состоянии «влюбленности»,- это «правильно»; все, что служит нашей страсти,- правильно; но все, что стоит на пути моей страсти, следует отбросить в сторону во имя высшего «добра». Все мы отвечаем вместе с Тристаном: «Ты, который сидишь здесь и судишь нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море?» Мы верим в то, что имеем право следовать за своими проекциями, куда бы они нас ни привели, и следовать страсти только ради нее самой, не обращая внимания на разрыв отношений и на людей, которые испытывают боль. Страсть бессознательно считается вершиной благодати, главной целью нашей жизни, а все остальные ценности ради нее обычно приносятся в жертву.

Обычно современный мужчина вступает в брак, проецируя на жену образ своей души. Только в процессе исчезновения проекции он начинает узнавать в жене реальную женщину. Он признает, что любит ее как женщину, ценит и уважает ее, чувствует особую прелесть в том, чтобы ей довериться, и знает, что она доверилась ему. Но однажды он встречает женщину, на которую попадает проекция его анимы. Он ничего не знает об аниме и еще меньше - о проекции; он лишь знает, что эта «другая женщина» является для него воплощением совершенства. Она видится ему в золотой ауре, и его жизнь наполняется энергией и смыслом, если она находится рядом с ним.

Наступает день, когда две враждующие армии западного мышления берутся за мечи и отправляются на внутреннюю войну. Начинается поединок между двумя моралями. «Земная» мопаль мужчины говорит ему, что плохо предавать свою жену и становиться на путь, ведущий к разрыву отношений. Его инстинкты предупреждают его о том, что необходимо хранить то, что он имеет, лелеять ту постоянную любовь, которая его питает, ту стабильность и взаимное доверие, которые уже установились между ним и женой.

Но из области его бессознательного слышится иной голос - голос романтической морали. Романтизм ему говорит, что жизнь будет иметь смысл лишь в том случае, если он последует за своей анимой; при этом его душа примет образ «другой женщины». С этим ничего нельзя поделать, ибо имя этому - страсть, а страсть - это все. Мораль любовного зелья говорит ему, что он должен искать страсти любой ценой. Он имеет право влюбиться случайно и вдруг: в этом и состоит жизнь! Он получает внутреннее одобрение на всевозможные поиски наслаждений и жизненной страсти. Голоса древних катаров, благородных рыцарей и прекрасных дам шепчут в унисон, что «истинную любовь» нельзя найти в браке и обычных земных отношениях, что ее можно испытывать к любой женщине, но только не к жене,- к женщине, в которой он видит не просто женщину, а богиню.

Вот мораль, которую исповедует Тристан. Таков закон, по которому он живет, встречаясь тайно с любимой под высокой сосной или блуждая с ней по диким лесным тропам. Мы слышим единственный голос, который ему возражаете Это резкий и сухой голос старца Огрина:

«Изменника своему господину следует разорвать на части двумя конями, сжечь на костре, и в том месте, куда упадет его пепел, не будет расти трава... Господин Тристан, отдай королеву тому, кто сочетался с ней браком по римскому праву. Покайся, Тристан».

Очаровательный, странный, но очень привлекательный старец, олицетворяющий голос, доносящийся до нас из древности. Упомянутые им древние заповеди кажутся странными. Мы пытаемся осмеять его и пропустить мимо ушей его проповедь как безнадежно наивную, старомодную мораль давно минувших дней.

Но за каждым моральным устоем существует нечто привлекающее к себе внимание. Эти ценности не возникли произвольно из ничего; они выработаны человечеством и проверены временем, они пришли откуда-то из глубины человеческой души и отвечают подлинным человеческим потребностям. Мораль слишком быстро становится поверхностной социальной нормой, окаменелостью, потерявшей контакт с насущными нуждами людей и представляющей лишь набор произвольных правил. Но мы можем взглянуть на то, что скрывается за этой искусственностью, и обнаружить реальные потребности, которые необходимо удовлетворить.

За этими странными словами старца скрыто отчаянное и страстное стремление к сохранению приверженности своей любви и преданности друг другу, особенно в брачных отношениях. Огрин восклицает, что человеческие создания должны уметь зависеть друг от друга. Он говорит о том, что жизнь на земле не будет продолжаться, люди не смогут оставаться вместе и жить в любви, сохраняя свою ценность и значимость друг для друга, до тех пор, пока они не станут соблюдать взаимные обязательства. Огрин знает, что Тристан и Изольда пренебрегли не только плотской верностью, но и всей преданностью, всеми своими обязательствами, всяким долгом лишь ради того, чтобы отдаться страсти.

Но проявление страсти не заменяет человеку стремления к обычному земному бытию. В нашей культуре совершенно смешаны эти два разных чувства. Мы все стремимся обрести страсть, мечтаем о том, чтобы навеки «влюбиться», и в нашем представлении это совпадает с соединением с определенным человеком. Но страсть блекнет, переходит на другого человека, к которому мы начинаем чувствовать влечение. Если мы стремимся лишь туда, куда нас ведет страсть, то не может быть и речи о настоящей преданности конкретному человеку.

Преданность и долг являются архетипами в структуре нашей личности. Они так же необходимы нам, как пища и воздух. Они имеют свои корни в глубокой человеческой потребности в стабильности, преданности и долговременных отношениях; эти же корни имеет мораль Огрина, мораль человеческих обязательств.

Почти каждый из нас ищет «надежных отношений». Многие люди чувствуют, что именно такие отношения им нужны. Они постоянно говорят и читают об «отношениях». Но всякий разговор об «обязательствах» из-за наших установок обречен на провал еще до того, как он начался. Мы полагаем, что единственный ингредиент, который необходим для таких «отношений», единственный феномен, без которого они невозможны,- романтическая любовь. Но фактически основными составляющими являются привязанность и обязательства. Присмотревшись внимательнее, мы начинаем сознавать, что роман - абсолютно иная энергетическая система, с ценностями, совершенно противоположными любви и обязательствам. Если мы ищем именно роман, то и получаем его, а не обязательства или нормальные человеческие отношения.

Мужчина предан женщине, только если он внутренне убежден в том, что привязан к ней как личности, и если останется с ней даже после того, как «влюбленность» пройдет, даже после того, как остынет страсть и он перестанет видеть в ней идеал совершенства и отражение своей души. Если мужчина может себе это сказать и понять смысл сказанного, значит, он подошел вплотную к сути того, что называется долгом. Но ему следует знать, что его ждут внутренние конфликты. Любовное зелье обладает огромной силой: новая мораль романтической любви проникла глубоко в нашу душу. Она охватывает и влечет нас, когда мы меньше всего этого ждем. Правильно обращаться с любовным зельем, жить, никого не предавая и не ломая человеческих отношений,- самая трудная задача для нашего сознания. Но она по плечу каждому современному мужчине, живущему на Западе.

Итак, под раскидистой сосной мы обнаружили конфликт двух моралей - романтической морали и морали человеческого долга. Внутри каждого из нас с античных времен расположились две призрачные армии, которые все последнее тысячелетие непрерывно сражаются между собой. В этой войне нельзя выиграть ни одно сражение, ибо девиз, начертанный на знамени каждого войска,- необходимая нам правда, которая не должна быть ни утеряна, ни отдана на поругание. Однако эти две армии будут сражаться и уничтожать друг друга, пока мы не узнаем, на каком уровне живет каждая истина. Истина, скрытая в морали романтизма,- это истина нашей души, нашего внутреннего мира и «сада наслаждений». Ей следует находиться внутри. Истина, скрытая в морали Огрина,- это истина человеческой преданности и долга. Ей нужно следовать во внешнем мире, на уровне отношений с другими людьми.

Наша роль - это роль миротворцев и искателей: мы должны найти для каждой истины соответствующий уровень, на котором можно постоянно ее ощущать и следовать ей. Если мы отдадим должное каждой потребности и каждой части своего внутреннего мира, эти древние армии сложат свое оружие и установится мир.