Таким образом, уголовное законодательство страны состоит из суммы обобщенных постановлений, характеризующих типы преступных деяний, воспрещенных под страхом наказания. 5 страница

52. К попыткам второй группы относится прежде всего знаменитый воинский устав Петра I 1716 г. 30 марта. Хотя этот устав по назначению своему относился до людей ратных, но он был разослан по губерниям и канцеляриям для руководства при решении дел общих, причем он, однако, не отменял Уложения Алексея Михайловича, а должен был применяться одновременно с ним.

Воинский артикул заимствован из иностранных источников, а именно в основу его положены шведские артикулы Густава Адольфа в их позднейшей обработке 1683 г. (при Карле XI), но со значительными отступлениями как в системе наказаний, более суровых, так и в определительной части; кроме того, в артикуле прибавлены толкования на каждую статью. Все эти изменения и дополнения давались по разнообразным европейским уголовным законам, включая сюда и имперские немецкие законы, и уставы датский и голландский, и ордонансы Людовика XIV.

В несколько измененном виде постановления Воинского устава были повторены в Морском уставе 13 января 1720 г., также составленном на основании иноземных источников.

К такому же заимствованию из иноземных источников были направлены работы последней комиссии эпохи Петра Великого, а именно комиссии 1720 г. Эта комиссия так и не сочинила нового уложения на манер шведского, а прошла бесследно, просуществовав до самой смерти Петра Великого.

53. К третьей группе относятся попытки построить наше законодательство на отвлеченных началах, независмо как от русского исторического материала, так и от определенного иностранного кодекса.

Первое место в этом отношении принадлежит Екатерининской комиссии для составления проекта нового Уложения 1767 г. 30 июля 1767 г. было торжественное открытие комиссии, а на другой день ее первое заседание. Ныне опубликованные дневные записки комиссии с наглядностью показывают, что она не могла прийти ни к каким результатам не только по

¹ Общие сведения о всех этих попытках можно найти в обозрении исторических сведений о Своде законов 1833 г.: в кратком обозрении хода работ и предположений по составлению нового кодекса законов о наказании 1846 г. Латкин В. Законодательная комиссия в России в XVIII веке, 1887, т. 1; Пахман С.В История кодификации, т. 1.

необъятности и неопределенности задачи, ей поставленной, но и по слишком отвлеченному, беспочвенному характеру общего наказа, столь разнствующего во многом от деловых, но зато часто узкосословных и местных стремлений отдельных депутатских наказов и даже по отсутствию какого-либо обдуманного плана и порядка в занятиях.

Величавая попытка Императрицы Екатерины Великой не дала непосредственных результатов; но было бы неправильно утверждать, что она не имела никакого влияния на общий дальнейший ход нашего законодательства. В области уголовного законодательства несомненное влияние на дальнейшее его развитие оказал наказ, данный комиссии, так как многие из его положений послужили основой дальнейших преобразований эпохи Екатерины II и Александра I, а некоторые даже буквально повторены в Своде законов, именно в законах основных.

Поэтому понятно, что при обзоре истории нашего уголовного законодательства нельзя миновать наказа, несмотря на то что сам по себе наказ есть памятник теоретический, а не практический.

54. Другим представителем законодательных трудов того же направления являются работы комиссии царствования императора Александра I. Произвол и жестокость сверху, раболепие и страх, оцепенение жизни снизу — таково было наследие, доставшееся Александру I, требовавшее немедленного законодательного и административного распорядка. Уже 2 апреля 1801 г. уничтожена тайная экспедиция и производившиеся в ней дела переданы в Сенат и общие уголовные установления на том основании, как говорилось в указе, что в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общей силой закона; в день коронации была учреждена комиссия для пересмотра прежних уголовных дел, и прежде всего дел о тех людях, вина которых важна была только по обстоятельствам политическим и не предполагала ни умысла, ни разврата, ни бесчестных правил, ни нарушения общественного и государственного порядка, и которые тем не менее были осуждены как преступники и сосланы на вечное поселение. В 1803 г. при Министерстве юстиции была образована особая комиссия составления законов, на которую возложено: "из существующих в России указов и постановлений извлечь законы, утвержденные уже печатью народного благосостояния, и утвердить законодательство на непоколебимых основаниях права". Комиссия с 1804 г. образовала почти отдельное ведомство, но главным деятелем ее был барон Розенкампф, лифляндец родом, человек, получивший теоретическое образование за границей, не знавший совершенно ни России, ни русского языка. Его комиссия продвигалась точно так же медленно, как и прежние.

Деятельность комиссии пошла успешнее, когда в 1808 г. членом совета комиссии был назначен Сперанский, сделавшийся потом в качестве товарища министра внутренних дел ее руководителем. Но направление деятельности комиссии оставалось прежнее: так же предполагалось основывать законы на чистых началах разума, так же при начертании проекта законов помощниками избирались иностранные ученые. Указом 15 мая 1810г. был приглашен к участию в трудах комиссии, а вскоре сделан и начальником ее уголовного отделения немецкий ученый Леопольд Генрих Якоб, предназначенный быть творцом будущего Уголовного кодекса России. Якоб в 1812 г. окончил свою работу, но падение и ссылка Сперанского отодвинули его на второй план; в комиссии снова первенствующим лицом стал, оказавший себя по поводу отставки Сперанского и нравственно крайне нечистоплотный Розенкампф. Проект Якоба был переработан, затем отпечатан под названием проекта уголовного уложения Российской Империи. Переделанный проект был внесен в Государственный совет в 1813г.

Много лет спустя, а именно в 1824 г., благодаря влиянию Сперанского, сделавшегося по возвращении из ссылки в 1821 г. членом Государственного совета, проект поступил, согласно Высочайшему повелению 11 августа 1824 г., снова на рассмотрение Государственного совета. С августа 1824 г. и по январь 1825 г. была рассмотрена только Общая часть. Последовавшая в том же году кончина императора Александра I прекратила дальнейшее рассмотрение проекта.

Проект состоял из трех книг: 1-я заключала основания уголовного права; 2-я -государственные и общественные преступления и 3-я - частные преступления; проект заключал всего 585 параграфов, что объяснялось главным образом тем, что в него были включены только уголовные преступления.

Как видно из обозрения состава проекта, в нем в первый раз в истории нашего законодательства появляется раздел так называемых общих положений (111 статей). В

докладе 1804 г. по этому поводу говорится: "общия начала права суть первыя простейшия истины, утвержденныя на здравых заключениях человеческого разума, на долговременном опыте и наблюдениях, строго исследованных и основанных на существе и возможной пользе государства, ясностью, неоспоримостью и очевидностью влияния своего, приобретшия силу и непоколебимость".

Эта часть проекта получила особенно важное значение для нашего позднейшего законодательства, так как при издании в 1832 г. Свода законов первый раздел Свода законов уголовных был составлен, очевидно, по соображению с проектом 1813г.

55. Подводя итог всей кодификационной деятельности со времени Уложения царя Алексея Михайловича, нельзя не пожалеть этой массы бесплодно затраченного труда. В течение почти двух веков комиссия следовала за комиссией, изменялись приемы, цели и направления работ, сменялись люди, а законодательство все продолжало развиваться путем сепаратных указов, внося хаос и неурядицу в судебную практику, служа главной опорой лихоимству и неправосудию.

Не удались попытки построить законодательство на вечных и незыблемых началах разума, оказались негодными и нежизнеспособными и составляемые своды исторического материала; неумелыми явились для кодификации и чины служилые и выборные земские излюбленные люди. Но, однако, эта непригодность к законодательному творчеству не была прирожденным недостатком русского юридического мышления. Блистательным опро­вержением служит величайшее творение XVII в. - уложенная книга царя Алексея, умевшая сочетать труды дьяков и чинов земских, объединить разнохарактерные и разновековые источники и сделать из них, как сделал XVI век из лишенных видимой симметрии и гармонии куполов Василия Блаженного достойный удивления памятник русского зодчества.

31 января 1826 г. состоялось Высочайшее повеление о преобразовании бывшей комиссии составления законов. Ближайшее руководство новыми законодательными работами было возложено на члена Государственного совета М.М. Сперанского. Но это был уже не прежний Сперанский-реформатор; в составленном им историческом обозрении свода он уже убедительно доказывал преждевременность уложений и необходимость сводов.

Первым делом комиссии было собрание действующих законов. Попытки такого собрадая делались и прежде. Недостаток официальных собраний пытались заменить частные лица изданием указателей, памятников, систематических собраний и т.п.; но все эти издания, начиная с первого самого краткого юридического словаря Ланганса 1788 г. и кончая обшир­нейшим указателем законов Максимовича, были и неполны, и частью неверны в текстах, и, наконец, крайне дорогостоящи.

Комиссия 1826 г. довела это предприятие до конца ив 1830 г. было опубликовано первое полное собрание законов Российской Империи в 45 томах, начиная с Уложения царя Алексея Михайловича и до вступления на престол императора Николая I, по 12 декабря 1825 г.

На основании этого собрания началось составление сводов по отдельным частям законодательства и ревизия этих сводов в особых комитетах.

Ревизия сводов окончилась в мае 1832 г., и в течение этого года были отпечатаны все 15 томов, а 31 января 1833 г. Высочайшим манифестом объявлено окончание свода и постановлены правила о силе его и действии. На основании этого манифеста свод вступил в силу с 1 января 1835 г.

Таким образом, Свод 1832 г. с момента вступления его в силу стал единственным, непосредственным источником нашего права. Поэтому, как говорит проф. Цитович, а) та или другая статья получила свою силу не из того закона или законов, откуда она извлечена или помечена таковой, но из обнародования ее в составе Свода законов; б) смысл каждой статьи такой, какой она получила из собственного текста, а не такой, какой имели отдельные узаконения, из которых она извлечена, в) та или другая статья свода имеет силу и тогда, когда она даже не извлечена ни из какого узаконения, хотя может быть и показана извлеченной по ошибке или недоразумению.

Свод законов уголовных, отнесенный в т. XV, имел и другие специальные недостатки. Он, во-первых, был неполон (всего в издании 1832 г. было 765 статей уголовных и 829 статей судопроизводственных), так как в него не вошли не только маловажные полицейские

' Как указано в обозрении исторических сведений о Своде законов 1833 г. (с. 54), стоимость комиссий с 1754-1826 гг. составляет 5 678 593 руб.

и финансовые нарушения, но даже и значительные специальные преступления, как, например, постановления о морском разбое, помещенные в т. XI; во-вторых, в нем отсут­ствовала строго определенная лестница наказаний, так что отдельные наказания являлись несоподчиненными друг другу; в-третьих, не было точной характеристики отдельных наказаний, в силу чего устранялась возможность различения их между собой; в-четвертых, встречалась неопределенность уголовной санкции некоторых постановлений, в которых определялось только: "наказать яко преступника указов", "смотря по мере вины", и т.д., и вытекающий отсюда полный судейский произвол; в-пятых, наконец, допущена неверность и ненужность многих определений как общей, так и особенной части.

56. Этим объясняется, почему вслед за изданием свода начались заботы об исправлении свода и, в частности, законов уголовных. 29 октября 1836 г. было повелено приступить к систематическому исправлению законов уголовных как наиболее требующих исправлений. Исправленный проект был внесен на общее собрание Государственного совета, рассмотрен им в восьми заседаниях и санкционирован 15 августа 1845 г., причем постановлено было ввести его в действие во всей империи с 1 мая 1846 г.

Дальнейшая внешняя история Уложения о наказаниях в кратких чертах такова: в 1857 г. при третьем издании свода вышло второе издание уложения и сделалось 1 -и книгой в XV, причем первоначальное число статей - 2224 возросло до 2304.

Позднейшие изменения законов уголовных вносились в продолжения. Уже при издании свода в манифесте 31 января 1833 г. было указано: все постановления, кои после окончания свода состоялись или впредь состоятся, приводя в порядок свод, издавать в ежегодном его продолжении, дабы состав свода, единожды устроенный, сохранить всегда в полноте его и единстве. И первое продолжение к своду вступило в действие вместе со сводом, а именно с 1 января 1835 г. Законодательные реформы, начавшиеся со вступлением на престол Императора Александра II, потребовали более полного пересмотра уложения. Такими важнейшими законами были: закон 22 марта 1860 г. об отмене отдачи на военную службу в виде наказания и 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян, отразившиеся на уголовном законодательстве двояко: непосредственно на изменении редакции и на исключении некоторых статей, которые обусловливались существованием личной зависимости между помещиками и крестьянами, и посредственно, поколебав два главнейших устоя карательной системы уложения: различие наказаний для лиц привилегированных и непривилегированных.

На основании этого и состоялось по Высочайшему повелению третье издание Уложения о наказаниях 1866 г., в которое были включены все постановления по 1 марта 1866 г.; при этом число статей значительно сократилось, а именно осталось 1711 вместо 2304.

Позднейшие уголовные законы вносились по-прежнему в продолжения, но значительное число их и существенные изменения, внесенные в редакцию огромного количества статей, потребовали нового издания.

В силу этих изменений, согласно Высочайшему повелению, состоялось четвертое, 1885 г., издание уложения, в которое вошли все узаконения по 31 декабря 1885 г.; вместе с тем из уложения выделены, согласно Высочайшему повелению 1883 г., все правила о взысканиях за нарушение постановлений о питейном и табачном сборах и об акцизе с сахара; нумерация статей осталась та же, как и в издании 1866 г., так что вновь образованные статьи были обозначаемы номером предшествующей статьи с дополнительной нумерацией, так: 30, ЗО¹, ЗО² и т.д., а статьи отмененные или исключенные оговаривались особо. Вместе с тем от уложения отделились законы судопроизводства уголовного, которые помещены вместе с процессуальными гражданскими законами в новый XVI том свода.

Законы, вышедшие после 1885 г., вносятся в продолжения. Причем нельзя не отметить, что из вышедших после 1885 г. уголовных постановлений значительное большинство было основано на проекте действующего уголовного уложения, предположения составителей которого, таким образом, мало-помалу входили в нашу юридическую жизнь.

Дополняющим уложение сборником действующих общих уголовных законов являлся Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Проект был Высочайше утвержден 20 ноября 1864 г. и обнародован вместе с судебными уставами как особая их часть, в 1883 г. устав вышел вторым изданием, а затем, в 1885 г., третьим изданием и помещен вместе с уложением как особая часть т. XV.

Устав содержал 181 статью (а с дополнительными - 207), причем глава первая содержала общие положения об условиях наказуемости, несколько отступающие от общих положений Уложения о наказаниях.

Несмотря на столь долгое существование Уложения о наказаниях 1845 г., литературная обработка и комментирование его, помимо монографических исследований отдельных вопросов, представляются весьма скудными.

Несравненно значительнее представлялась практическая разработка действующего уголовного права в решениях судебных мест, и сборники этих решений не только представляли существенное пособие для применения Уложения и Устава о наказаниях, но навсегда останутся драгоценными материалами для разработки уголовного права.

Наибольшим распространением, если судить по числу изданий, пользовались мои издания: Уложения - 1 1-е изд. 1901 г. и Устава о наказании - 14-е изд. 1902 г.

Обозревая эти источники общих уголовных законов, в частности Уложение о наказаниях, нельзя не сказать, что Уложение 1 845 г. давно уже требовало замены.

Из всех областей права наиболее изменчивым является право уголовное: на понятиях о преступлении и наказании с наглядностью отражаются все политические и социальные перевороты народной жизни, и чем быстрее развивается жизнь, тем быстрее совершаются эти реформы.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, стоял несравненно выше уложения по своей технической обработке; но тем не менее его появление внесло новую неурядицу в наше уголовное законодательство, так как само одновременное существование двух общих уголовных кодексов с различием в некоторых основных учениях о преступлении, об определении меры ответственности и т.п. представлялось и теоретически несостоятельным, и практически вредным, в особенности ввиду того что оба кодекса регулировали преступные деяния, отличающиеся не¹ родовыми, а видовыми признаками, что оба они нередко применялись одними и теми же судами.

57. Эти недостатки уложения давно обратили на себя внимание законо­дателя. Так, уже составители судебных уставов считали необходимым ус­ловием введения судебной реформы переработку уложения.

В министерствах попытки подготовления коренной реформы уложения начались с половины 60-х годов; так, в Министерстве внутренних дел еще в 1 869 г. образовался Комитет по вопросу о преобразовании системы ка­торжных работ; в 1872-1973 гг. составлялся проект общего преобра­зования нашей тюремной системы; при Министерстве юстиции была об­разована комиссия для пересмотра первой главы первого раздела уло­жения.

Затем проекты как комиссии Министерства внутренних дел, так и Министерства юстиции были рассмотрены в особой комиссии при Госу­дарственном совете. Высочайшим повелением 30 апреля 1881 г. был образован под главным руководством главноуправляющего II отделением и министра юстиции Комитет для начертания проекта нового уголовного уложения из 14 лиц.

Комитет в мае 1881 г. образовал из состава своего редакционную ко­миссию¹, на которую возложено изготовление первоначального проекта уголовного уложения и объяснительной к нему записки. В свою очередь, комиссия распределила между некоторыми своими сочленами подготовку проектов отдельных частей и объяснений к ним, которые по мере из­готовления дблжны были вноситься на обсуждение комиссии. Комиссия

' В состав редакционной комиссии вошли по выбору: председатель Э.В. Фриш, члены. В Р Лицкой, Н.А. Неклюдов, Е.Н. Розин, Н.С. Таганцев и И.Я. Фойницкий При самом начале своих работ комиссия понесла чувствительную утрату: умер ее член, один из выдающихся наших юристов-практиков В.Р. Лицкой, на место его назначен В.К. Слу-чевский, не дожил до довершения трудов комиссии Н А. Неклюдов (умер 1896) и Е.Н. Розин (умер 1902).

приступила к работам с 22 октября 1881 г., начав с рассмотрения соста­вленного мною проекта общей части, которому и посвятила 25 заседаний, так что в ноябре 1882 г. проект Общей части вместе с объяснительной к нему запиской с Высочайшего соизволения был разослан нашим практикам и теоретикам с просьбой о доставлении замечаний на проект. Вместе с этим проект и объяснительная записка были переведены на немецкий язык, а проект - на французский и разосланы многим иностранным уче­ным. Полученные замечания были собраны, систематизированы отпеча­таны в пяти томах, причем замечания иностранных ученых в подлиннике вошли в 5-й том, а в переводе размещены в соответственных местах первых трех томов.

Рассмотрение этих замечаний и переработка соответственно им про­екта начались с 20 ноября 1883 г. и заняли 26 заседаний. В августе 1884 г. рассмотрение замечаний было окончено и переработанный проект Общей части и объяснительная к нему записка напечатаны.

В то же время комиссия занималась рассмотрением проектов Особен­ной части, а именно с 13 октября 1882 г. рассматривался составленный также мною проект посягательств на личность, которому комиссия по­святила 49 заседаний и окончила работу в марте 1884 г., так что в мае этого года проект и объяснительная записка были разосланы тем же порядком, как и проект Общей части.

С ноября 1882 г. началось также рассмотрение проекта посягательств на имущество, составленного И.Я. Фойницким, и в мае 1886 г. комиссия опубликовала его и объяснительную записку обычным порядком.

С 1885 г. работы комиссии хотя и продолжались непрерывно, но уже не с той энергией; в течение этого времени были постепенно рассмотрены проекты остальных частей, из которых были опубликованы и подверглись обсуждению: проект о преступных деяниях по службе, составленный Н.А. Неклюдовым; о преступлениях против семейного союза, составлен­ный И.Я. Фойницким, и проекты о преступных деяниях против порядка управления и о подделке и подлогах, составленные мною. Получен­ные замечания рассматривались и сообразно этому перерабатывались и проекты; вместе с тем последовательно с ходом работ вновь пересмат­ривались и исправлялись и проекты ранее пройденных частей. Наконец, к весне 1895 г. первоначальное здание уголовного уложения было закон­чено, и проект, состоящий из 35 глав и 589 статей, а равно и 8 томов объяснительной к нему записки были внесены в Министерство юстиции. Затем Министерством юстиции и председателем редакционной комиссии было испрошено Высочайшее повеление о рассылке проекта на заклю­чение министерств и главноуправлений по принадлежности. Срок пред­ставления этих заключений был назначен 1 ноября 1895 г., но пред­ставление их значительно замедлилось. Для рассмотрения этих замечаний и вообще всего проекта при Министерстве юстиции было образовано особое совещание, которое и окончило свои занятия к октябрю 1897 г., а 14 марта 1898 г. представило проект в Государственный совет. В Государ­ственном совете по особому Высочайшему повелению от 3 июня 1898 г. было образовано для рассмотрения проекта особое совещание под предсе­дательством статс-секретаря Фриша, из членов Государственного совета

Розинга, Мордвинова, Галкина-Врасского, Герарда, Шамшина, Голубева. Фон-Дервиза, Верховского и Сабурова, министра юстиции Муравьева, го­сударственного секретаря Плеве, товарища министра Бутовского и перво­присутствующего угол. касс, департамента Правительствующего Сената Таганцева; прочим же министрам и главноуправляющим предоставлено принимать участие в заседаниях по усмотрению. Особое совещание при­ступило к рассмотрению 7 октября 1989 г. и окончило таковое 17 мая 1900 г., посвятив этому труду 58 заседаний.

18 ноября 1898 г. была образована особая комиссия под председатель­ством сенатора Таганцева для составления дополнительных к проекту уго­ловного уложения узаконений, т.е. согласования с ним всех прочих частей свода законов. 6 октября 1901 г. по Высочайшему повелению проект по­ступил на рассмотрение особого присутствия всех департаментов Госу­дарственного совета. Это совещание окончило рассмотрение проекта в мае 1902 г., но рассмотрение проекта в общем собрании было отложено до осени 1902 г.

10 февраля 1903 г. проект был заслушан в общем собрании Государ­ственного совета, а 22 марта последовало Высочайшее утверждение Уго­ловного уложения¹.

§ 6. Особые источники действующего уголовного права России

58. Обращаясь к ближайшему рассмотрению законов уголовных, дей­ствующих в пределах территории, с точки зрения объема их действия мы увидим, что они разделяются на две группы: к первой нужно отнести те законы, веления которых, направленные к охране известных интересов, действуют в пределах всей территории государства, по отношению ко всем гражданам, к другой - законы с ограниченным объемом действия; первые обыкновенно называются законами общими, вторые - особен­ными.

Особенность уголовных законов может зависеть: во-первых, от мес­та, так как могут быть законы, которые имеют силу и значение только относительно преступных деяний, учиненных в известной части терри­тории; во-вторых, от национальности, звания, сословия или деятельности лиц, учинивших преступное деяние, и, в-третьих, от особенности состава, условий, обстановки или времени совершения преступных деяний. Таким образом, законы могут быть особенными по месту, лицам и роду дел. При этом очевидно, что все эти признаки допускают разнообразные ком­бинации между собой: так, могут быть законы местные, имеющие силу для всех преступных деяний, учиненных в этой местности, или деяний, учиненных там известной группой лиц, или только для некоторых пре­ступных деяний, учиненных притом известной категорией лиц, и т.д.; равным образом и установление особых законов для известной группы лиц может крайне различаться по объему, стоит сравнить, например, объем

¹ Из дополнения автора, помещенного во втором томе.- Ред

изъятий для военнослужащих, с одной стороны, и для казначеев или но­тариусов - с другой.

Взаимное отношение законов общих и законов особенных также может быть весьма различно. Законы особенные могут дополнять собой законы общие, когда они содержат постановления о преступных деяниях, не предусмотренных законами общими; далее, они могут исключать действие законов общих, когда законы особенные относятся к тем же преступным деяниям, которые регулируются законами общими, и, наконец, они могут конкурировать с законами общими, так что применение тех или других будет зависеть от различных второстепенных условий состава преступ­ных деяний, как, например, от учинения преступного деяния в го­роде или волости, от соучастия в деянии лиц различных общественных классов.

Также может быть различно и отношение общих и особенных законов по условиям подсудности; так, могут быть законы особенные, приме­няемые теми же общими судами, какими применяются и законы общие; далее, могут быть законы особенные, применяемые и особенными судами, и, наконец, законы особенные, применяемые или общими или особенными судами, смотря по наличности второстепенных условий состава, например в зависимости от соучастия в деянии лиц различных званий или общест­венных классов.

Законы особенные могут иметь или постоянный или временный ха­рактер. В последнем случае их иногда называют законами чрезвычай­ными; таковы, например, законы, действующие в военное время, в местностях, объявленных на военном положении, при наличности чрезвы­чайной или усиленной охраны.

Законы особенные нередко помещаются в тех же сборниках законов, где находятся и законы общие. Так, в действующем уложении мы встре­чаем постановления, специально относящиеся к должностным лицам, и даже к известной группе должностных лиц, к казначеям, к чиновникам полиции и т.п.; постановления об ответственности биржевых маклеров; постановления о нарушении правил о плавании по Волге и Оке, правил о продаже золотых изделий в Сибири и т.д.; или же особенные законы помещаются в особых сборниках законов как законы военные, церковные, акцизные и т.п.

Дополняя, а частью изменяя постановления общих карательных зако­нов, эти особые постановления не могут быть игнорируемы и при раз­работке Общей части уголовного права, так как без установления их взаимоотношений и связи разрешение некоторых коренных вопросов учения о преступлении и наказании может получить неполноту и одно­сторонность, а, с другой стороны, такое полное отделение законов особен­ных может вызвать неверную мысль о самостоятельном характере этих законов, о возможности создания телеграфного, акцизного, лесного или военного уголовного права как самостоятельных отраслей правоведения, чему примеры встречаются в литературе.

59. Всего менее и теоретического и практического значения представ­ляют законы особенные по роду дел, т.е. выделенные из общих уголов-

ных законов по особенностям охраняемых ими интересов. При издании Свода законов они не были включены в т. XV, в Свод законов уго­ловных¹.

60. Более существенное значение имеют особые законы, относящиеся к преступным деяниям, учиняемым известной категорией лиц, так как эти законы обнимают собой не только посягательства на особые интересы, учинение которых возможно только для лиц, занимающихся известной профессией, исполняющих известные обязанности, принимающих участие в известных отраслях общественного или государственного управления и т.д., но и посягательства на общие интересы, учиняемые такими спосо­бами и средствами, которые находятся в исключительном обладании из­вестной группы лиц. Мало того, эти законы иногда распространяются и на случаи учинения этими лицами общих преступных деяний обычными спо­собами.

В тех случаях, когда по всей численности и разнообразию подобные особенные посягательства представляют значительный объем, постанов­ления о них могут, хотя и не всегда (ср., например, преступные деяния, учиняемые служащими гражданского ведомства), выделяться из общего уголовного уложения и входить в особые уставы; само применение этих узаконений может быть возложено на самостоятельные судебные учреждения, действующие притом по особо установленному для них по­рядку.

Первое место в этой группе во всех современных государствах зани­мают законы, относящиеся к проступкам военнослужащих, как предста­вителей военной силы, т.е. организованной материальной силы государ­ства, предназначенной для международной, а в исключительных случаях и для внутренней его охраны, а равно и для поддержания международного положения государства, соответственного преследуемым государством национальным или общечеловеческим целям, его исторической задаче, его участию в международной жизни государств.