Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


Следователь. Депутат. Стряпчий




В этом документе после слов "открыто следующее" надлежало отразить в последовательном порядке:

а) род совершенного преступления или случившегося происшествия и над кем оно совершено;

б) время, место и условия, предшествовавшие преступлению или происшествию и сопровождавшие его, и последствия того или другого;

в) имя, фамилия, лета и звание преступника, если он уже открыт;

г) на чем основаны обвинения против конкретного лица: если на собственном его сознании, то когда, где, кому оно сделано и по какому поводу, если на уликах, то на каких именно, если на свидетельстве, то на чьем именно и как им стало известно о преступлении;

д) что говорят факты в пользу и против подозреваемого;

е) его прежний образ жизни;

ж) отношение подозреваемого к тому лицу, над которым им совершено преступление;

з) мнения сторонних людей о совершенном преступлении или случившемся происшествии[224].

Письменные материалы розыска передавались для осуществления формального следствия соответствующему полицейскому чиновнику - следопроизводителю. Он должен был преступление, которое в розыскном следствии "доведено только до вероятности, привесть в полную известность; объяснить всю степень вины или невиновности того лица, которое признано в нем подозрительным"[225].

Если по розыскным материалам, при явном преступлении, преступник не был открыт, то следопроизводитель предписывал местной полиции продолжать розыск, "обрисовав виды к раскрытию преступления"[226].

А теперь сравним сказанное о задачах розыска с задачей предварительного следствия: "Задачей предварительного следствия было установить, действительно ли имело место происшествие, заключающее в себе признаки преступления, и привести в известность все обстоятельства, указывающие на такое деяние"[227]. Нетрудно заметить логическую и практическую взаимосвязь этих задач и их идентичность в целом, что и понятно, ибо предварительное следствие и розыск, по Своду законов, были не чем иным, как совокупным розыскным следствием.

Розыскное следствие начиналось при наличии одного из указанных в Своде поводов:

1) извещения, к которому принадлежали народная молва, слухи;

2) жалобы на действия, причинившие вред, обиду или самому жалобщику лично, или тем, права и личность которых он мог и должен защищать и охранять;

3) доносов, то есть явных, с уликами обвинения определенного лица в преступлении;

4) доношения начальствующих лиц, прокуроров и стряпчих, которых закон называл "взыскателями наказания по преступлениям и вместе с тем - защитниками невинности";

5) явки с повинной;

6) всякого рода сведений для полиции как о явном преступлении, так и о таких происшествиях, о которых без проверки "нельзя заключить, случайно ли оные сделались, или по злому умыслу".

В "Опытах нравственной статистики России" К.С. Веселовского (Спб., 1847) читаем: за 1833-1841 годы в стране приходилось в среднем на год по 4730 погибших от разных несчастных случаев и, сверх того, по 4088 утопленников. В Санкт-Петербурге за 8 лет (1834-1841) приходилось на год почти по 30 самоубийств; но вместе с тем по отчетам полиции найдено мертвых и всплывших тел: в 1834 году - 71, в 1835 - 82, в 1836 - 65, в 1837 - 66, в 1839 - 49, в 1840 - 172; из последнего числа 56 отправлено в "анатомический театр", а 116 (по гнилости трупов) предано земле без анатомического вскрытия. И значит, по ним не выяснено, "случайно ли оные сделались, или по злому умыслу".

Поимка виновного на месте и во время совершения преступления считалась "самым ближайшим поводом к следствию", особенно важным потому, что "посредством немедленного обзора следов преступления можно легко и тотчас собрать доказательства его, получить признание от застигнутого в нем"[228].

При розыскном следствии доказательства подразделялись на предшествовавшие преступлению и на сопровождавшие его.

К первым относились следующие:

а) если кто хвалится учинить над кем-либо преступление из ненависти, вражды и т.п.;

б) мог ожидать от того выгоды;

в) одобрял подобные преступления и находился в связи с подозрительными людьми;

г) и прежде был замечен в подобных преступлениях;

д) находился в том месте, где учинено преступление;

е) не одобрен людьми, его знающими;

ж) если подозреваемый во время совершения преступления отсутствовал в своем доме или в том месте, где он обычно пребывал, но где был, этого доказать не может.

Ко вторым относились такие:

а) смятение духа, боязнь;

б) стремительное бегство подозреваемого из дома, где учинено преступление;

в) показания свидетелей о том, что видели на месте преступления человека, похожего на обвиняемого;

г) кровавые пятна на платье;

д) найденное в доме подозреваемого оружие, которым совершено злодеяние, и вещи, принадлежавшие убитому или пропавшие;

е) скорый переход от бедности к богатству без достаточных к тому законных средств;

ж) бегство или укрывательство подозреваемого без явной другой причины;

з) противоречие в объяснениях самому себе или двоякое показание;

и) похвальба где-либо своим злодеянием и, наконец,

к) неоспоримая улика в преступлении через достоверных свидетелей[229].

Совершенно очевидно, что перечень доказательств, как предшествовавших преступлению, так и сопровождавших его, представлял собой и своеобразную программу их розыска или иначе - направления розыскной деятельности полицейских чинов по уголовным делам.

Что же касается легкого получения признания от застигнутого в преступлении, то такое признание считалось "царицей доказательств".

Свод не только воспроизвел все основные черты формальной теории доказательств "Краткого изображения процессов...", но и, поскольку основное средство получения сознания обвиняемого - пытка - было исключено, развил ее до крайности.

Теория формальных, предустановленных доказательств властно, безраздельно и бездушно господствует при розыскном следствии, равно как и в суде, при этом фактически (практически) пытка продолжает сопутствовать ей. Дело в том, что выдвигаемое данной теорией на первый план признание обвиняемого как "лучшее свидетельство всего света" имело, отмечал А.Ф. Кони, пагубное влияние и на ход дела, и на его исход. На ход дела потому, что зачастую все усилия полицейских чиновников направлялись на то, чтобы так или иначе, подчас самыми противозаконными приемами: "вывернутием руки", "сечением плетью по животу", "недаванием пить заподозренному, накормленному сельдем и посаженному в жарко натопленную баню", "подвешиванием со связанными назад и затем навсегда оттягивавшимися руками на дыбу", получить "чистосердечное сознание" в преступлении и тем "упростить" дело. На "исход потому, что при массе косвенных улик, при вопиющей из дела житейской правде, но при отсутствии заранее предусмотренных, измеренных и взвешенных формальных доказательств" умеющий не сознаваться злодей выходил из суда обеленным или - в лучшем случае - оставленным "в подозрении"и занимал в обществе, привыкшем быть "к добру и злу постыдно равнодушным", прежнее положение[230].

Розыскное следствие в городах, как правило, проводили городничие. Однако они, отмечается в статье "Следственная часть в градских полициях", "по заслугам воинским, большею частию люди, достойные правительственного внимания", поступали в эти должности "без всякого предварительного знакомства с существующими административными и судебными постановлениями" и делались "невольными рабами своих письмоводителей, приставов и надзирателей". Последние же, "не получа должного образования, вообще необходимого для полицейского чиновника, едва ли бывают в состоянии правильно изложить на бумаге собственную мысль, не только показание другого лица. Очевидно, в таком случае следствие направляется по произволу, в ущерб правосудию; или же, что еще горестнее, по видам интересов личных" (см. Русский вестник, 1859. - Т. 20. - С. 331, 332).

Узнать же, насколько протоколы, составленные письмоводителями, "согласны с действительностью", было "весьма трудно", "почти невозможно". Так, три страницы о собственном сознании государственного крестьянина в убийстве жены, которая через год после наказания осужденного плетьми и ссылки на каторжные работы оказалась работающей в нескольких верстах от селения, где проживал ее муж, были подписаны чернилами разных цветов семью должностными лицами, в том числе исправником, становым приставом, уездным стряпчим, депутатом со стороны государственных имуществ и священником, увещевавшим мнимого убийцу. Оказалось, что протокол написан письмоводителем и ложен от первого слова до последней подписи
(см. Журнал гражданского уголовного права. - Спб., 1889. - Кн. 8. - С.4).

Розыскное следствие этого и более позднего времени являло, по утверждению А.Ф. Кони, "безотчетный произвол, легкомысленное лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие всякой системы и раздувание дел"; оно "было в грубых и часто нечистых руках".

В подтверждение этого Анатолий Федорович приводит примеры:

а) отобранные у сознавшегося вора тулуп и поддевка возвращены хозяевам без оценки; через год частный пристав, заметив свое упущение, требует хозяев из Рязанской губернии в Москву по этапу и обязывает их подпискою представить тулуп и поддевку;

б) трое крестьян жалуются на кражу у них четырех бочонков сельди; после года производства следствия об этом пристав начинает разыскание о том, откуда они взяли сельди и имели ли право торговать ими;

в) мещанин Овечкин и извозчик, с которым он ездил, сидят месяц под стражею по обвинению в праздной езде по улицам;

г) производя у нескольких лиц обыск по жалобе солдатки о краже у нее белья, пристав обыскивает заодно и ее; найдя "кусок металлического свойства", заводит особое дело и вызывает эксперта для определения, какой это металл (Кони А.Ф. Собрание сочинений: В 8 т. Т.5. - С.12).

В.А. Волжин приводит дело 1849 года "О татарине дер. Верхней Салмовки Рамазане Юмагулове, пойманном в ауле киргиза Исенева с лошадью, и о прочем". Зная, что в Пензенской губернии много татар, но нет киргизов, - пишет автор, - и соблазнившись заманчивым выражением "и о прочем", заглянул я в решение Инсарского уездного суда. Оказалось, что это - целый роман, но только без уголовной подкладки. Юмагулов, за 7 лет до возникновения о нем "дела", ушел ни с того ни с сего в Кизляр, попался в плен к чеченцам, ушел от них в лодке по Хвалынскому морю, пробрался к киргизам, в ставку самого хана, купил здесь лошадь за 40 рублей и кем-то был задержан за "безписьменность", т.е. за отсутствие паспорта". "А так как и в то время у нас жить без паспорта не полагалось, - горько иронизирует автор,- то Юмагулов вскоре по задержании умер".

Как тут не вспомнить рассуждения одного из персонажей "Крокодила" Ф.М. Достоевского: "...случай до крайности казусный. Сообразиться нельзя-с, и, главное, то вредит, что не было до сих пор примера подобного. Будь у нас пример, еще можно бы как-нибудь руководствоваться. А то как тут решить? Станешь соображать, а дело затянется".

Проделки такого розыскного следствия не всегда мог покрыть и суд, который министр юстиции Д.П. Трощинский (занимал этот пост с 30.08.1814 по 1817 год) охарактеризовал следующим образом: "Сие море великое и пространное, и в нем же гадов несть числа"[231].

В городе Мокшане разбиралось дело о грабеже, в котором обвинялся крестьянин Картаев. Из полицейского дознания было видно, что подсудимый сознался в своем преступлении, а на суде обнаружилось, что это сознание было вынужденное, ибо выставленные Картаевым свидетели под присягой удостоверили, что полицейский урядник Сысуенков с целью добиться, куда Картаев девал похищенные вещи, в избе одного крестьянина потребовал ложку соли, смочил ее водой и заставил обвиняемого выпить почти одну соль, после этого шесть суток не давал ему пить и есть, а затем и избил. По показанию Картаева, и сам становой пристав Мироносицкий держал его шесть суток в арестантской без пищи. Между тем, по отзывам начальства, и урядник, и становой пристав были лучшими в Пензенской губернии[232].

При необнаружении действительных преступников суды иногда обязывали полицию продолжать производить розыскные действия.

В 1841 году крестьянин Шадринского уезда Точинской волости Абрам Осолодков отправился на трех лошадях с 14-летним сыном на мельницу для молотьбы хлеба, и "по смолотки" сына с возом пшеницы отправил домой, а сам с другим возом ржаной муки поехал для продажи на заводы, но на какие именно, неизвестно. После того был найден в Боевской волости Екатеринбургского уезда недалеко от дороги в лесу мертвым, лежащим в собственной телеге с рассеченной головой. При розыскном следствии открылось, что он, Осолодков, по дороге был в деревне Лариной у крестьянина Гусева и, отужинавши у него, уехал далее, торопясь догнать какого-то товарища; родственники же убитого "подозрения ни на кого не изъявили", где и кому продавал Осолодков хлеб, кто был его товарищем, которого он спешил догнать, и кому принадлежали обутки, надетые на Осолодкова вместо его собственных, "исследованием не раскрыто".

Решением Пермской палаты уголовного суда определено: "По не открытию виновных в насильственной смерти крестьянина Осолодкова, оставить об них без заключения, а земской полиции вменить в обязанность продолжать розыски"[233].

Общая же картина результативности розыскного следствия перед судебной реформой просматривается из сравнения данных о числе обвиняемых по уголовным делам, поступившим в суды, с числом осужденных за преступления в 1860-1863 годах (см. таблицы 1, 2).

Подсчитываем: в 1860 году на следствии привлечено в качестве обвиняемых с направлением их дел в суды 313078 человек, а осуждено лишь 79029, т.е. 25,2 проц.; в 1861 году эти показатели, соответственно, выглядят: 345877 и 87577, т.е. 25,3 проц.; в 1862 году - 358219 и 92150, т.е. 25,7 проц.; в 1963 году - 351874 и 104031, т.е. 29,5 проц.

Всего за эти четыре года полицейскими следопроизводителями было привлечено к уголовной ответственности 1.369.048 человек, а осуждено судами 362787 человек, то есть 26,4 проц. обвиняемых.


Таблица 1





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-09-20; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 438 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Вы никогда не пересечете океан, если не наберетесь мужества потерять берег из виду. © Христофор Колумб
==> читать все изречения...

2380 - | 2184 -


© 2015-2025 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.014 с.