Песня для невоспетой

Приемные часы в больнице подходили к концу. Я наклонился к Нэнси и поцеловал ее в лоб: - Спать хочется?

- М-м-м…

- Сегодня ты выглядишь намного лучше.

- М-м-м,. И чувствую себя неплохо.

- Придешь сегодня поиграть?

- В… в двадцать седьмом?

- Ну, для начала там.

- М-м-м… хорошо.

- Тогда до встречи.

- Я люблю тебя.

- Я тебя люблю!

Около восьми часов вечера нам позвонили из больницы, и меньше чем через час мы уже стояли у ее кровати. Несколько предыдущих посещений больницы по многим причинам оказывали на меня совершенно опустошающее воздействие.

Но в этот раз все было иначе. Ее руки и ладони обмякли, похолодели. Она дышала краткими, глубокими, судорожными вздохами, сменявшимися долгими паузами. Однако я понял все уже в тот миг, когда увидел ее немигающие глаза. Нэнси здесь уже не было. На следующее утро, в четверть первого, ее тело окончательно прекратило дышать.

Позже команда «Линии жизни» сообщила, что около половины восьмого или восьми часов утра Нэнси проводили в Точку 27, где ее ждал теплый прием и безопасносп. Это случилось примерно в то время, когда в больнице отметили начало пограничного дыхания. Только спустя некоторое время я понял, что это дыхание мне уже знакомо - я слышал его в ночлежке Сент-Луиса, когда рядом со мной, мальчишкой-бродягой, умирал незнакомый старик. Я слышал это дыхание за каких-то три дня до смерти Нэназ, когда на моих руках умирал от лейкемии наш любимый кот Фасби.

Я был потрясен тем, что в действительности совсем не готов к случившемуся. Самая серьезная перемена, самая значительная переменная величина в моей жизни… я знал, что она надвигается, я видел множество предзнаменований, я воспользовался всем накопленным опытом - и все же…

Сотни - нет, тысячи! - людей знали… знают, какой яркой, сердечной и радостной она была… и остается. Нэнси Пенн Монро…

Ее кории восходят к старинному роду из Вирджинии, который за много лет до Американской революции уже жил на землях, дарованных английским королем. Ее воспитали так, что она стала настоящим образцом изящной Леди с Юга: она прежде всего думала о других, всегда улыбалась, ужасалась при одной мысли о том, чтобы причинить вред другим, неизменно дарила окружающим частицы себя… Она никогда не испытывала… не испытывает к чему-либо ненависти.

По правде говоря, именно она стала основателем Института Монро. Не будь ее, не существовало бы и такой организации.

Она участвовала во всех крупных и малых обсуждениях, вносила свой вклад в любые решения, занималась множеством дел и даже нашими исследованиями - а это значит, что следы ее мыслей есть во всех достижениях и открытиях Института: в планах программ, на аудиокассетах, в буклетах и, разумеется, в сердцах тысяч наших друзей со всех уголков планеты.

После первой встречи мы почти семь лет все лучше узнавали друг друга в обычных приятельских отношеииях, а поженились, когда обоим было по двадцать три года. Нэнси испытывала интерес к сверхъестественному задолго до нашей встречи. Она была школьным учителем, преподавала музыку и давала уроки игры на пианино, занималась внутренним оформлением помещений, работала агентом по продаже недвижимости и воспитала четверых детей. Она начала писать две книги: одна представляла собой современную версию романа о Скарлетт О'Хара, а другая - произведение о постфизическом мире под названием «Гранд Нерукотворный». Несмотря на то что на столе ждали и пишущая машинка, и компьютер, обе книги остались незаконченными. У Нэнси было мало времени…

В Институте невозможио не столкнуться со следами ее работы. У самого входа, где сторожка, растут кусты и цветы - это она их выбирала. Внутреннее оформление сторожки - ее видение разработанного дизайнерами макета. Даже если пойти в сторону и подияться на холм, к выстроившимся там высоким деревьям, Нэнси по-прежнему будет рядом - зта аллея была ее идеей. Все деревья и кустарники на территории Центра были отобраны и посажены ее руками.

Большая часть того, что можно увидеть внутри всех трех корпусов Института, - душа Нэнси Пенн Монро. Ковровые покрытия, стены, столы и стулья, тарелки, столовые приборы и даже чашки - все это выбирала она. Последним результатом ее творческой мысли стала столовая в Восточном крыле Центрального здания.

По этой причине главное здание Института теперь носит имя Нэнси Пенн. Она была слишком скромной и не допустила бы такого переименования при жизни. Где она сейчас?..

Я постараюсь рассказать обо всем как можно короче. Когда у Нэнси выявили рак молочной железы, она предпочла путь традиционного лечения, подразумевающий хирургическое удаление опухоли и ряда лимфатических узлов, химиотерапию и облучение. Все эти меры несколько замедлили развитие болезни, но не смогли его предотвратить.

Через две ночи после ее ухода я решил, что уже достаточно успокоился, чтобы попытаться найти ее. И это мне удалось.

Результатом был настоящий взрыв чувств, вмесгивший в себя все вообразимые оттенки взаимоотношений двух глубоко любящих друг друта людей… они проявлялись одновременно - и нас не сдерживали оковы времени и материи. Мне стоило огромного труда заставить себя вернуться назад, а для того, чтобы прийти в себя, потребовалось еще несколько дней.

Вторая попытка, предпринятая неделю спустя, привела к такому же результату. Воздействие было слишком мощным, просто невыносимым. В надежде когда-нибудь научиться отправляться с этим, я вынужден был установить экран, который ограничивал мою нефизическую деятельность: никаких выходов на Магистраль, временный запрет на любые контакты с друзьями в той области - только путешествия к Я-»Там», Меня начинало уносить в сторону Нэнси даже во время глубокого сна, и потому барьер пришлось распространить даже на это состояние, хотя это мешало мне высыпаться.

Я столкнулся с новым испытанием, и мне предстояло внести в свою жизнь серьезные поправки. Прежде я даже не задумывался об этой возможности… Новейшее направление: могу ли я одновременно жить сразу в двух мирах? В Точке 27, рядом с Нэнси, - и «Здесь», со своими пушистыми домашними любимцами (семь кошек и две собаки), в доме, где нет больше ни одной человеческой души?

Ответа я не знал.

Тем временем голосок, исходивший от моего Я-«Там», продолжал твердить одно: «…После перехода мощные связи с материальной жизнью сохраняют только самые закоренелые «наркоманы». Ты убедился в этом сам, ты знаешь это со слов своих коллег. Чаще всего резонанс (интерес, привязанность) начинает ослабевать сразу после перехода - у одних быстрее, у других медленнее, но это факт. На это указывают все твои познания, если не считать довольно редкого феномена «привидений». Так случится и с тобой, какой бы притягательной ни была твоя замечательная личность…

Как долго твоя Серебряная Королева будет оставаться в Точке 27 или где-то поблизости? Ты этого не знаешь, мы тоже этого не знаем. Как и все остальиые, она заметит те привлекательные проявления свободы, о которых ты знаешь больше любого другого. Но это не значит, что ты тоже должен покинуть этот мир. Во всяком случае, не сейчас - тебе нужно многое закончить. Вспомни свою мать. Она многому учила тебя, даже не подозревая, что чему-то учит.

И не забудь: ты, по меньшей мере, твердо знаешь, что твоя Серебряная Королева будет рядом в момент окончательного ухода в тридцать пятом веке, когда все мы отправимся в путь. Можно ли желать большего?»