Военные походы Тимура

В феврале 1386 года среднеазиатский эмир Тимур99 («Мирозавоеватель» — как характеризует его персидский историк Рашид ад-Дин100) захватил Тифлис, и оттуда начал наступление на горные племена пшавов, хевсуров, гудамакаров вплоть до Дарьяла. Южные осетины выступили на стороне Тимура против грузинского эристава Вирхеля. Житель одного из осетинских аулов по имени Хареба собрав людей в окрестных селениях собирался напасть на Вирхеля. Опустошив грузинские владения, Тимур отправил пленных в Самарканд, а сам направился в Сирию.101

Изначально Тамерлан оказывал серьезную поддержку золотоордынскому хану Тохтамышу102. Однако со временем Тохтамыш стал организовывать набеги на владения Тимура. В составе войск Тохтамыша находились и осетины-аланы.103 Для того, чтобы решить возникшую проблему, в 1395–96 годах Тимур вновь появляется на Кавказе. Через Дербент войска Тимура вступили в пределы Алании и остановились на подходе к Джулату — богатейшей провинции Золотой Орды. Здесь огромная армия Тимура пополнила провиант и запаслась кормом для своей конницы. На Тереке произошло крупнейшее сражение, в котором Тимур разгромил главные силы хана Тохтамыша, и, как сообщает летописец, «...зеленью меча заставил на побеге счастья распуститься бутон победы».104

Персидский историк Низам ад-Дин Шами, сопровождавший Тимура во время его завоевательных походов, оставил первое полное описание всей его деятельности «Зафар-намэ» («Книга побед»). «Зафар-намэ» повествует о том, что в 798 году хиджры (16.X.1395 — 04.X.1396), после успешного разгрома войск Тохтамыша на реке Терек, Тимур послал мирзу Мухаммад-Султана, мирзу Мираншаха и эмира Джеханшаха-бахадура на завоевание черкесов. Они разгромили несколько черкесских селений и вернулись к Тимуру с захваченной добычей.

Обрадованные первым успехом, завоеватели стали продвигаться вглубь черкесских территорий. Прорубая дорогу в лесных зарослях, войска Тимура вступили в Приэльбрусье. Здесь они захватили много крепостей, которые обороняли адыгские народы, исповедующие в своем большинстве природные политеистические культы. Низам ад-Дин Шами пишет: «Все это были области эльбурзцев105, и крепости их были на вершинах гор, а дороги к ним крайне трудны и тяжелы, так что из-за их большой высоты у наблюдающего темнело в глазах, а у смотрящего шапка падала с головы».106 Тюрки «много сражались с врагами веры и взяли бесчисленную добычу из имущества неверных». Встав лагерем у подножия Эльбруса, в течение нескольких дней они праздновали победу, «и срывали лепестки розы веселья с цветника победы и одоления».107

Когда же, после этих завоеваний, «мысли Тимура успокоились», то, по сообщению его летописцев, «В намерении покорить неверных, знамя, мир завоевывающее, направилось на Буриберди и Бурихана, который был правителем народа ясов».108 Грузинская летопись сообщает, что самое опустошительное нашествие на Аланию было предпринято Тимуром в 1400 году в связи с тем, что военные отряды аланов-овсов выступили против него в поддержку разоряемой Грузии.109

По пути войска Тимура выжигали лесные просеки, добираясь до горных ущелий и разоряя находящиеся в них аланские крепости. Огнем и мечом утверждал Тимур свое господство среди народов центральной и западной части Северного Кавказа. Его войска разрушали города и селения, вывозили ценности, а пленных обращали в рабство. В соседней с Осетией Грузии «сколько ни было храмов, церквей и крепостей — все до основания разрушили и всю Грузию полонили..., и она была разорена и расхищена, и всяческие силы и утешения ниоткуда не находила...».110 На долгие годы (даже после того как войска Тимура покинули Кавказ) у грузинских феодалов сохранился обычай взимать «с каждого дыма» подать-маль, которая в грузинских жалованных грамотах-гуджарах называлась «татарской». И только сын Георгия VII Александр Багратид111 прекратил этот обычай, потребовав: «После нас какие будут цари и владетели, для них мали никому не собирать». Правда, при этом Александр оговорил, что «если же придет орда и от татар будет вновь насилие, то разве за неразрушение крепостей и церквей, за неопустошение областей и земель может быть собрано мали, но отнюдь не на какую-либо потребность».112

Походы Тимура, проводившиеся им под знаменем джихада,113 завершились для Осетии почти поголовным истреблением населения. Польская хроника так описывает результаты его вторжений в страну алан: «В ней нет поселенцев и жителей, так как они были выгнаны и рассеяны по чужим областям при нашествии варваров, а там погибли или были истреблены. Поля Алании лежат широким простором. Это пустыня, в которой нет владельцев».114

Память о жестоком Тимур-ленге (осетинская калька «Жхсахъ-Темур» — «Хромой Тимур») сохранилась в осетинской топонимике. Свое название от этого периода сохранил приток Терека река Гизель. Осетинское предание рассказывает, что на берегу этой реки состоялось кровопролитное сражение между аланами и войсками Тимура. В этой битве пало столько воинов с обеих сторон, что река стала красной от цвета крови. От тюркского слова «Кизил» («Красный) произошло и осетинское название Джызæл (Гизель).115

Из поколения в поколение у осетин Дигорского ущелья передается предание о героической женщине, Задалеской Матери (Нана), которая собирала на пепелищах осиротевших после нашествия Тимура детей. Она увела их в горы и спрятала в пещере, защищая от диких зверей. Выросшие дети стали родоначальниками осетинских фамилий, основавшими новые селения в разрушенной Тамерланом Алании. Более чем через шесть столетий, в 2000 году, благодарные потомки основали в селении Задалеск Ирафского района, куда по преданию увела Нана сирот, этнографический музей «Задалески Нана». А пещера, где прятались и выживали будущие строители новой Осетии, пользуется священным почитаниеем всех жителей Дигории. Ежегодно, в июле, здесь широко отмечается празднество Великой Осетинской Матери.

Долгое время после нашествий Тамерлана Осетия-Алания не могла подняться, и так и не восстановила вплоть до ХIХ века своего былого величия. Религиозный фанатизм и жестокость, проявленная Тимуром по отношению к кяфирам (часть из которых, впрочем, уже была мусульманами) на долгие годы стали для осетин своеобразной прививкой против обращения в ислам. Можно согласиться с осетинским этнографом В.Х. Тменовым, который считает, что «в создавшихся условиях у алан-осетин происходит смена идеологического курса, они в основе своей возвращаются к старым общинным культам».116

Смерть Тимура (1405) и постепенный распад Золотой Орды привели к возвышению на Северо-восточном Кавказе дагестанских феодалов, а на Северо-западном Кавказе и центральной части Северного Кавказа — к укреплению позиций кабардинских князей.