Аукцион в Нью-Йорке!

25 апреля аукционный дом «Сотби» выставляет на торги бутылки шампанских вин, среди которых исключительный раритет – две бутылки «Дом Периньон», розовый, винтаж 1959 г., первоначальная стоимость лота – 84 700 долларов.

Это волшебное вино по праву считается жемчужиной марки. Его произвели в количестве всего триста бутылок и никогда не выставляли на продажу. Большинство бутылок были открыты и выпиты в 1971 году на приеме, собравшем знаменитостей со всего мира, по поводу юбилея основания Персидской империи.

Вскоре остальные бутылки разлива этого года исчезли, чтобы вновь появиться на торгах и стать звездой вошедшего в историю аукциона «Сотби».

Мартен не поверил своим глазам: значит, бутылка, которую он держит в руках, стоит 40 тысяч долларов! Он лихорадочно стал дочитывать досье: почти ничего не прояснило расследование, предпринятое в связи с кражей. Известно только, что, когда счастливый обладатель покупки явился, чтобы забрать собственность, обе бутылки исчезли, а вместо них была найдена зловещая визитка, более известная в кругах любителей живописи.

Мартен замер, разглядывая «подарок», не зная, что и подумать.

В голове мелькали противоречивые мысли. Разумеется, эта бутылка представляет собой не что иное, как вещественное доказательство, которое следовало бы приобщить к делу, а потом вернуть истинному хозяину, но…

– Могу я предложить вам бокал шампанского, миссис Хадсон?

– Не возражаю, – ответила пожилая леди, присаживаясь к столику. – Это заменит мне обычное шерри.

Мартен открыл бутылку с неимоверной осторожностью, ему не терпелось узнать, сохранились ли в шампанском за пятьдесят лет выдержки знаменитые пузырьки. Чокнувшись с англичанкой, он поднес бокал к губам и… не разочаровался: вино оказалось божественным на вкус, у Мартена возникло ощущение, будто он вливает в себя жидкое золото или вкушает эликсир молодости.

С чувством, словно заново родился, Мартен поднял свой бокал вверх, к небу. Его охватило мрачное настроение, и он подумал, что о человеке можно судить и по его врагам.

Пусть он проиграл первую партию, но матч не закончен, борьба только началась.

Арчибальд надел свитер с высоким воротом и вышел на палубу, чтобы присоединиться к Эффи. На носу, на самом высоком месте яхты, был оборудован зал для занятий спортом на свежем воздухе. Англичанка с полотенцем на плече вот уже час с лишним предавалась атлетическим упражнениям: беговая дорожка, боксерская груша для отработки ударов… Арчибальд предложил ей выпить аперитив, но она покачала головой и взялась за свою бутылку с минералкой. Похититель пожал плечами, но не удивился. Эффи вела аскетический образ жизни, отказывая себе в милых удовольствиях, придающих вкус жизни: изысканные кушанья, дорогое вино, ни к чему не обязывающий секс…

Арчибальд устроился в плетеном кресле, лицом к морю. К вечеру воздух стал свежее, и заходящее солнце на горизонте сопротивлялось готовым поглотить его облакам. Следствием этой борьбы стали кроваво-красные и пурпурные дорожки, струящиеся по небу во все стороны. Арчибальд достал из ведерка со льдом, стоящего рядом с креслом на палубе, бутылку шампанского и улыбнулся, прочитав этикетку:

«Дом Периньон»,

розовый, винтаж 1959 г.

Он осторожно открыл бутылку, налил шампанское и поднял бокал к небу, глядя в сторону юго-запада. Туда, где находилась Франция. Туда, где был Париж.

Арчибальд сделал вид, будто чокается с невидимым противником, которому нанес первый укол шпагой.

8–