То, что со мной происходит, — Божья воля». 4 страница

—По какой причине?

— Начальник сказал, что не в состоянии работать с таким продавцом.

— Он объяснил, почему не дал вам премии?

— Сказал, что забыл. А что он еще мог сказать? «Вы продаете слишком много, поэтому премии вам не дам?».

— Хорошо, а где вы работали до этого?

— Два месяца торговал автомобилями — только начинал

входить во вкус.

— Почему вы ушли оттуда?

— Не сработался с менеджером по продажам. Я от него слова доброго не слышал, только: «Почему вы ничего не продали этой паре?» или «Старику надо было показать желтую машину, а не черную — пожилые любят такие блестящие модели».

— Вас уволили?

— Сам ушел со скандалом. Конечно, продавец должен делать деньги, но секрет — настоящий секрет — в том, что он обязан прежде всего думать о людях. Наш покупатель заслуживает самого лучшего, а наша задача — помочь ему найти это лучшее. Тому менеджеру было плевать на покупателей. Я не мог работать в таких условиях.

«Я не мог работать в таких условиях». А начальник секции детских вещей в универмаге не мог работать с таким продавцом. Шон МакКерди излагал нам историю своей трудовой деятельности — тринадцать мест работы за последние четыре года. Постепенно перед нами разворачивалась яркая картина его жизни.

Схема поведения Шона была ясна с самого начала, потому что она была неизменной и повторялась. Шон обладал смекалкой и обаянием, что помогало ему легко найти работу. После нескольких недель или месяцев его начальник допускал по отношению к нему какую-нибудь «вопиющую несправедливость», за чем следовал неизбежный скандал. Шон уходил или был уволен с работы, после чего быстро находил следующую, на которой повторялась та же история.

Объяснение этой схемы было ключом к выздоровлению Шона. Его отец бросил семью, когда мальчику было четыре года. В тайниках подсознания Шона прятался сильный гнев на отца, распространяющийся на всех мужчин, облеченных властью, который он никогда не признавал и не прорабатывал. Каждый раз, получая нового начальника, Шон возлагал на него необыкновенные надежды. Этот начальник будет любящим, идеальным и, главное, справедливым. Вы помните, что созависимые испытывают сильное желание «исправить» прошлое — повторить его, но на этот раз в «правильном» варианте? Конечно, начальник, играющий для Шона роль отца, был обычным человеком и рано или поздно переставал оправдывать завышенные ожидания Шона. Нереалистичный образ идеала оказывался недостижимым, и гнев Шона выплескивался наружу. Прошлое оставалось прежним, «сосуд любви» — пустым, а потребность в любящем, идеальном отце — неудовлетворенной. Шон испытывал острое разочарование, не понимая его причин.

Эти суррогатные отношения не были злонамеренными — Шон не испытывал к начальникам ненависти. Он просто слепо и неосознанно проигрывал свою роль.

Шону предстояло понять не только разумом, но и сердцем, что трудоустройство стало для него больше, чем просто новой работой, — в своем подсознании он выстраивал значимую для него семейную ситуацию, отношения отца с сыном.

Шон не одинок. Почти каждый из нас делает то же самое, но в меньшей степени; созависимые, как всегда, доводят это до крайности. Глэдис Джордан, с которой мы познакомились в начале книги, воссоздавала взаимоотношения с отцом в своем браке. То же самое делал Джон Джордан, и призраки прошлого едва не погубили их семью. Шон зашел дальше, постоянно воспроизводя в своей жизни отношения с отцом, о которых мечтал, но которых никогда не имел. Эти повторения прошлого, мешающие работе, были направлены на то, чтобы «исправить» его, но никогда не достигали цели.

СЛОЖНОСТЬ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Наша личная жизнь, в сущности, представляет собой сложную паутину межличностных отношений. Созависимость резко нарушает рисунок этой паутины, создавая роли, которые мы не должны играть, и искажая роли, чрезвычайно важные для нас.

Почти как драматург или писатель, созависимый искусно строит отношения, не имеющие ничего общего с действительностью. В темных закоулках своей души он заменяет одну роль на другую, незаметно превращая руководителя (как у Шона) или супруга (как у Джорданов) в отца, а доктора или пастора — в родителя.

Подумайте о множестве замысловато переплетенных явных ролей, которые мы играем: родитель/ребенок (причем эти роли могут играться одновременно по отношению к разным людям), муж/жена, начальник/подчиненный, учитель/ученик, тренер/спортсмен, врач/пациент, священник/прихожанин, сестра/сестра, сестра/брат, брат/брат и другие. В этом списке мы не учитывали порядок рождения: старший/младший, например, старшая сестра/младший брат и так далее во всех сочетаниях. Человек, выросший в дисфункциональной семье, «сосуд любви» которого почти пуст, подсознательно перебирает эти роли, пытаясь воспроизвести с доступными ему людьми ситуацию родительской семьи, повторив ту же проблему и ту же боль. Но в этот раз проблема будет решена, боль утихнет, а ситуация изменится!

Между прочим, чужие роли очень часто навязываются священнику (а также женщине-консультанту). Священник облечен властью как представитель Бога (что для некоторых людей равноценно роли Самого Бога), и это делает его мишенью устремлений созависимых, пытающихся превратить его в плохого или хорошего родителя, мужа и так далее. Священники нередко приходят к нам в клинику и рассказывают поразительные истории.

Пастор может найти в своем офисе прихожанку или прихожанина, ожидающих, что он заменит им супруга (иногда даже в сексуальном смысле) или родителя, в которых нуждается этот человек. Неотложные потребности прихожанина предъявляют к пастору немыслимые требования, которые истощают и выматывают его. Если священник не сумел твердо установить свои личностные границы (которые мы схематически изображаем в виде сплошного круга), он с полным на то основанием почувствует, что тонет.

Потом к пастору приходит другой прихожанин, который начинает злобно критиковать его, сообщая о всех его недостатках и несовершенствах, а также о том, почему в церкви так мало прихожан, а сбор пожертвований постоянно падает. Посетитель не только избавился с помощью бедного пастора от своего личного груза гнева и раздражения, но и уверен, что оказал пастору немалую услугу.

В церкви из ста прихожан, восемьдесят, скорее всего, будут нормальными, любящими христианами, а у двадцати могут наблюдаться серьезные эмоциональные проблемы. Если они не работают с этими проблемами, они станут навязывать пастору роль героя, или негодяя, или обе сразу Священнику надо самому не только иметь прочные личностные границы, чтобы справиться с этими явными и скрытыми проблемами, но и хорошо разбираться в механизмах созависимости. К сожалению, немногие священники получили подготовку, позволяющую им распознать созависи-мость и помочь созависимому.

Кроме того, так называемые помогающие профессии привлекают людей, имеющих нерешенные личные проблемы. Несмотря на то что пастор, возможно, выбрал свое служение, действительно повинуясь Божьей воле, он может страдать от эмоциональных проблем, связанных с его собственной созависимостью: желанием помочь, исправить ситуацию, быть всем для всех.

Если такой созависимый священник встретит созависи-мого прихожанина или прихожанку с неудовлетворенными эмоциональными потребностями, неприятности не заставят себя долго ждать.

Уже на заре психотерапии специалисты понимали, какими опасными могут быть подобные отношения. В те времена психоаналитики садились за спиной пациента, избегая контакта глаз, а пациент видел перед собой пустую стену. Сегодня психологи обычно вступают с пациентами в более личные отношения, но соблюдают некоторые предосторожности: например, их встречи всегда происходят в офисе и в назначенное время. Священнослужитель не может пользоваться подобными приемами. Нужды прихожан возникают в любое время суток, что угрожает безопасности священника и умножает его проблемы.

ВЛИЯНИЕ СОЗАВИСИМОСТИ НА СЕМЕЙНЫЕ РОЛИ

Разобранные выше межличностные отношения составляют только часть картины. Психологи считают, что люди играют в семье определенные роли, то есть следуют стереотипным моделям поведения. Такие роли — «герой», «козел отпущения», «невидимка», «клоун», «пособник» — до некоторой степени присутствуют во всех семьях, однако в дисфункциональной семье они превращаются в способ выживания и необходимость. Они становятся жесткими автоматическими схемами поведения, которые легко заметны для постороннего наблюдателя, но не осознаются членами семьи.

Семейные роли были впервые выявлены в семьях алкоголиков и впоследствии обнаружены во всех типах дисфункциональных семей. Созависимые бессознательно переносят эти роли во взрослую жизнь и в свои взрослые отношения. Однако те роли, которые в дисфункциональной родительской семье удовлетворительно функционировали как механизмы выживания, во взрослой жизни перестают работать, поскольку межличностные отношения в нормальной жизни совсем другие. Если созависимый упорно продолжает проигрывать усвоенную в семье роль, он может разрушить свое благополучие и свои отношения с Богом.

Дети начинают играть семейные роли в очень раннем возрасте. Сейчас мы перечислим некоторые из них.

«Герой»

«Герой» принимает на себя роль спасителя семьи. Он следит за тем, чтобы дисфункциональная семья «держалась на плаву», когда родители не в состоянии поддерживать ее. «Герой» стирает белье, готовит еду, заботится о младших братьях и сестрах, а иногда и о больном или дисфункциональном родителе (например, об отце-алкоголике). Возможно, в семье «герой» не получает ни похвалы, ни поддержки, зато вне семьи все видят, какой это замечательный, надежный, серьезный и способный ребенок. «Герой» обычно (но не всегда) старший ребенок в семье. Эмилия Уэсли выполняла в своей семье роль «героя».

И мальчики, и девочки-«герои» отлично учатся в школе и часто занимаются спортом. Учитель отчасти заменяет «герою» родителей: он не может исправить жизнь мамы и папы и сделать их счастливыми, но похвала учителя добавляет немного содержимого в «сосуд любви». Учитель хвалит «героя» за отлично написанную контрольную, помогая расти его престижу в школе. Слова Писания «Хорошо, добрый и верный раб» (Матфея 25:21) служат ему мощным стимулом.

«Козел отпущения»

«Козел отпущения» оправдывает поговорку «В семье не без урода». Сколько бы родители ни заверяли его в своей любви и ни отрицали свои проблемы, он чувствует, что в семье что-то происходит не так. Он не может выразить свои чувства словами, но его «сосуд любви» остается пустым. Кто-то должен быть виноватым за эту ситуацию, а, как вы помните, дети быстро принимают на себя вину за любые недостатки нашего мира. «Козел отпущения» считает, что должен быть наказан за свои грехи. Вдобавок, когда его ругают, на него обращают внимание. Спросите любую знаменитость — и вам ответят, что лучше резкая критика в прессе, чем полное молчание.

Джеймс Дин играл типичнейшего «козла отпущения» в классическом фильме пятидесятых «К востоку от Эдема». Его персонаж — беспокойный нонконформист, добрые дела которого семья не замечает, а плохие поступки видны всем по контрасту с «правильным» поведением его положительного брата. В другом фильме, «Бунтарь без причины», бесчувственные и эгоистичные взрослые считают юношу, ведущего себя «не по правилам», подростком-правонарушителем. Оба этих персонажа — очень симпатичные, но не понятые окружающими «люди не на своем месте».

«Клоун»

Семейного «клоуна» можно назвать «паршивой овцой с хорошей репутацией». Он завоевывает внимание взрослых своими выходками. Он высмеивает проблемы, вышучивает страдания, живет под девизом «Развлекай, вызови улыбку, надень счастливую маску». «Клоун» старается заставить вас — и себя — забыть о том, что жизнь полна страданий. Вечно улыбающийся малыш, юмор которого делает жизнь в семье менее напряженной, часто на самом деле оказывается очень грустным членом семьи.

Страдающий весельчак изображен во многих художественных произведениях. В опере это Пальяччи, в балете — Петрушка. На заре телевидения одним из известнейших американских телеактеров был Мортон Дауни, который впоследствии открыто признал свою созависимость. Среди комедийных актеров особенно высок процент алкоголиков, наркоманов и разведенных, да и среди актеров других жанров их достаточно много. Наша Берил Мейсон не исключение среди знаменитостей.

«Невидимка»

Ребенок-«невидимка» в чем-то похож на персонажа классического вестерна или романтического романа. Это одиночка, надеющийся только на себя. В то время как «герой» проявляет чудеса трудолюбия, «клоун» паясничает, а «козел отпущения» попадает в переделки, «невидимка» остается незаметным. Его действительно никогда не видно — он часами сидит один в своей комнате или играет в гараже. Он мало говорит, не любит компаний; часто такие дети, забыв обо всем, читают запоем. «Невидимка» всегда ведет себя хорошо — упрямо, постоянно, невыносимо хорошо.

Может быть, «козел отпущения» — действительно не идеальный член семьи, но в остальных-то что плохого? Почему вам не нравится мальчик, который учится на круглые пятерки, или хорошая тихая девочка, или, в конце концов, даже семейный весельчак? Проблема состоит не в самих ролях, а в том, что они влияют на самоидентификацию ребенка. Если изобразить личность ребенка, играющего такую роль, в виде круга, он будет в лучшем случае пунктирным. Такие дети не ощущают себя как личность, у них отсутствует чувство идентичности. Они не знают, что им нужно от жизни. В душе эти дети (и вырастающие из них взрослые) крайне несчастны. С возрастом они не становятся счастливее.

Роли «героя», «клоуна», «козла отпущения» и «невидимки» могут переходить от одного члена семьи к другому при изменении семейных обстоятельств. Единственный ребенок может переходить от одной роли к другой. Например, Луиза, страдающая анорексией, дома играла роль «героини», отличницы и хранительницы домашнего очага, но, пойдя учиться на медсестру, стала «козлом отпущения», так как, по мнению матери, бросила семью на произвол судьбы.

ВРЕМЕННЫЕ РОЛИ В ДИСФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СЕМЬЕ

В дисфункциональных семьях есть и другие роли, но они отличаются от уже перечисленных в нескольких аспектах. Роли, рассмотренные нами выше, до некоторой степени характерны для каждой семьи, а в созависимых семьях доходят до крайней степени. В отличие от них те роли, к обсуждению которых мы сейчас перейдем, порождаются самой созависимостью. Обычно каждый член семьи может в разное время играть различные роли.

«Пособник»

Если бы не «пособники», дисфункция семьи исчезла бы. Трагедия в том, что «пособник» этого не понимает. До некоторой степени каждый член дисфункциональной семьи играет роль «пособника». Эта роль была впервые обнаружена в семьях, где один из супругов алкоголик, а другой не пьет. Для удобства изложения предположим, что отец в семье пьет, а мать нет. Она, героиня и мученица, не дает семье развалиться. То же самое происходит, если мать пьет, а отец нет, или если они оба пьют. (Зависимость тоже не всегда является алкогольной — мы рассматриваем алкоголизм только для примера, его можно заменить на наркоманию, трудоголизм, неконтролируемый гнев, религиозную фанатичность, словом, на любую сильную зависимость.)

Каким же образом измученная, несчастная мать играет роль пособника отцовского алкоголизма? Ведь он кажется источником всех ее проблем, и она столько раз говорила, что хочет от него избавиться. У нее много способов помочь ему пить, о которых она сама не знает.

Она держит его пьянство втайне и учит детей обманывать окружающих. Таким образом она избавляет отца от осуждения обществом его проступков. «Мы не выносим сор из избы». «Молчите, никому ничего не рассказывайте!». «Это не так плохо, как кажется». «Не волнуйся». «Когда миссис Н. будет расспрашивать о чем-нибудь, передайте ей, что мама сказала, что это не ее дело».

Когда муж напивается, такая жена звонит к нему на работу и лжет его начальнику. Она вызволяет его из неприятностей, а случается, и из тюрьмы. Она в прямом и переносном смысле убирает за ним грязь, которую он приносит в дом.

Независимо от других их ролей все дети тоже выступают как пособники. По-детски предполагая, что они каким-то образом виноваты в происходящем, они, как и мама, принимают на себя вину и ответственность. Они учатся молчать, старательно играют свои роли. Такое поведение является пособничеством. Приспосабливая весь семейный уклад к отцовскому алкоголизму, они помогают отцу оставаться алкоголиком. У детей нет выбора — другой семьи у них нет.

Психологи считают, что у матери тоже мало выбора. Она, скорее всего, уже страдала созависимостью, когда выходила замуж, и была готова к жизни с алкоголиком задолго до того, как встретила отца.

Все созависимые члены семьи, то есть мать и дети, так поглощены проблемами алкоголика, что утрачивают чувство самоопределения. Как и сам дисфункциональный член семьи (в нашем примере отец-алкоголик), они становятся жертвами семейной болезни. Они занимаются пособничеством, потому что беспомощны перед болезнью отца. Однако они в состоянии круто изменить ситуацию, прекратив его опекать.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РОЛИ «ПОСОБНИКА»

Вы когда-нибудь готовили или ели радужное желе? Чтобы сделать такое желе, нужно взять прозрачный десертный стакан, налить в него расплавленный желатин, смешанный с виноградным соком, и дать ему затвердеть. Потом добавить следующий слой желатина, на этот раз с вишневым соком, и тоже дать застыть, после чего точно так же добавить апельсиновый и лимонный слои. Получится красивое желе в разноцветную полоску.

Роли созависимых также расположены слоями. В основании лежат универсальные роли типа мать/дочь или сестра/сестра. Второй слой образован ролями «героя» и так далее; эти роли нормальны, если не заходят слишком далеко и не являются необходимыми для выживания. Третий снизу слой — роль «пособника», порожденная самой созависимостью. И, наконец, четвертый слой — вариации роли «пособника». В благополучной семье присутствуют только два нижних слоя.

Роли последнего, самого верхнего слоя возникают благодаря инстинктивной попытке «пособника» приспособиться к стрессовой ситуации и изменяются в зависимости от этой ситуации. Эти роли — «утешитель», «мученик», «спасатель», «обвинитель» и «жертва».

«Утешитель»

Эта роль годится даже для совсем маленького ребенка. «Утешитель» хочет каким-то образом сгладить ситуацию. Он может кривляться, как «клоун», или проявлять себя наилучшим образом, как «герой». Он знает, что сказать, чтобы успокоить других детей, утешить маму, обвести вокруг пальца папу. «Утешитель» — прирожденный дипломат, который заранее чует приближение бури, способной потопить семейную лодку, и старается отвести ее. Он не прочь и слегка приврать, чтобы свести напряжение в семье к минимуму.

«Мученик»

«Мученик» (обычно эту роль играет женщина, «мученица») готов заплатить любую цену за улучшение ситуации в семье. Он жертвует своим временем, силами и счастьем, чтобы не дать семье развалиться и заставить зависимого члена семьи бросить пить или колоться. Он будет годами терпеть и стараться всеми силами «привести семью в порядок», то есть в такое состояние, которое он считает правильным. В конце концов он может «сгореть» или сойти с ума. Единственное, что ему не удается сделать, — изменить привычки зависимого члена семьи.

«Спасатель»

«Спасатель» спасает семью, как умеет. Он поступает на вторую работу, чтобы оплачивать счета. Он вносит в тюрьму залог за зависимого, нанимает адвоката, платит за квартиру подростка, ушедшего из дома, делает всю домашнюю работу.

С первого взгляда эта роль не отличается от роли «мученика». Действительно, в чем-то они перекрываются, но не во всем. Действия «мученика» заходят гораздо дальше спасения. Девиз мученика: «Жертвуй! Давай больше! Откажись от себя и не обращай внимания на издержки». В отличие от «мученика» «спасатель» только спасает. Его руководство к действию: «Скорее! Исправь это немедленно! Скрой это. Уменьши потери. Сделай так, чтобы это было уже позади».

«Обвинитель»

«Обвинитель говорит: «Ты виноват во всем!». Он обвиняет всех, кроме себя, и объясняет всем членам семьи, что они делают неправильно и почему они далеки от идеала. С «обвинителем» неприятно жить вместе.

«Жертва»

Несчастная жертва — она ни в чем не виновата! Она была бы счастлива, если бы этот ужас прекратился. Ее надо пожалеть, потому что она такая хорошая и не заслужила ничего плохого. Не путайте эту роль с настоящей жертвенностью — реальные жертвы обычно не считают себя жертвами и не испытывают всепоглощающей жалости к себе.

Все эти роли принадлежат «пособнику». Их может играть один и тот же человек, переходя от одной роли к другой в зависимости от ситуации. Как показывает наш опыт, зачастую роли так быстро меняются, что консультировать «посредника» становится затруднительно.

Айрин, жена алкоголика по имени Уолт, пришла в нашу клинику не просить помощи для себя, а по поводу Уолта. Приведенные дальше замечания — выдержки из наших первых бесед. Как и все «посредники», Айрин играла то одну, то другую роль.

«Если бы Бетти не позвонила и не сказала мне, где Уолт, он попал бы в полицию. Мне буквально пришлось унести его с мостовой, он валялся прямо на улице перед баром» («спасатель»).

«Вы представляете, что было бы с детьми, если бы не я? Они попали бы в детский дом. Моя сестра не взяла бы их, мама тоже. Мама даже не любит приглашать их в гости, особенно Билли. Вся семья на мне» («мученик»).

«Во всем виноват Уолт. Он все время обещает, а потом выпьет — и нет его. А я, как дура, верю ему. Он говорит, что любит меня. Как же он может так поступать со мной?» («обвинитель» и «жертва»).

«Я этого не заслуживаю. Вы не представляете, каким ужасным было мое детство. Если кто-то и заслуживает счастья, так это я. Я сполна заплатила за него, поверьте! Почему такое всегда случается именно со мной?» («жертва»).

«Мне пришлось пойти в школу и поговорить с учительницей, чтобы Билли не оставили на второй год. Он абсолютно такой же, как его отец, — от него одни неприятности. Он бы уже в колонию для несовершеннолетних попал, если бы я не следила за ним» (снова «спасатель»).

«Не могу больше этого вынести. Вы не понимаете, в какой ад превратилась моя жизнь» (пожалейте бедную «жертву»).

В настоящее время биохимики научились определять не только химические компоненты сложных белков, но и их пространственную структуру. Молекула белка представляет собой длинную цепочку, прихотливо закрученную в петли и извивы, которые то здесь, то там соединены поперечными перемычками. Роли в дисфункциональной семье чем-то похожи на такую молекулу: они перекручены и соединены в самых неожиданных и неподходящих местах.

«Мученик», «спасатель», «обвинитель», «жертва», «пособник», «утешитель», «герой», «невидимка», «козел отпущения», «клоун»... Эти роли помогают созависимой семье выжить, поэтому ее члены выучивают их назубок. Но эти роли нездоровые, аномальные. Когда их применяют вне дисфункциональной семьи, например, на работе, в церкви или при общении с друзьями, они не работают. Правила игры изменились, теперь созависимого окружают здоровые люди, и отношения с ними складываются иначе. Но члены дисфункциональной семьи зависят от выученных ими правил и не умеют играть по-другому. Созависимые завязли в искаженной системе межличностных отношений, которая только мешает им в реальной жизни.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ СПАСАТЕЛИ

Гэри Эллис имел прекрасную работу, которая ему очень нравилась, — он был фельдшером «Скорой помощи». Сегодня его вызвали на аварию двух машин, произошедшую на Мерсер Роуд. Ассистент Гэри, медицинская сестра Мелинда Беннет, вела машину, а Гэри включил мигалку и сирену и уточнил по радио место аварии. Руководя командой «Скорой помощи», Гэри чувствовал себя королем дороги. Машина неслась вперед с сиреной и мигалкой по освобожденной от движения автостраде.

На месте аварии они оказали помощь молодой женщине с повреждениями позвоночника и шеи. Они надели на нее стандартный «воротник», использующийся при травмах шеи, и зафиксировали ее тело на специальных носилках, используя новейшие медицинские приспособления. Гэри всегда был в курсе последних достижений медицинской технологии и своевременно информировал о них своего начальника — менеджера компании «Скорой помощи».

Гэри не отличался особой силой — его рост был около ста семидесяти сантиметров, а вес семьдесят пять килограммов. Однако он умел применять рычаг. К тому времени как на место аварии прибыли пожарные, он и медсестра Мелинда уже вынесли из второй автомашины пожилого водителя.

Проработав год медбратом и три года фельдшером «Скорой помощи», Гэри много раз сталкивался с очень серьезными дорожными происшествиями. От некоторых его рассказов волосы вставали дыбом. Он знал, когда надо точно следовать учебнику, а когда применять смекалку, не выходя за рамки инструкции. Гэри часто видел кровь и смерть, но бывали и приятные неожиданности, от которых он получал необыкновенное удовольствие. Например, как-то раз ему пришлось принять роды. Он считался одним из лучших среди ста шестидесяти фельдшеров округа в этом штате.

Удивительно, но через два года Гэри собирается оставить свою профессию вместе с еще двадцатью восемью фельдшерами округа.

Стараясь уменьшить необыкновенно высокий отток медицинского персонала и фельдшеров, учреждения здравоохранения распространили среди них анкету, в которой были следующие вопросы (правда, сформулированные более тактично): «Ваши требования — более короткий рабочий день, увеличение зарплаты, большее общественное признание? Как удержать вас в рамках этой профессии и оправдать ваше дорогостоящее обучение?».

К сожалению, ответ на последний вопрос не лежит на поверхности подобного анкетирования (хотя и оно не бесполезно). Причины феномена «сгорания» гораздо глубже.

Так называемые помогающие профессии (медицина, религиозное воспитание, психологическое консультирование, социальная работа) привлекают два типа людей: тех, кого к такой работе призывает Бог и голос совести, и тех, кто выбирает ее благодаря своей созависимости. Причины возможного «сгорания» на работе членов первой группы перечислены в упомянутом выше опроснике: слишком плотный график, низкая оплата, недостаточная компенсация душевных затрат. Если устранить эти причины, первая группа сохранит работоспособность в течение многих лет.

Вторая группа, состоящая из созависимых, «сгорит», да еще и прихватит с собой окружающих. По нашему мнению, причины этого лежат в одном из самых мощных факторов созависимости — желании спасать. Гэри — типичный «спасатель».

Спасание и пособничество имеют место не только в классической модели созависимой семьи, но и почти в любой дисфункциональной ситуации. Дети, выросшие в такой среде, как магнитом притягиваются к помогающим профессиям. Мы считаем, что этому есть несколько причин.

Во-первых, спасание отвлекает. «Спасатель», благородно жертвуя собой, увлечен борьбой и работой, он заботится только о других, никогда не бывает эгоистичным. «Спасателя» превозносят за его деятельность. Это прекрасно, но плохо то, что за своим благородством и альтруизмом спасатель забывает о себе. «Помогая другим, мне не придется обращать внимание на себя, а тем более заниматься собой и своими потребностями». Неудовлетворенные потребности, отрицание, боль — короче, все, с чем неприятно иметь дело, откладывается в долгий ящик. К сожалению, эти чувства не исчезают, а загнивают.

Во-вторых, спасание удовлетворяет сильную потребность в повторении прошлого. Помните, как Шон воспроизводил свои отношения с отцом в отношениях с начальством? Точно так же «спасатель» снова и снова пытается «спасти» родительскую семью, чтобы на этот раз все кончилось хорошо. Спасание в реальной жизни может быть каждый раз успешным, но спасание прошлого обречено на неизбежную неудачу.

Наконец, когда «спасатель» спасает кого-то, он старается спастись сам от своего прошлого. Фельдшер не просто перевязывает раны жертве автомобильной аварии — он, так сказать, «перевязывает душевные раны» маленькому несчастному ребенку, живущему внутри него. Клинический психолог не просто помогает наладить жизнь клиенту; этим он налаживает и свою собственную жизнь. Происходит как бы «подпитывание» самого себя. Кажется нелогичным, правда? Это действительно далеко от логики, но таким образом текут тайные потоки нашего сознания.

Смотря с такой точки зрения на «сосуды любви», «спасатель» в глубине души верит: «Если я наполню твой «сосуд любви», мой тоже каким-то образом наполнится». Однако так никогда не происходит; наоборот, «сосуд любви» «спасателя» пересыхает еще больше, а это равнозначно «сгоранию».

В глубине своего подсознания «спасатель» не просто надеется, что его «я» будет подпитано, ошибки прошлого исправлены, а раны волшебным образом затянутся без постороннего вмешательства, — он рассчитывает на это. Конечно, его ожидания не оправдываются. «Спасатель» может исправить только то, что он исправляет в реальной жизни. Его «я» и маленький ребенок в его душе остаются без заботы; душевные раны воспаляются и загнивают, гнев и боль усиливаются. Происходит «сгорание».

— Эта работа мне не подходит.

— Но вы делаете столько добра, вы спасаете жизни. Разве это не приносит вам удовлетворение?

— Нет. И я чувствую вину за это, потому что должно было приносить.

Таким образом, у «сгорающего» «спасателя» боль от вины и неудачи, которую он сам причиняет себе, добавляется к скрытой боли от созависимости, которая мучит его постоянно.