Лекции.Орг


Поиск:




Берегись! Вот оно!




 

Ее звали Нелл. И ей было присуще завораживающее обаяние, от которого замирает сердце и которое всегда было свойственно беспризорникам из старых черно-белых мелодрам типа «у меня совсем нет денег, заплатите, пожалуйста, за меня».

Она была средней сестрой Шулы, той самой, которую обнадежил Исаак, пообещав, что с ней будут играть дети. Ей было шесть лет, и ее настоящее имя состояло из такой путаницы согласных, гласных и фрикативных звуков, что можно было сломать любой, самый гибкий язык, даже тот, которым обладали ее сородичи. К тому же в этом имени было очень мало смысла, и его не понимала даже сама девочка: в нем упоминались плоская рыба, и ледяные черви, и опоздание на службу в церковь, и все это было каким-то образом связано. Поэтому киношники называли ее Нелл, и ее это вполне устраивало.

Кроме того, что кинолюди предоставили ей и ее семье замечательные комнаты в мотеле, они еще обеспечили им специальные места для ожидания в пустом крыле старого консервного завода. Они называли ее зеленой комнатой, хотя никаких признаков цвета в ней не было. Это было большое деревянное помещение с облезлыми стенами. С пола давно был содран настил, под которым обнажились старые сосновые бревна, перемычки стен были разобраны. Повсюду, как вены и мышцы из освежеванного тюленя, торчали трубы и провода. Но никто из них не жаловался. Здесь была ванная и кухня с буфетом, полным еды. В углу стояли раскладные постели, на которых можно было вздремнуть или, устроившись, посмотреть мыльную оперу. Кроме того, здесь были автоматы для игры в покер и блэк-джек. И здесь было гораздо уютнее, чем у нее на родине. Там их дом тоже был сделан из дерева — его вручную построили соплеменники, для того чтобы семья могла сохранить статус аборигенов и получать соответствующие гранты ООН. Однако ее народ не отличался плотницким ремеслом. Он больше привык строить из снега.

Нелл не любила мыльные оперы, и они не приводили ее в полное остолбенение, как ее кузин, теток и бабок. Иногда по утрам, еще до того как к телевизору собирались взрослые, она смотрела мюзиклы, а потом отправлялась гулять по навесам. Навесы шли по периметру завода на всех трех этажах и окружали его с трех сторон. К внешней ограде навесов была прикреплена огромная стена, состоявшая из распорок, холста, папье-маше и мелкой проволочной сетки, которая представляла из себя декорацию морской скалы. С другой стороны этой стены шли съемки. Много чего рассмотреть из-за этой искусственной скалы было нельзя, но тут и там в ней были проделаны дырочки, загримированные под гнезда сорочая и кустики травы. Стоило оказаться на нужном этаже и найти нужную дырочку, и можно было наблюдать за съемками. А если таковую не удавалось найти, нужно было остаться на месте и ждать. Сначала раздавался звонок, означавший «внимание», а потом — «тишина». После того как камера начинала работать, передвигаться по навесам и ходить по деревянным лестницам было уже нельзя. Стоило поднять шум, как служба охраны тут же высвечивала нарушителя красным фонариком, и его отправляли в Шинный город к остальным изгоям. Нелл уже трижды видела такое. Поэтому она никогда не бегала после сигнала «тишина «. И не издавала ни единого звука.

Но это означало, что надо было научиться отгадывать правильное место и приходить туда заранее, чтобы занять его раньше остальных. Конечно, удобнее всего это было делать еще до окончания мюзикла. Потому что все портовые крысы до этого времени сидели у телевизоров. А иногда предупредительный звонок раздавался раньше времени, когда все еще были в своих дормиториях и комнатах ожидания. Тогда шансов выбрать хорошее место для подсматривания оставалось очень мало. Впрочем, Нелл не удавалось этого сделать даже тогда, когда она приходила задолго до предупредительного звонка. Портовые крысы, скользкие, как ящерицы, в своих черных резиновых подштанниках, перескакивали с этажа на этаж прямо через ограждение. Самые лучшие места были на верхнем этаже, и они всегда уже были заняты, пока она поднималась по крутой, скользкой лестнице. Это очень огорчало Нелл.

И вот однажды, когда мюзикл уже подходил к концу, она подумала: «Сегодня я пойду вниз».

Когда ее друзья увидели, как она топочет босиком вниз по лестнице, все страшно удивились.

— Эй, Нелл! Ты куда? Ты оттуда ничего не увидишь. Там даже дырок нет.

— «Я одноглазый далматин, иду я в рыбный магазин», — пропела Нелл мелодию, которая всегда предшествовала предупредительному звонку. — Не волнуйтесь, найду.

И лишь спустившись вниз, она поняла, о чем ее предупреждали. Там действительно не было ни одной дырки. Здесь находился фундамент фасада, который после урагана дополнительно укрепили подпорками и противовесами. Место напоминало длинную деревянную пещеру, которая тянулась вдоль всего здания и которую не пересекал ни единый лучик света.

Добравшись до угла здания, Нелл увидела, что вниз во мрак спускаются еще какие-то ступени. Она не сомневалась в том, что была на последнем этаже, и тем не менее вниз вела еще какая-то лестница. Над верхней ступенькой на цепочке висела вывеска, но Нелл не смогла бы ее прочесть, даже если бы хватало света. Она знала, как пишутся некоторые французские слова, которым их учили монахини в детском центре, а из английских она точно знала только «муж.» и «жен.», а также «вход» и «выход».

Она поднырнула под цепочку и начала спускаться дальше, чувствуя под ногами все те же скользкие ступени. Пурпурный сумрак над ее головой окончательно померк. В самом низу она нащупала дверь и, толкнув, открыла ее. Прохладная пустота ударила в лицо, и до нее донесся плеск невидимого моря. Пальцами ног она нащупала воду и остановилась. Плеск отдавался эхом в пещерном мраке. Она оказалась в каком-то огромном подвале, расположенном под заводом. Но страшно ей в этом сыром, абсолютно неведомом подземелье не было. Она ощущала запах старых снастей, ржавых механизмов и солоноватой стоячей воды. Вокруг была кромешная тьма, но отголоски раздававшихся звуков служили для нее радаром-эхолотом, с помощью которого она могла точно определить расстояние до дальней стены, до пропитанного креозотом потолка, служившего, вероятно, полом первого этажа, до невидимых устаревших котлов и паровых двигателей и даже до сосновых свай. Она представляла весь этот темный грот с такой же отчетливостью, как кукольный домик.

Нелл сделала еще один шаг. И вода скрыла ее обнаженную ножку до щиколотки. Дно было ровным и бетонным и совсем не скользким. Это была не та вода, в которой растут всякие скользкие вещи. Она пахла, как вода из аккумулятора аэросаней. Нелл встала в воду обеими ногами. Это было приятно. Кроме того, сверху, как страховка, лился слабый пурпурный свет.

Она двинулась вперед, растопырив пальцы, словно у нее на них были стебельчатые глаза, как у крабов. Так она дошла до противоположной бетонной стены и прошлась вдоль нее, пока не надоело, потом повернулась и пошла обратно, топая все смелее и смелее и окончательно убедившись в своей способности ориентироваться. Нелл даже не вытягивала больше вперед руки, за исключением одного места, где она вдруг ощутила некоторую неуверенность. Она точно знала, где куда свернуть, чтобы ни на что не наткнуться. Она ни разу не ударилась ни об один механизм, не налетела ни на один столб. Все было точно так, как она себе представляла — похвалила себя Нелл, добравшись до лестницы, — она бы и без страховки обошлась. Надо будет как-нибудь привести сюда мальчишек и показать им, что ее старшая сестра — не единственная эскимоска с особыми глазами.

Но когда она поднялась наверх и пролезла под вывеской с цепочкой, то поняла, что сделала страшную глупость. Пока она бродила там в темноте, она не услышала сигнала «тишина» и теперь не знала, дали его уже или нет. При мысли об этом она остолбенела. Она не знала, что делать. Если сигнал уже прозвучал, я не могу вернуться, и тогда нужно ждать. Но если я буду ждать, а сигнала «тишина» еще не было, то когда он раздастся, это будет означать, что съемки начинаются, а я подумаю, что это сигнал окончания съемок, пойду и меня высветят красным лучом. Ой-ой-ой, что же мне делать?

Однако единственный сигнал, который был дан, это «внимание». Кларк Б. Кларк включил его в надежде, что он ускорит развитие событий, и они успеют приступить к съемкам, пока Ник окончательно не вышел из себя. Кларк уже весь вспотел от этой спешки. В то утро все происходило с опозданием, что было вполне объяснимо после всех ссор и конфликтов, последовавших за собранием. Естественно, когда разражаются такие общественные фейерверки, искры разлетаются во все стороны. И отважной бригаде волонтеров-пожарников пришлось всю ночь колесить по городу с сиренами и мигалками, повсеместно совершая героические поступки. Феерия! А потом дознания. Естественно, полицейские делают это лучше всех остальных — это врожденный талант, который дается им вместе с ручкой и планшетом. Так чему же было удивляться, что на часах был уже полдень, а они еще и не начинали снимать? Или что никто до сих пор не заметил изображения на огромном металлическом парусе?

Кларк Б. был первым, кто его заметил. Он забрался на мостки подвески и уже поднял свой мегафон, чтобы дать сигнал «тишина», когда вдруг увидел граффити. Он был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Левертов заинтересовался, чем вызвана задержка. Он проследил за взглядом своего помощника и тут же начал изрыгать проклятия. Это привлекло внимание администраторов и членов сценарной группы, потом операторов и, наконец, всех участников. Когда это увидел Стебинс, он, булькая от смеха, тут же попросил оператора крана развернуть люльку, чтобы снять это на пленку. Все были полностью потрясены и не столько самим фактом, сколько тем, что за все долгие часы подготовительных работ, установки декораций и обсуждения текущих вопросов никто ничего не заметил. Все были так ошарашены, что даже не обратили внимания на сообщение Леонарда Смолза о побеге морских львов. Это казалось уже сущей ерундой.

Алиса и Айк тоже не обратили на него никакого внимания, хотя теперь, после того как горы мусора были убраны, судно было прекрасно видно. Теперь отсюда вообще был виден весь залив. И Айк был вынужден признать, что для туристов предполагаемого курорта вид отсюда открывался живописный. Однако у них с Алисой не было времени, чтобы как следует насладиться им — они пытались успокоить Лулу. Она ринулась к тлеющим руинам поместья Лупов босиком в одном лифчике, украшенном бабочками, мини-трусиках и обрывках развевающегося шелкового одеяния. Пока Айк и Алиса одевались, она была уже там.

От дома не осталось ничего, кроме остовов кроватей, столов и обгоревшей утвари, первоначальное местонахождение которой можно было точно проследить по орнаменту пепла.

— Наверное, сгорело за считанные минуты, — высказал предположение Айк. — Иначе кто-нибудь да увидел бы такое зарево.

Алиса ничего не сказала, но похоже, и в ее сознании что-то забрезжило.

— Интересно, от чего это загорелось? ¦— Айк пнул ногой пепельный рельеф.

— А не могло это быть как-то связано со всем этим свиным жиром? — осмелилась произнести Алиса.

Это замечание вызвало у Луизы истерический хохот.

— Со всем этим жиром? Со всем этим жиром? — она смотрела на них такими же выжженными глазами, как оставшееся от дома пепелище. — Господи, Алиса, да опомнись же ты! Они хотели испечь здесь совсем другой жир… — и она потрясла своими дряблыми бедрами, от чего бабочки на бюстгальтере зазвенели, — и подожгла это все Рука Зла. Разве я вам не говорила, мистер Исаак Соллес? Разве я не была права? Но эта маленькая свинка не захотела оставаться дома. Она знала, кто будет следующей жертвой…

— Да, Луиза. Ты была права.

— Постойте-постойте, давайте не будем делать скоропалительных выводов, — попыталась Алиса встать на защиту собственного сына.

— Вам легко говорить «постойте», миссис Мама. Но ничего, вы тоже есть в этом списке. И вы, мистер Герой. А также мистер Грир и мистер Кармоди, и все остальные, кто его не поддерживает.

Это заставило Айка вспомнить о револьвере в кармане халата.

— Давай вернемся в трейлер, Лулу. У тебя все ноги кровоточат. Так что настал мой черед накладывать на тебя повязки. Давай я тебя подвезу.

Они вымыли и перебинтовали Лулу. Алисе только-только удалось ее успокоить и запихать в один из спортивных костюмов Грира, как во дворе затормозила патрульная машина.

— Полиция! — завизжала Луиза, пытаясь спрятаться в шкафчик Грира. — Спрячьте меня! И всех моих бабочек! Все новые полицейские теперь работают на него! Теперь все работают только на него…

Алиса сочла было это за новый приступ истерики, но вошедший в трейлер молодой офицер тут же начал интересоваться Луизой Луп. И тогда Алиса ответила, что они не видели ее.

— Говорите, не видели? — он принялся оглядываться по сторонам, но что-то под ногами отвлекло его внимание. Пушистый щенок вылизывал обувной крем на его сапогах. — То есть, насколько я понял, вы были на месте пожара?

Алиса и Айк с невинным видом затрясли головами.

— Я имела в виду, что ее не было здесь, — пояснила Алиса. — А мы провели здесь всю ночь…

— Понятно, — скрытый смысл алисиного ответа вызвал гримаску брезгливости на хорошо выбритом лице полицейского. — И вы не видели, что рядом такой пожар?

— Не обратили внимания, — заверила его Алиса.

— А как насчет вездехода, битком забитого юнцами? Похоже, вы и на него не обратили внимания?

— Ни вездехода, ни юнцов, — с улыбкой кивнула Алиса.

— Видите ли, мэм, мы только что с офицером Дирборном видели следы его шин, которые ведут прямо к вашему дому, — предупредил полицейский. — Дирборн сейчас снимает отпечатки. Эти люди могут оказаться подозреваемыми, и если вы…

— А вот меня интересует, почему в городе никто не видел пожара, — вмешался Айк. — Чем вы там, ребята, занимались?

— Мы были заняты, мистер Соллес, и пытались усмирить другие пожары. Причем в трех случаях явно имел место поджог.

— И где же это?

— Заброшенный эллинг, склад на северном волнорезе…

— Старый сарай? Да он пустует уже много лет, — Айк почувствовал облегчение. Вряд ли такими объектами могла заинтересоваться Рука Зла.

— …и редакция газеты.

— С Альтенхоффеном все в порядке?

— Он в больнице с ожогами рук и лица. Получил травмы во время безрассудной попытки спасти пишущую машинку. Говорит, это была фамильная ценность. С записью согласен, подпись отсутствует, — он закрыл свой планшет. — Если вы получите какие-нибудь сведения о Луизе Левертовой или о юнцах в вездеходе, лейтенант Бергстром хотел бы, чтобы вы позвонили ему немедленно. Кыш с дороги, собака…

— Постойте! — встала Алиса у него на пути. — А кто-нибудь видел Майкла Кармоди?

И снова на лице полицейского появилась брезгливая ухмылка.

— Не волнуйтесь, миссис Кармоди. Ваш муж вышел в море на рассвете. Однако если вы его увидите, передайте, что мы хотели бы задать ему несколько вопросов. А еще могу дать вам совет, — он помедлил в дверном проеме, опустив руку на кобуру револьвера, — пошлите свое животное в школу дрессировки. Эра беспризорных собак, когда они могли бегать где угодно без поводков, закончилась. Так что имейте в виду, я вас предупредил.

Айк отнесся к этому предупреждению со всей серьезностью. Он велел Лулу оставаться в трейлере с Никчемкой и запереться изнутри, а сам, прихватив заряженный револьвер, поехал вслед за Алисой в город на своем джипе.

Они остановились у провала, где когда-то находился «Квинакский Маяк». Старая редакция газеты была изъята из ровного ряда зданий, как больной зуб — рабочие «Чернобурки» уже заделывали обгоревшие стены соседней конторы по продаже аэросаней и бутика Айрис Греди.

— Бедный Слабоумный, — промолвила Алиса. — Он не заслуживал такого.

— Она развернула машину и двинулась в сторону больницы. Айк последовал за ней, радуясь, что она не стала искать оправданий в виде несчастного случая или хулиганства портовых крыс. Существуют ситуации, когда даже матери должны отказываться от своих прерогатив.

Сестра в больнице сообщила им, что Вейн Альтенхоффен все еще слаб от принятых успокоительных, но вне опасности. Альтенхоффен лежал на целом ворохе зеленых подушек. Голова его, как белым тюрбаном, была обернута бинтами, а нос, который он сжег, был защищен проволочной сеточкой, оригинально изготовленной из ситечка для чая. Из-за отсутствующих бровей и ресниц казалось, что у него еще большая близорукость, при этом он улыбался бодро и задиристо.

— Опять на меня напали, Исаак. Мой слабый рассудок не успевает осознавать все эти злоключения, которые на меня обрушиваются.

— Может, пора ему дать передышку, Слабоумный, — предложил Исаак. — Он может оказаться более уязвимым, чем твой знаменитый Гейдельберг.

— Это еще никому не известно. Ты знаешь, что на этот раз они его забрали? Вероятно, выкатили через заднюю дверь, прежде чем начали все поджаривать.

— Забрали твой новый станок и сожгли твой старый офис? — Это тронуло Алису гораздо больше, чем утрата Луизы Луп. «Маяк» выходил в этом здании еще до рождения ее матери. — Я тебе страшно сочувствую, Вейн.

— Зато я спас прадедушкин «Оливетти», — гордо сообщил Альтенхоффен.

Выйдя на улицу, Айк был изумлен тем, что Алиса забралась в его джип. Он полагал, что она отправится в свой мотель, и не знал, что говорить после прошедшей ночи. Он хотел забыть о ней. Он хотел выяснить свои отношения с Левертовым, когда предоставится такая возможность, без всяких посредников. А может, именно для этого она и решила остаться, подозревая, что он что-то замышляет.

Оба молчали. Они даже не могли смотреть друг на друга. Они подпрыгивали в старой открытой машине и делали вид, что внимательно изучают окрестности. Так что хоть один из них, как позднее понял Айк, должен был заметить эту хреновину на парусе. Но, похоже, их головы были заняты другими, гораздо более интересными вещами, и к тому же находившимися гораздо ближе — на расстоянии вытянутой руки.

Центр города был почти пуст — сегодня должна была быть предпринята еще одна попытка отснять сцену с преображением морского льва. Добравшись до порта, Айк увидел свой фургон, припаркованный на пустой стоянке, недалеко от места швартовки «Кобры». На противоположной стороне стоянки был установлен операторский кран, изогнувший свою шею над декорациями, как огромная цапля. У его подножия сгрудились машины, трейлеры, рабочие и зеваки. Айк предпочел бы поговорить с Ником в более интимной обстановке. В отсутствие свидетелей Левертов явно чувствовал бы себя свободнее. И дал бы волю своему торжеству. Но как бы там ни было, Айк не собирался медлить. Как говорится, час пробил. Подлеца надо было призвать к ответу и заставить выложить карты на стол. И даже если он будет увиливать, опасаясь слушателей, ему все равно придется ответить. И тогда Исаак Соллес точно будет знать, он ли приложил свою скользкую белую руку к поджогам, убийству Омара Лупа и старика Марли. Николай Левертов не сможет скрыть самодовольства. Он обязательно выдаст себя ухмылкой — талантливо зашифрованным признанием. А когда судья Айк услышит его, судебное заседание будет закончено, и он приведет приговор в исполнение тут же на месте, без всяких посредников, как он должен был поступить в свое время со старым Когом Вайлем. Вынуть меч правосудия и поднять его над головой. Оставалось только надеяться на то, что он успеет опустить его раньше, чем Кларк Б. выскочит из своего укрытия и польет свинцовым дождем невинных зевак.

— Похоже, у них перерыв, — заметила Алиса. — Вон идет Стебинс с парой красоток…

Айк развернул джип и двинулся вслед за ними. «Может, Ник на яхте», — с надеждой подумал он.

Красотки отнюдь не желали красоваться — они мрачно поднимались по трапу, не говоря ни слова. Какой-то юный администратор держался руками за голову так, словно все было потеряно. Однако Стебинс явно был в хорошем настроении. И когда Айк с Алисой сообщили ему, что им надо обсудить пару вопросов с Николаем, он разразился громким хохотом.

— Пару вопросов, говорите? Ну что ж, ребятки, в настоящий момент нашего чудо-мальчика здесь нет… но вы можете повидаться с ним вон там, — и он указал своим длинным пальцем на съемочную площадку за стоянкой. Толпа там бурлила все больше и больше. — Видите этот меховой костюм на крыше офисного трейлера? Так это он. Прошу прощения, мэм, это наш огурец Николай Левертов. Вообще-то я не думаю, что вы нашли лучшее время для беседы, но если вы настроены так решительно…

— Да, решительно, — ответил Айк. — А что его так вывело из себя?

— Ну, во-первых, Исаак, куча его ориентировочных вешек была выдрана сегодня утром, а во-вторых, он только что узнал, что кто-то выпустил его морских львов. Обоих! К тому же к дрессированному был прицеплен только что изготовленный манекен — около двух с половиной миллионов долларов разной робототехники и косметики. — Стебинс снова рассмеялся. — Но на самом деле даже не это так потрясло нашего белокурого малыша.

Он приподнял свою повязку на глазу и осмотрел собеседников. Алиса наконец не выдержала и спросила — так что же, собственно, его потрясло?

— Значит, вы тоже не обратили внимания? Это потому, что они так классно все сделали, да еще в темноте к тому же! Вон, смотрите!

На этот раз они проследили за его пальцем вдоль нависающего изгиба паруса до второй от верха секции, где серебристо-черный логотип «Чернобурки» представлял собой идеальный контур для мишени. Единственное, что оставалось добавить верхолазам-граффитистам, так это знаменитые красно-желтые концентрические круги и черный мазок посередине. Похоже было, что в центр мишени просто чем-то выстрелили снизу, чем-то липким и клейким, как каучук. Расплывшаяся клякса стекла из круга на предыдущую секцию и, судя по всему, продолжала течь вниз.

Алиса, не сдержавшись, откинула голову и принялась смеяться вместе со Стебинсом. Но Айку уже хватило потрясений, чтобы это могло пробудить в нем чувство юмора. Он уцепился за канат трапа и откинулся назад. От человека требовалась недюжинная смелость, чтобы подняться на такую высоту. Кто же эти шутники? И откуда они знают, что означает этот символ? Здесь? И сейчас?

Это было невозможно. А с другой стороны, стали бы они этим заниматься, если бы не знали, что делают? Черт побери, может, не так уж обязательно спускаться вниз с этим мечом правосудия, как он себе вообразил? Может, у него действительно были здесь союзники — какая-нибудь пятая колонна второсортного Третьего мира, о которой никто и не подозревал, и к тому же обладающая шестым чувством.

Стебинс положил руку Айку на плечо.

— Я все еще жду партию в покер, которую ты мне обещал, сынок. Как насчет сегодняшнего вечера? Думаю, съемки завтра притормозятся, так что можем посидеть допоздна. Что скажешь? Крутой мужик, шут гороховый и пара твоих дворняжьих дружков? А у меня есть бутылка «Джека Дэниэлса»…

— Кармоди никогда не простит, если мы сядем играть в покер без него.

— Кстати, вы его вчера здесь не встречали? — вмешалась Алиса.

— Конечно, мэм, конечно. Я и его пытался совратить, но он заявил, что ему надо вернуться на судно. Сказал, что нашел настоящий клад, и ему не терпится вернуться на это место. Так что он вместе с твоим приятелем и еще парой ребятишек отбыл с утренним отливом. А теперь прошу прощения, — он кинул еще один взгляд в сторону Левертова, — предпочитаю держаться подальше от бурных проявлений чувств и вспышек раздражения. Лучше в койку. — Он опустил свою повязку и двинулся вверх по трапу по направлению к покачивающемуся парусу. На палубе уже был закреплен такелаж для подъема люльки к опозоренной эмблеме. — Рад был поболтать, — не оборачиваясь, крикнул Стебинс.

Айк и Алиса проводили серое привидение глазами, пока оно не скрылось за планширом, сели в джип и двинулись обратно к столпотворению машин. Они не успели припарковаться, как воздух разорвал пронзительный вопль:

— Я вижу! — голос раздавался с самой вершины операторского крана. — Клянусь, босс, в полумиле отсюда к скале… как ее?.. Безнадежности. Точно, я вижу нашу куклу, как она рассекает волны.

Айк направил свои цейсовские окуляры на кран. Вот, значит, где расположился Кларк Б. Кларк. Со своей всклокоченной головой и биноклем он походил на спасателя с пляжа Малибу — такого специального спасателя с «узи» в шортах. Айк проследил биноклем в направлении, куда указывал Кларк, и увидел женский торс, который то поднимался, то опускался в накатывающих волнах.

— Ты уверен? — Айк развернул бинокль в сторону, откуда донесся пронзительный голос Левертова, и увидел загримированного получеловека-полульва, рычащего на сборище нервных помощников. — Кто может подтвердить? Кто-нибудь еще видит то же, что мистер Кларк? Неужели больше ни у кого нет бинокля?

Рабочие, администраторы, дрессировщики, мальчики на побегушках все дружно затрясли головами: профсоюзы запрещали своим членам носить какое бы то ни было оборудование, не предполагавшееся их прямыми обязанностями. Левертов развернул свой громкоговоритель к зевакам на трибунах:

— Кто-нибудь видит манекен?

Двенадцать рядов лиц одновременно повернулись в сторону моря, и все дружно закачали головами.

— Но я видел его, босс, видел, — надрывался Кларк. — Спросите Соллеса — он тоже видел!

Левертов прикрыл глаза рукой и развернулся в направлении Айка и Алисы. Грим заиграл всеми своими цветами, и к нему явно вернулось самообладание. Он спустился с трейлера по лестнице и, улыбаясь, двинулся им навстречу.

— Наш герой и мама. Какое приятное дополнение к нашей маленькой катастрофе.

— Удачный день, Ник? — осведомился Айк.

— Воодушевляющий. Впрочем, как и ночь. Похоже, маленькие гномы неплохо потрудились. Может, вы уже успели заметить?

— Да, мы видели парус, — ответила Алиса. — Исаак не имеет к этому никакого отношения.

— Ну конечно же, — промурлыкал Левертов. — Я ни на секунду не подозревал его в этом. Как и в том, что он выпустил моих морских львов. Кстати, Исаак, ты не видел там ничего, напоминающего куклу за миллион баксов на спине никчемного млекопитающего?

Айк никогда не умел врать.

— Возможно, — уклончиво ответил он. — Кажется, я что-то видел в районе Безнадежности, но с таким же успехом это мог быть отвязавшийся буек…

Айк не успел договорить, а Левертов, повернувшись к ним спиной, уже начал кричать в громкоговоритель:

— Тысяча… нет, пять тысяч долларов тому, кто вернет куклу, — проорал он, обращаясь к зрителям. — Плевать на морского льва. Можете пристрелить его, а куклу привяжем к водолазу. Ставлю на круг десять тысяч, если доставите его живым или мертвым. Что скажешь, Квинак, кого-нибудь интересует мое предложение?

Трибуны для зевак опустели мгновенно.

— Удивительное чувство, — улыбнулся Левертов, — когда видишь, как все объединяются ради общего дела.

— Позволь мне воспользоваться твоим телефоном, Николай, — попросила Алиса. — Может, и мой откликнется на твое предложение.

— Конечно, но не рассчитывай на многое. Телефоны сегодня тоже буксуют, как и все остальное. А что ты на меня так смотришь, Исаак? Это из-за моего костюма? Я всегда говорю — ничто не сравнится с мехами от Закса.

Айк не ответил. Алиса набрала номер и склонилась к трубке, отгородившись от всех занавесом своих черных волос.

— Карм часто не включает его, — заметил Айк. — Ты же знаешь.

Алиса, устав ждать, закрыла крышку и вернула трубку сыну. Левертов прикоснулся антенной к загримированному лбу.

— Вам, очаровашкам, придется меня извинить, — Левертов развернулся и двинулся обратно, крича в свой громкоговоритель: — Ну, разворачивайтесь, мистер Кларк! Тащите сюда оптику и двенадцатизарядную пушку. Игра началась, или в данном случае поплыла, — добавил он, обращаясь через плечо к Айку и Алисе и предоставляя им возможность насладиться его остроумием.

И тут же издали донеслось бормотание первых моторок, срывающихся со своих приколов.

Айк встал, прикидывая, что же делать дальше. Его манили два аромата — каждый в свою сторону: с одной стороны — запах Левертова: жасминовый спрей, адреналин и камфорный аромат меха, а с другой — сладкий и неповторимый аромат женственности, о существовании которого он напрочь забыл. Но сейчас от его властного присутствия у Айка кружилась голова. И он был благодарен Алисе за то, что ей хватило такта сделать передышку.

— Может, кто-нибудь из нас вернется и проверит, как там Луиза? В ее состоянии она может оказать очень дурное влияние на такую впечатлительную крошку, как Никчемка.

— Отличная мысль. Я тебя подброшу к твоей… нет, я же могу взять здесь фургон Грира, то есть мой фургон, а ты садись в джип и поезжай… — Айк умолк. У него не было ни малейшего представления, что делать и куда ехать. Все известные ему местные пристанища внезапно оказались закрытыми в силу неблагоприятных обстоятельств — одни погублены пожарами, другие наводнениями, третьи — беспорядками и возникшими сложностями. Его капитан вместе с судном ушел в море. Его дом превратился в проходной двор. Там, где раньше сопел его старый пес, валялся толстый щенок… кровать внезапно стала слишком узкой, а аромат женщины слишком близким.

— Купи бифштексов и яиц у Херки, — предложила Алиса. — Закинь их в мотель, и я приготовлю тебе еду. А я возьму джип.

Они расстались посередине стоянки, не поднимая глаз, как дети, избегающие смотреть друг на друга после совместного поедания запретного лакомства. Айк дошел до фургона и сел за руль, не закрывая дверцы. Вокруг все расцветало яркими красками перемен. Привычный тусклый пейзаж блестел таким ярким стальным светом, что резало глаза. Как открытая угроза, исходящая от отточенного лезвия ножа. О шиповник, куст терновый. О глупое сердце, выпрыгивающее из груди и доводящее человека до виселицы. Потому что тут-то и таится дилемма, потому что в этих ярких цветах всегда прячутся самые острые шипы. Все перемены несут с собой новизну, а любая новизна болезненна. И уже не нырнуть обратно в утешительный сон, потому что он теперь будет приносить еще большую боль. И теперь любимая подушка набита не содержимым бабушкиного пуховика, а кирпичами. И твои любимые грезы претерпевают уценку. И где ты теперь будешь уединяться? Куда делся тот приют, богато украшенный плесенью и грибком? Теперь ты в нем не найдешь мира и покоя. Может, и Джину сломала вовсе не потеря ребенка, а утрата Библии. Она держала ее между ладоней, как свечку, и молилась, не переставая, с того самого момента, как увидела выпирающий позвоночник, эту непристойную кочерыжку брюссельской капусты, в лучах больничного освещения, и до того дня, когда слабо улыбающийся предмет ее молитв перестала дышать. И тогда гладкий кожаный переплет стал для Джины ядовитой плотью поганки. Слова книги оказались не чем иным, как лживыми шлюхами, пророки — обычными лизоблюдами, пытающимися подмазаться к мистеру Самому Главному, а апостолы и вовсе дюжиной извращенцев-дегенератов. Тогда-то Джина и послала ее на хуй и отказалась и от Библии, и от веры, променяв их на марихуану и мировоззрение Мерзких Девяностых как раз в то время, когда и то, и другое уже находилось на излете. Сначала закончилась марихуана. К этому времени уже начали проводиться опрыскивания генетическими рекомбинантами, которые вызывали такую ботаническую цепную реакцию, что все опасные растения в течение нескольких лет стали бесплодными. После этого остались лишь официально разрешенные экземпляры — чахлые кустики, выращиваемые архивариусами в Ватикане и ООН. Конопля для народа закончилась. А Джина была не в состоянии понять этот тонкий замысел, как она не могла понять адаптированного пересказа книги Иова. Может Джина и была наивна, но она знала, что волшебство не может существовать без поэзии, а поэзия не может быть ни модернизирована, ни переложена, она едина и неповторима, как эта коричневая река миксин, выливающаяся из брюха Омара Лупа.

Айк выглянул из машины. Зубчатый гребень Пиритов врезался в низко нависающее небо. С другой стороны была видна вереница моторок, несущихся в море в погоне за сбежавшим львом и похищенной им куклой. Десять тысяч баксов, живым или мертвым. Он видел рыбаков с поднятыми вверх, как штыки, шестами. Он видел, как ловцы жаберными сетями сбиваются в кучу, словно стая псов. И Айк понял, что добрые старые дни рыбачьего городка безвозвратно миновали и что он будет скучать по ним. Он никогда не задумывался об этом раньше, но ему нравились нежные рассветы, когда вся рыбачья братия изящно вальсировала с растопыренными руками. Ему нравился живописный беспорядок подборщиков, выстраивающихся в неровную линию и выжидающих, как участники родео, когда можно будет заарканить сеть. Эпоха, ушедшая навсегда, унесенная ветром спецэффектов, американской анархии и вновь распавшейся связью времен. Провалившаяся в преисподнюю.

Так он сидел, погрузившись в свои меланхолические размышления, пока над его головой не раздался усиленный громкоговорителем голос:

— Эй, Айк Соллес! Мы получили сообщение, которое может тебя заинтересовать. Чертовски странное. — Это был Стебинс, который кричал в свой рупор с борта яхты и чем-то махал. — Это с «Кобры».

— Сейчас буду, — откликнулся Айк и захлопнул дверцу. Внутри фургона тоже пахло потом и плодовитостью. А еще рыбой. Но никаких цветочных ароматов. Слава Богу, Гриру и сестрам Босвелл хватило ума не смешивать свои запахи.

К тому моменту, когда он припарковал фургон, Стебинс уже ждал его на сходнях, держа в руках полоску розовой туалетной бумаги. Старик тяжело дышал, и лицо у него было абсолютно серым.

— Случайно оказался… сканировал… и вдруг услышал целую какофонию звуков… на частоте 24… ее раньше использовали в неотложных случаях… и я подумал, а что, если это азбука Морзе, и записал ее.

И он поднял повязку с глаза, чтобы лучше рассмотреть начириканные карандашом записи. Огромные буквы расползались в разные стороны, как у ребенка, учащегося писать.

— Получилось «S-O-S». Потом «Г-И-Б-Н-Е-Т-К-О-Б-Р-А». Потом О, С-В, Э-Л-М и дальше еще что-то — я не разобрал, наверное, помехи. А потом слово «Н-А-Н-А-С».

Стебинс передал Айку трепещущее послание. Айк внимательно изучал его несколько мгновений, после чего поднял голову:

— И больше ничего? Никаких координат? Стебинс потряс своей серой гривой.

— Может, еще пара SOSob, а потом шумы и помехи. Первые три слова я разобрал абсолютно точно. А вот что было посередине — не знаю. Я не пользовался азбукой Морзе уже более полувека.

— Слово посередине — огни Святого Эльма, мистер Стебинс. Огни Святого Эльма на нас. Вы умеете управлять этим разноцветным корытом, капитан? Я знаю, где они.

Нелл устроилась поудобнее на второй сверху ступени, прислонившись головой к навесу, и принялась думать, что ей делать дальше. И вскоре ее сморил сон. Она спала до тех пор, пока ее не разбудило тонкое неприятное жужжание, словно на нее набросилась целая туча комаров. Она выпрямилась и начала тереть глаза. Она по-прежнему не знала, согласно какому закону существует внешний мир — по сигналу «тишина» или «снято». Но разбудил ее не киношный сигнал — она это точно знала. Неприятное жужжание доносилось снизу, и теперь оттуда же лился странный пурпурный свет.

Она уже не чувствовала себя так уверенно, как прежде, но все же заставила себя спуститься вниз и заглянуть в гулкую пещеру. Огромный подвал был теперь освещен. И при свете вино-градно-зеленого сияния она убедилась в том, что совершенно верно все себе представляла — где большие деревянные подпорки, где стены, где ржавые обломки паровых двигателей и остальная рухлядь, оставленная здесь временем. Однако то, отчего исходило сияние, она не могла себе представить. Оно находилось в том самом месте, где она ощутила неуверенность, и не походило на остальные механизмы. К тому же эта штука была не старой, она была совсем новенькой и походила… ну вроде как на большую механическую чайку с распростертыми металлическими крыльями, металлическими боками и зияющей утробой вместо головы или хвоста. Она была слишком огромна, чтобы ее можно было спустить по лестнице. Наверное, ее сбросили через люк в потолке. Она лежала, слегка завалившись на бок и опираясь на покрытое водой крыло. Большие роликовые колеса беспомощно болтались в воздухе, а вставленные в нее провода торчали во все стороны. Она могла пролежать здесь не больше суток, судя по пене, образовавшейся на колесах — нигде не было видно никаких признаков ни пыли, ни ржавчины. Зато она была покрыта маленькими колечками мерцающего виноградно-зеленого света. Они порхали, как бабочки, по всему корпусу птицы, не останавливаясь лишь на роликах и колесиках. А неприятное жужжание, которое разбудило Нелл, они издавали своими жующими и перемалывающими зубами.

Нелл взлетела вверх по ступеням и опрометью кинулась по нижнему навесу к лестнице на второй этаж. Теперь ее уже совершенно не волновало, какой был дан сигнал снаружи. Ей было совершенно наплевать, направят на нее красный лучик или нет. И пусть отсылают в Шинный город, в конце концов портовые крысы не так уж плохи, главное — привыкнуть к запаху этого черного клея.

Они стояли на одном месте без всякого движения так долго, что к ним присоединилось шестеро дельфинов, которые начали кружить вокруг судна, посверкивая своими черными спинами. Они то появлялись, то исчезали, то поднимались, то опускались, как лошадки на водяной карусели. Дельфины довольно часто встречались в этих водах и неизменно встречали радушный прием на туристических лайнерах, но Кармоди никогда не слышал о столь странном поведении этих созданий. Они кружили и кружили плотной стайкой вокруг судна уже в течение трех часов, словно под аккомпанемент какой-то музыки. Так что в какой-то момент даже начало казаться, что сверху раздаются звуки каллиопы. Весь день в темном шелке небес свистел и завывал какой-то странный ветер, хотя на море стояла полная тишь. Кармоди вспомнил, что такое уже было с ним в детстве на островах Силли. Прабабушка называла такой ветер Свистком Утопленника. «Его не чувствуешь, зато слышишь, — хихикала старая ведьма. — По поверью, это дурной знак. И помяни мое слово, Свисток Утопленника — предвестник крови и гибели. Одним он приносит крушения и катастрофы, другим сулит горе и потерю имущества. Скоро-скоро грядет роковой удар».

И что касается ударов, старая карга никогда не ошибалась. Обычно не проходило и нескольких часов, как этот жуткий предвестник обрушивался с небес на землю и устраивал сущий ад на всем Корнуэльском побережье. Однако что смущало Кармоди сейчас, так это то, что на небе не было ни облачка. Ни перистых облаков, ни грозовых туч. Просто темно-лазоревое небо, как второе веко у тюленя. И все же сверху отчетливо раздавался этот звук. Он страшно всех выводил из себя, особенно учитывая, что управление судном накрылось и повсюду мерцали эти чертовы огоньки… беднягу Эмиля Грира это вовсе довело до истерики.

— Спасите! Спасите! — верещал Грир. — Высылайте суда! Высылайте суда! — Его искаженное от ужаса лицо, склоненное над микрофоном, было закрыто прядями свалявшихся волос. — Это «Кобра», это «Кобра», вышлите к нам что-нибудь… «Кобра», разрази гром мою черную задницу, это Эмиль мать его Грир, вице-президент Законопослушного Ордена Бездомных Дворняг и первый помощник на судне под командованием капитана Майкла Кармоди! Кто-нибудь слышит? Ради Иисуса, спасите нас!

Потом Грир ненадолго умолкал и прослушивал эфир на всех частотах. Все склонялись к динамику, затаив дыхание, и слушали. Ничего. Ничего, кроме мертвого шороха и монотонного гудения правого кормового винта, продолжавшего равномерно вращать судно, ну и конечно же, завываний ветра наверху, который стонал и рыдал, словно свихнувшийся призрак из оперного театра. Арчи Каллиган настаивал, что голос принадлежит или Всемогущему, или Зверю с семью рогами, как предсказывал Гринер. Кармоди плохо разбирался в поющих ангелах и зверях с рогами, но ему абсолютно не нравилось, до чего эти звуки довели его команду. Как шкипер, он прекрасно понимал, что главное во время шторма — сохранять боевой дух экипажа. Поэтому он поднял вверх свой кулак, напоминавший пушечное ядро, и погрозил им небу.

— Ну ты там, черт бы побрал твою воющую пасть! Если хочешь потопить нас, не тяни волынку, чертов педераст! Гадина надутая! Хватит играть с нами в кошки-мышки! Хочешь грохнуть, грохни! Ну ты, пустозвон, будет что-нибудь или нет? Нет? Я так и знал. Только и умеешь, что выть…

— Спокойнее, капитан, — подошедшая Вилли встала рядом с Кармоди у леера. — Не искушай Его без нужды.

— Да, мистер Кармоди, — подхватил Арчи, прикинувший, что ни к чему призывать на свою голову еще и дьявола — гнева Божьего вполне должно было хватить. — И вообще никого не надо искушать!

Кармоди с ухмылкой оглядел собравшихся.

— Да он блефует, ребята. Вот смотрите! На тебе, пустозвон! — и с комическим торжеством Кармоди нагнулся и громко выпустил газы.

Все, кроме Грира, рассмеялись. Но Грир был настроен слишком серьезно, чтобы его можно было отвлечь театральными выходками или приманиванием дьявола; он был приписан к этому обреченному корыту в качестве связиста, и ему надо было срочно передать очень важные сообщения.

Он снова склонился над коротковолновым передатчиком у люка, напоминая попугая в своем блестящем спасательном костюме, и возобновил свои призывы.

— Это «Кобра», из Квинака, потеряли управление и дрейфуем в районе Пиритового мыса! Координаты неизвестны. Приборы не работают, инструментов нет, автопилот отключился. Вышлите спасателей, вышлите спасателей, вышлите хоть что-нибудь — самолеты, подводные лодки, мормонов на велосипедах! Эй, кто-нибудь! Откликнитесь! —¦ он выключил микрофон, но на этот раз приемник перестал издавать даже шипение. Грир гипнотизирующе уставился на радио. — Нет, вы только посмотрите. Наши позывные даже не проходят по каналу. Эй там, кто-нибудь!

— Попробуйте еще раз морзянку, связист Грир, — предложила Вилли. — Мне это больше по душе, чем ваши вопли. Выпить никто не хочет? Думаю, «ерш» будет вполне уместен…

— Я. — Каллиганы подняли руки одновременно. Грир отказался, намереваясь полностью сосредоточиться на азбуке Морзе. Вилли повернулась к Кармоди. — Шкипер, вы как? Утопим все беды и тревоги?

— Почему бы и нет? Все остальное уже испробовано — от избиения аппаратуры до проклятия Всевышнего. Возможно, «ерш» и окажется той самой необходимой отмычкой. И еще немного кровяной колбасы из холодильника, мэм, если вы будете так любезны. Чтобы подбодрить ребят.

Вилли игриво хлопнула Кармоди по его огромному животу и, покачивая бедрами, поспешила прочь. Грир отошел в сторону, не глядя на крупную блондинку, пропустил ее вниз и, снова наморщив свой черный лоб, принялся выстукивать точки и тире.

— Отлично держитесь, мистер Грир, — подбодрил его Кармоди. — Должен же найтись какой-нибудь балбес, который знает азбуку Морзе.

Он старался говорить уверенно и беспечно, чтобы поддержать окружающих. Впрочем, он и на самом деле отлично себя чувствовал. Он оперся пузом на леер и потрогал то место, по которому его нежно похлопала Вилли. Ладонь у крошки была такой жесткой, что у него было ощущение, будто она словно теркой содрала ему кожу. Хороша старушка, — ухмыльнулся он. Настоящий «ерш». А эти раскачивающиеся бедра? И предназначены я даже знаю, для кого. Он был рад тому, что взял ее на борт, даже если она и навлекла на них проклятье.

Судно продолжало вращаться вокруг собственной оси. Арчи Каллиган принялся бормотать литании Бьюлаленда в надежде компенсировать все богохульства, совершенные Кармоди, одновременно доводя Нельса.

— Эй, Арчи, может, ты вспомнишь молитвы, которым нас учила бабушка? Ты же любил их. «И если утонуть мне суждено, пусть мягко опущусь на дно».

— Оставь своего брата в покое, Нельс, — мягко пожурил его Кармоди. — У моей прабабки тоже была молитва, которая действовала не хуже слабительного. А я предпочитаю, чтобы вы молились, а не пачкали мои новенькие спасательные костюмы. Мне они обошлись по три тысячи баксов каждый. Так что молись спокойно, Арчи.

На всех, за исключением Грира, были надеты майларовые костюмы — последнее слово в разработках спасательного оборудования. До погружения в воду они выглядели как мешковатые комбинезоны, а в воде автоматически надувались. Когда экстремальная ситуация заканчивалась, их можно было высушить и заново залить наполнителем, однако часто они надувались так туго, что их приходилось разрезать для того, чтобы снять. Кармоди продолжал носить его на спине, завязав пустые рукава на брюхе. Он слышал, что эти штуковины иногда приходили в действие раньше времени,и не хотел оказаться надутым, как зефирина, в тот момент, когда ситуация потребует от него активных действий.

Корабль продолжал вращаться, как спускающая волынка. Грир все ожесточеннее выстукивал азбуку Морзе, а тихое бормотание Арчи и завывание ветра становились все горестнее. И Кармоди решил, что самое время к ним присоединиться. Он вытащил из-под раскладного стула концертино и уселся.

Посудина на славу

Спасет в любой беде,

Вот только тихо плавай

По малой по воде.

Но надоело вскоре

И поднят был аврал,

Мы правим прямо в море,

И черт бы всех побрал.

Арчи оторвался от молитвы, намереваясь призвать Кармоди к большему благочестию, учитывая сложившиеся обстоятельства, но в это мгновение вдалеке что-то сверкнуло. Он прикрыл ладонью глаза, и вправду — на горизонте что-то поблескивало серебристым светом.

— Слава Тебе, Господи! Мы спасены! Это яхта! — одной рукой он указывал в сторону горизонта, а другой дубасил брата по спине. — Ну что, кто-нибудь еще сомневается в силе молитвы?

Кармоди поднес к глазам бинокль: из-за мыса действительно виднелся бушприт яхты.

— Какие сомнения, Арчибальд! Ты вымолил нам спасение. Это «Чернобурка», и она идет к нам. И я вижу на румбе нашего Исаака, а за штурвалом сам адмирал Стебинс. Отличная работа, сигнальщик Грир. Я же сказал вам, что найдется какой-нибудь старый хрыч, разбирающийся в азбуке Морзе.

Грир не ответил. Он был настолько измотан, что даже не мог поднять голову, чтобы посмотреть, кого он приманил. Он привалился к стенке мостика, повесив голову между колен, и сидел, как сдувшийся шарик. Виллимина выскочила из трюма с подносом, на котором стояла выпивка и лежали бутерброды с колбасой.

— Я слышала, мы спасены? Тогда совершенно не обязательно топить свои печали, можно отпраздновать наше чудесное спасение.

— Истинный Бог, «Чернобурка»! — Кармоди продолжал смотреть в бинокль, елозя брюхом по лееру, чтобы не упускать яхту из вида, несмотря на вращение судна. — И сам за штурвалом — повязка на глазу и все остальное! Прямо герой Эр-рола Флинна, спешащий на помощь. Слава Голливуду! А ну-ка все вместе — гип-гип-ура!

До Стебинса долетел слабый крик. Он не стал откликаться. У него были другие заботы, например, отвечать первому помощнику Сингху каждый раз, когда его лицо возникало на мониторе нактоуза.

— Это они? — осведомилось лицо. Стебинс ответил утвердительно. — Вы не ошибаетесь? — Стебинс поклялся, что абсолютно уверен. Лицо исчезло, и на экране снова появился список мигающих координат. Эта картинка всегда напоминала Стебинсу закодированные финансовые отчеты, скользящие по экранам бирж — загадочные цифры и символы, доступные только привилегированной элите. Стебинс выплюнул окурок своей потухшей сигары прямо в экран. Он знал, что Сингх и его команда страшно гордятся всеми этими железяками, но лично для него они не значили ровным счетом ничего. Он с трудом разбирался даже в устаревшей системе Лоранава. А там всего-то было три координаты — две морские и одна собственно судна. Новая навигационная аппаратура учитывала еще по меньшей мере две величины — сигнал с ложа океана и прогноз погоды. Эксперты в области навигации утверждали, что они могут проложить курс от Аляскинского хребта до ледяных гор Нептуна и судно даже краем не заденет ни обломка затонувшего пня, ни пролетающего мимо астероида. Но капитан Герхардт Стебинс и без этой аппаратуры никогда ни на что не наскакивал. Он на взгляд умел обнаруживать всякие затонувшие пни по водоворотам пены, а ночью — по неестественной ряби, что же до астероидов — они его мало интересовали. Какое они могли иметь отношение к морскому делу? Он считал все это модными бреднями, вызванными неизбежным превращением маленьких богатых засранцев в больших. И самым большим из них был Сингх. Во-первых, он был богат, как Крез. А во-вторых, он вырос, болтаясь в самых шикарных игротеках Индии. Поэтому Абу Буль Сингх воспринимал эту яхту как третьеразрядную игрушку, только более богато оснащенную и с большим количеством возможностей. Сингх принадлежал к элитарному клубу в Нью-Дели, члены которого с точностью до минуты выходили на связь друг с другом по всему миру по воскресеньям в одиннадцать утра по Гринвичу. Одному Богу известно, чем они занимались в своих шлемах за пультами, да и Тому, вероятно, было не слишком интересно за ними следить.

Лицо на мониторе возникло снова.

— Поговорите с ними, мистер Стебинс. Попытайтесь им объяснить, что они сильно упростят нашу задачу, если прекратят крутиться на месте.

— Разве это не ваша обязанность, мистер Сингх? Думаю, вы лучше справитесь с этими техническими подробностями…

— Но это ваши друзья, мистер Стебинс, и ваши проблемы, — пояснили с экрана. После чего он погас, и на нем снова появились ряды цифр и графических изображений. Надутая мангуста, — подумал Стебинс, — докапывается до меня. Знает, наверное, уже, что я наврал. Наверняка уже связался с Левертовым. Да, Стеб твою мать, ты, старик, уже принадлежишь истории… И он отошел от штурвала, чтобы взять микрофон.

— Эй там, на «Кобре»! — произнес он гробовым голосом. — Это «Чернобурка».

Издали раздался голос с явным английским акцентом:

— Не шутишь? — Это слегка взбодрило Стебинса.

— Отставить кружиться, «Кобра», и ложитесь в дрейф, чтобы мы могли к вам подойти.

— Мы бы с радостью согласились, «Чернобурка», — донесся ответ. — Но мы не можем остановиться. — Это был Майкл Кармоди в каком-то майларовом мешке, доходившем ему до подмышек. Его лысая башка блестела в лучах солнца, и он орал через пластиковый стаканчик с оторванным донышком. — Мы уже три часа крутимся, как белка в колесе! Боюсь, что кое у кого из моей команды уже мозги набекрень.

— Добрый день, мистер Стебинс! — весело замахала рукой блондинка, стоявшая рядом с Кармоди. — Это я, Вилли Хардасти! Как приятно всех вас видеть.

Ее восторги тут же были подхвачены еще двумя мешкообразными силуэтами. За их спинами кто-то, напоминающий сдутую ярмарочную палатку, пытался подняться с палубы.

— Добрый день, мисс Хардасти… капитан Кармоди. — Теперь они уже были настолько близко, что он отложил микрофон. — А могу я узнать, как вы вляпались в такую заварушку?

— Это была рука Всевышнего! — сообщил один из мешков.

— Ну это уже слишком, Арч, — поправила его блондинка, — я думаю, что скорее это перст непостоянной судьбы.

— Заткнитесь оба, — распорядился Кармоди. — Мы попали в какой-то странный шторм, мистер Стебинс. И молния вывела нашу электронику из строя.

На мониторе у Стебинса снова выскочило лицо Сингха с еще более лягушачьим выражением, чем прежде.

— За последние 36 часов в радиусе 250 километров никаких штормов не наблюдалось. Боюсь, ваши друзья пьянствуют, мистер Стебинс, а может, и еще того хуже. Прискорбно, что они не могут управлять своим судном. Сообщите им, что мы не можем рисковать. Им придется самим подплыть к нам.

— Вы можете спустить шлюпку? — крикнул Стебинс.

— Нет, — откликнулся Кармоди. — Шлюпочный отсек заклинило, как и все остальное, иначе мы бы давным-давно добрались до берега и бросили бы это чертово корыто. Очень не хочется быть для вас обузой, но боюсь, вам придется подойти к нам.

— Это невозможно, — проквакал Сингх. — Мистер Стебинс, проинформируйте своего эксцентричного приятеля, что раз мы не можем взять их на буксир, единственное, чем мы можем им помочь, это сообщить их местонахождение ближайшему посту береговой охраны. Это их обязанность. А наша, мистер Стебинс, вернуться в порт и ждать дальнейших указаний. Пожалуйста, передайте эту информацию и готовьтесь поворачивать.

Подобное хамство Стебинс был не намерен глотать.

— Ах ты, круглоглазая жаба! — заорал он. — Нельзя оставлять людей на судне, которое терпит бедствие! Это противоречит морским законам! Это чревато расследованием ООН.

Сингх был явно обескуражен такой возможностью. Он отвернулся от камеры и принялся с кем-то совещаться за пределами видимости.

— Они могут подплыть к нам, — снова обратился он к Стебинсу.

— Они могут утонуть!

— На них спасательное снаряжение.

— Их может смыть волной. К тому же там есть женщина!

— Благодарю вас, мистер Стебинс, — Вилли-мина оттянула пальцами стеганый майлар на бедрах и сделала книксен. — Правда, я плавала в университетской команде за «Тигров», но буду считать это комплиментом.

Айк спустился с мостика впередсмотрящего в рубку.

— Что происходит?

— Играем, — прошептал Стебинс, прикрыв рот рукой. — Думаю, жаба Сингх уже выяснил, что мы его обманули насчет Левертова. И теперь он хочет, чтобы мы поворачивали назад. Говорит, что не позволит нам приблизиться к ним, а катера у нас нет.

— А как насчет «Зодиака»?

— Исключено! — Судя по всему, до Сингха долетало их перешептывание.

— Пустить хлипкую надувную лодочку против горы движущегося металла? Это слишком опасно. Я не могу позволить так рисковать никому из членов своего экипажа.

— Я рискну, — ответил Айк.

— Ну естественно, мистер Соллес. Мы все наслышаны о ваших подвигах. Но будьте уверены, я не стану рисковать и нашей единственной шлюпкой. Это тоже противоречит морским законам.

Сингх ждал. Стебинс тоже. Айк небрежно пожал плечами.

— Тогда, вероятно, им придется добираться вплавь, — промолвил он, подмигнул Стебинсу и двинулся к выходу. Выйдя за пределы видимости камеры, Айк обернулся. — Где она? — беззвучно произнес он одними губами. Стебинс непонимающе заморгал глазами. — Лодка? — так же беззвучно повторил Айк и начал изображать, что сдает карты. — Скажите… мне… где… она!

— А-а! — Стебинс закашлялся. — Пока, мистер Соллес. Вижу, у вас тройка. Три туза и пара. А дверца в этот отсек чистый блэкджек.

— Понял, — шепотом ответил Айк и кинулся к ближайшему люку.

Стебинс с невинным видом улыбнулся изображению на экране.

— Покерный слэнг янки, — пояснил он. — Означает «надеюсь, повезет при следующей сдаче». Но пора вернуться к протоколу, Сингх. Вы можете зафиксировать это как отказ подчиняться приказу — но разрази меня гром, если я брошу здесь этих ребят. Так что можете подниматься сюда и принимать командование. Это мое последнее слово.

Сингх начал было протестовать, но Стебинс сложил руки, развернулся и, выпрямив спину, двинулся к корме. Некоторое время изображение на экране еще взывало к нему, потом рявкнуло: «Индюк надутый!» и исчезло, снова сменившись показателями сонаров. Огромный тиковый штурвал продолжал вращаться вперед и назад, хотя никто не прикасался к его полированным рукоятям.

Айк соскользнул вниз по узкому трапу, едва касаясь поручней. В коридоре третьего уровня царило гораздо большее оживление, чем это можно было бы себе представить. Люди сновали во все стороны с передатчиками, эскизами, коробками с пленкой, и Айк подумал: есть что-то жутковатое в том, что они даже не догадываются о происходящем наверху. Это напомнило ему таинственные легионы, которыми окружали себя злодеи в фильмах о Джеймсе Бонде — их воины тоже всегда были бодрыми, отважными, деловитыми и очень мало напоминали живых людей. Они тоже зачастую не обращали внимания на героя, который в грязной одежде пробирался между их сияющими чистотой униформами.

На последней двери перед пятым проходом стоял номер 21. До кормы было еще далеко. Какой-то балбес, драивший пол, подпевал своему плееру. Он не остановился даже тогда, когда Айк пожарным топором вскрыл замок.

Внутри оказался маленький отсек, заполненный хлюпающей водой, в которой покачивалась лодка. «Зодиак» ждал, уткнувшись носом в запертую решетку на уровне воды. Этот запор открылся с такой же легкостью, как и предыдущий, и решетка распахнулась. Айк перекатился через надутый борт лодки и, обрубив топором стропу, выплыл из яхты под прикрытием ее корпуса. Ключ был вставлен в зажигание, но двигатель был холодным и мокрым. Лодка уже выплыла из-под кормы, а ему так и не удавалось завести ее. Первый помощник Сингх увещевал Стебинса на палубе, когда вдруг перед его изумленным взором возникла шлюпка.

— Соллес! Немедленно остановись! Именем закона, верни имущество! Охрана! Охрана, на третий уровень! Поймайте его! Я вас предупреждаю, мистер! Отойдите от двигателя! Я буду вынужден прибегнуть к оружию. Соллес! Я приказываю!

Айк ухмыльнулся прямо в лицо нависающему над ним в тридцати футах Сингху: воистину жаба, но это жабье выражение обеспечивало ему что-то вроде презумпции невиновности.

— А пошел ты, — любезно откликнулся Айк и снова повернулся к двигателю.

— Сынок, там карбюратор залило, — степенно откомментировал Стебинс.

— Прочисти его.

— Ах вот как, Стебинс! Это уже называется иначе, чем неповиновение, — первый помощник Сингх, негодуя, приблизился к Стебинсу. — У меня на родине вы были бы казнены за подстрекательство к бунту.

— А у меня на родине вас бы выбросили за борт и скормили грифам, — все так же вежливо и учтиво ответил Стебинс, глядя сверху вниз на разъяренного Сингха. — Мне рассказывали, что сначала они выклевывают глаза…

С пятой попытки мотор заработал, как раз в тот момент, когда в отверстии отсека показались охранники с баграми в волосатых лапах.

— Не уходите, ребята, — помахал им рукой Айк. — Я скоро вернусь, — и круто дал право руля, подняв целый фонтан брызг. Вот теперь он точно слышал победный рев фанфар — он снова несся к черту на рога в дырявом корыте.

— Но, по крайней мере, мне это нравится, — ответил им Айк.

Когда он добрался до крутящегося на месте судна Кармоди, лестница была уже спущена.

— Может, лучше попытаться подойти с кормы? — крикнул он Кармоди.

— Вряд ли, малыш. Мы не можем опустить трап. И ты попадешь прямо в винт. Иди справа от нас и попробуй ухватить лестницу.

Айку пришлось сделать два полных оборота в сопровождении дельфинов, прежде чем ему удалось зацепиться за лестницу. Но и после этого ему пришлось газовать, чтобы поддерживать «Зодиак» на той же орбите вращения — огромное судно крутилось гораздо быстрее, чем казалось со стороны. Лестница то натягивалась, то провисала между лодкой и «Коброй», пока Айку не удалось ее ухватить как следует.

— Давай, Вилли, — крикнул он наконец, глядя на лица, выглядывавшие из-за борта. — Сначала дамы.

— Нет-нет-нет! — завопил внезапно появившийся Грир, отталкивая Виллимину. — Только не она!

На какое-то мгновение Исааку показалось, что перспектива утонуть лишила Грира всех благородных качеств, в том числе самого достойного — галантного отношения к женщинам. Однако не было похоже, чтобы он обезумел от страха.

— Айку будет слишком сложно держать и руль, и лестницу, — Грир говорил уверенным голосом, не терпящим возражений. — Нельс, давай ты первым. Тогда ты сможешь подстраховать. А потом пойдет Вилли.

Грир оказался прав. Череду узких перекладин колбасило из стороны в сторону, пока Нельс спускался вниз. Лестница провисла, и Нельсу пришлось болтаться на руках, пока Айк одной рукой ее натягивал, а другой удерживал лодку в необходимом положении. Стоило «Зодиаку» развернуться чуть больше, и «Кобра» раздавила бы его, стоило увеличить крен, и его захлестнула бы волна. Когда Нельс наконец перебрался в лодку, Грир распорядился, чтобы Вилли подождала еще немного, заявив, что Айку надо перекинуть линь для увеличения стабильности, и тут же кинулся за ним, не дожидаясь возражений. Кармоди с гордостью посмотрел вслед члену своего экипажа.

— Никогда не знаешь заранее, кто что может выкинуть.

Когда Грир перекинул второй буксировочный линь, стало немного легче, и то когда Вилли перелезла через борт, ее начало болтать из стороны в сторону, но ей хотя бы удалось удержаться на перекладинах лестницы.

— Прямо скачки на мустангах, — заверила она Кармоди. Она преждевременно попыталась перебраться в лодку, ее спасательный костюм оказался в воде и тут же раздулся до неимоверных размеров. К тому моменту, когда Вилли оказалась в «Зодиаке «, она походила на туго надутый ярко-зеленый шарик.

— Я чувствую себя, как сельская красотка на девятом месяце беременности, — рассмеялась она.

— Арчибальд, ты следующий, — распорядился Арчи продолжал бормотать свои литургии, пока не оказался в лодке рядом с братом.

— Вот видите! — вскричал он. — Молитва действует!

— Теперь ты, Эмиль, — сказал Кармоди. — Ты отлично поработал. Отвязывай линь, и пусть ребята внизу подержат. Давай валяй…

— Исключено, сэр, — покачал головой Грир. — Теперь вы.

— Капитан должен покидать свой корабль последним, чтоб вы знали, мистер Грир. Это основополагающий закон моря. Традиционно…

— Мужчина должен поддерживать свою даму, — Грир кивком указал на светлую головку, торчавшую из раздутого костюма. — Это основополагающий закон, мужик, с гораздо более древними корнями, и самое время, чтобы ты исполнил его.

Кармоди открыл рот, но так и не нашел аргументов. Похоже, Грир наконец-таки одержал победу в их долгом соперничестве в галантности и обходительности. Резким движением Кармоди отдал Гриру честь, застегнул костюм и перелез через борт. Он был настолько тяжел, что лестница мгновенно провисла, подтянув за собой «Зодиак» к самому борту. Кармоди тяжело плюхнулся в лодку рядом с надутой Вилли, подтрунивая над ее видом.

— Не маловато ли дрожжей в этой пышечке? Но руки Вилли были так надуты, что она не могла даже ткнуть Кармоди в бок.

Айк на корме боролся с мотором — нос перегруженной лодки то и дело захлестывала волна.

— Ты нагрузился до самого планшира, — крикнул Грир. — Поезжай и разгрузись. Я могу подождать, — и он подтянул к себе болтавшийся линь, прежде чем Айк успел возразить, и лодку начало относить в сторону. Айку ничего не оставалось, как отпустить лестницу.

— Ладно, напарник, — он постарался, чтобы голос его звучал бодро. — Сейчас вернусь.

— Я не буду никуда уходить, — помахал ему рукой Грир.

Айк рванул к яхте с такой скоростью, которая выдавала его тревогу и дурные предчувствия.

— Все с ним будет в порядке, как у Христа за пазухой, — попытался подбодрить его Кармоди. — Дураки не тонут.

Вилли не могла даже обернуться.

— Особенно такие галантные дураки, — добавила она, не поворачивая головы.

Айк надеялся, что успех его рискованного предприятия изменит отношение первого помощника «Чернобурки». Но когда «Зодиак» достиг отсека яхты, он понял, что переоценил мистера Абу Буль Сингха. Тот ждал его вместе с еще двумя вооруженными охранниками. У самого волосатого из четырех на боку болтался огромный ствол. Именно этой горилле Айк и бросил канат, прежде чем кто-либо из охранников сообразил зацепить их багром.

— Подстрахуй нас, приятель, чтобы высадили даму.

Естественно, для того чтобы вытащить надутую Вилли, сначала пришлось выйти всем остальным. И как только Айк увидел, что она встала на рифленые сходни, он тут же отпустил свой конец каната и дал полный назад. Сингх так надулся от ярости, что казалось, он сейчас лопнет.

— Соллес! Если ты не прекратишь подвергать опасности нашу лодку, я буду вынужден прибегнуть к оружию! Вы поняли меня, мистер?

Айк поддал газу и скрылся в фонтане брызг.

— Очень хорошо, мистер Соллес, очень хорошо. Мистер Смоллет? В нос, будьте любезны.

Мистер Смоллет выстрелил гораздо быстрее, чем можно было предположить, судя по его неуклюжему волосатому виду. И Айк еще прибавил газу.

— Ах, вот каков ваш ответ, мистер Соллес? Тогда на поражение, мистер Смоллет, на поражение…

Айк пригнулся, хотя вряд ли борт надувной лодки мог служить каким-либо прикрытием, однако он не услышал звука выстрела. Вместо этого до него донесся шум, взрыв проклятий, вслед за которым раздался вопль, всплеск и новый поток ругани. Айк выглянул из-за борта и увидел, что мистер Смоллет барахтается в воде и его медленно относит под свес кормы. Кармоди, судя по его виду, приносил всем свои извинения, одновременно никому не давая сдвинуться с места.

Грир решительно отклонил предложение воспользоваться дополнительным линем и заверил Айка, что лестницы ему вполне достаточно.

— Я питался обезьяньими железами в Белизе, — и прежде чем Айк успел возразить, он перебросил свой мешок через п





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-09-20; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 394 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Своим успехом я обязана тому, что никогда не оправдывалась и не принимала оправданий от других. © Флоренс Найтингейл
==> читать все изречения...

866 - | 779 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.008 с.