В бихевиоральной терапии больной и врач договариваются о специфических целях терапии так, что оба они знают, когда эти цели будут достигнуты

Скиннер считает бихевиоральную терапию управля­ющим фактором почти неограниченной силы. Он посто­янно выступал против работы с внутренними фактора­ми, что привело к тому, что многие врачи отказались от его идей и вообще от теории научения, обвиняя бихевиористов в манипулировании личностью. Я также не из­бежал подобных упреков. Не будем строго судить Скиннера и возьмем у него то, что нам подходит. В своей практической работе я использую некоторые его идеи.

Изучение эффектов поведенческой терапии показа­ло, что стойкое улучшение состояние больного происхо­дит все-таки только тогда, когда наступают внутренние изменения в структуре его личности. Если приемы би­хевиоральной терапии помогают нам это делать, то по­чему бы не воспользоваться ими? И действительно, жизнь продолжается. Теперь уже появились синтетические методы, использующие бихевиоральную терапию как часть новой системы. Имеются достаточно серьезные исследования, показывающие совместимость поведенчес­кой и когнитивной терапии.

Много идей поведенческой терапии можно найти в техниках нейролингвистческого перепрограммирования (НЛП).

И что плохого в том, что бихевиористы целенаправ­ленно в лучшую для больного сторону модифицируют его поведение?. Ведь хотим мы или не хотим, но мы модифицируем поведение наших партнеров по общению так же, как и они наши. Так не лучше ли делать это грамотно, а не бравировать своей спонтанностью и не­посредственностью?

Что же получили бихевиористы?

Эффективность их программ не ставилась под сомне­ние, но стали подниматься этические и юридические проблемы. Начали обсуждаться проблемы прав заклю­ченных, юношества и пациентов психбольниц.

Я до сих пор чувствую тот пресс, под который попал, когда стал пользоваться приемами поведенческой тера­пии в клинической практике и педагогической работе. В клинической практике мне не прощался ни один про­мах. Я вынужден был работать со стопроцентной эффек­тивностью. Если бы я применял обычные методы обсле­дования и лечения и больному не становилось бы луч­ше, мне никто не сказал бы ни одного худого слова. Но если после применения методов бихевиоральной тера­пии больные не поправлялись, мне ставили в вину тот факт, что я не воспользовался лекарственной терапией. Иногда после разговора со мной больному становилось хуже с точки зрения традиционной медицины, хотя в действительности происходило осознание некоторых проблем, и подавленное настроение носило скорее очи­щающий характер. Но дежурный врач, придерживаю­щийся традиционных подходов, с удовольствием делал инъекцию психотропного средства и был доволен, что предотвратил суицидальную попытку. Тем более, что больной в беседе сказал ему, что после того, как он понял, сколько глупостей натворил, так жить не хочет.

Я получал позитивное подкрепление от результатов лечения и негативное — от замечаний при неудачах.

А так как бросать такую работу мне не хотелось, я вы­нужден был вести явно некурабельных больных, а лече­ние проводить так, чтобы был хороший результат. Но сложилась парадоксальная ситуация: чем реже я допус­кал ошибки и чем они были незначительнее, тем больше мне доставалось. Однако приемы поведенческой тера­пии, которые разработаны мною (психологическое ай­кидо) научили меня временами отступать, но не от­ступаться.

Та же история и с педагогической деятельностью. Объективно лекции мои стали интереснее. Показателя­ми тому являются их стопятидесятипроцентная посеща­емость (приходят гости) не только бюджетных (бесплат­ных) занятий, но и тех, за которые обучающимся прихо­дится платить собственные деньги. Тем не менее я полу­чаю упреки за то, что недостаточно полно и академичес­ки осветил тот или иной вопрос. И здесь я каюсь, но продолжаю делать по-своему. Не исключено, что после опубликования этой книги меня уволят с работы. Один раз такая попытка уже была.

Используя методы поведенческой терапии, мне уда­лось благотворно повлиять на своих детей. Они стали отлично учиться в школе и хорошо вести себя не только на уроках, но и на переменах. В период временного па­дения успеваемости учителя обещали направить в мой институт письмо с жалобой на то, что я не уделяю вни­мания воспитанию своих детей. А когда я рассказал о своих приемах воспитания (как уже упоминалось, я на­нимал детей к себе на работу и платил им деньги за это), о них было доложено в партийные органы, и я имел беседу с секретарем обкома по идеологии. Дело кончилось тем, что я стал проводить занятия в обкоме партии. Везде есть умные люди! Но больше я о своих новациях учителям не говорил до тех пор, пока не нача­лась перестройка.

Работы необихевиористов и, в частности, Б.Скиннера, оказали большое влияние на психологию, клиничес­кую практику и педагогику. Возникли новые школы психотерапии, новая социальная практика, новые техноло­гии обучения. К сожалению, мы от всего этого остались в стороне.

Но и на Западе идеи Скиннера подвергали жестокой критике журналисты за то, что он отрицал идеи свобо­ды, творчества, личности, психологи за то, что не уде­лял внимания другим проблемам, философы и теоло­ги — за игнорирование проблемы внутреннего бытия. Тем не менее Скинер предложил свой прямой и без ту­мана взгляд на природу человека. Он позволяет нам понять себя без обращения к интуиции и божественно­му вмешательству.

Но критика гениев — занятие неблагодарное. Лучше сказать им спасибо, взять у них то, что полезно, и идти дальше. И слава Богу, что они не все сделали! Кое-что осталось и нам.