Экзистенциализм С. Киркегора

КЬЕРКЕГОР (Киркегор) (Kierkegaard) Серен (1813-55), датский теолог, философ, писатель. Противопоставил «объективизму» диалектики Гегеля субъективную («экзистенциальную») диалектику личности, проходящей, по Кьеркегору, три стадии на пути к богу: эстетическую, этическую и религиозную. Полемизируя с официальной теологией, защищал тезис о реальности христианства лишь для избранных, которые смогут реализовать свою экзистенциальную свободу. Оказал влияние на развитие датской литературы, в 20 в. — на экзистенциализм и диалектическую теологию. Основные сочинения: «Или — или» (1843), «Страх и трепет» (1843), «Философские крохи» (1844), «Стадии жизненного пути» (1845).

* * *

КЬЕРКЕГОР (Киркегор, Керкегор) (Kierkegaard) Серен (полное имя Серен Обюе) (5 мая 1813, Копенгаген — 11 ноября 1855, там же), датский философ, писатель, теолог, предшественник современного экзистенциализма, чье доминирующее настроение — нет никакого другого мира, помимо мира человеческой субъективности, бытие вменено человеку как его собственное бытие (экзистенция) — унаследовано от подчеркнуто личного характера философствования Кьеркегора.

Ранние годы

В детстве Кьеркегор находился всецело под влиянием отца, воспитывавшего своих детей в духе сурового лютеранства и передавшего сыну ощущение ответственности за совершенное им в детстве святотатство. Отец, Михаэль Педерсен Кьеркегор, собственным трудом нажил состояние. Во время бомбардировки Копенгагена британскими войсками в 1807 его дома были разрушены, он был объявлен банкротом за год до рождения Серена. Однако в дальнейшем он поправил свои дела и оставил своим наследникам приличный доход.

В 1830 Кьеркегор начал изучать теологию, философию и психологию в Копенгагенском университете, но сдал кандидатский экзамен по теологии только в 1840. Затем, обручившись с Региной Ольсен, Кьеркегор готовился принять пасторский сан, одновременно работал над магистерской диссертацией, озаглавленной «О понятии иронии, с постоянной ссылкой на Сократа» (1841). В ней Кьеркегор рассматривает сократовскую иронию как критический метод, расчистивший путь для философии Платона и Аристотеля; вслед за Гегелем он осуждает иронию немецких романтиков, в частности, Шлегеля и Тика, приведшую к «совершенно неправомочной экзальтации субъективности». Однако при этом Кьеркегор упрекает Гегеля за высокомерное невнимание к той особенности иронии, которая наиболее соответствует его системе, — к позитивной силе негатива, к серьезности, с которой ирония воспринимает Ничто.

В том же 1841 внутренний конфликт, вызванный осознанием невозможности семейной жизни из-за обнаружившихся нервных заболеваний, но главным образом открывшаяся перед Кьеркегором судьба одинокого писателя привели к разрыву с невестой.

«Или—Или»

Осмысление этого события подтолкнуло Кьеркегора к усиленной литературной деятельности: в книге «Или—Или» (опубликованной в 1843 под псевдонимом Виктор Эремита, т. е. Одинокий Победитель, или Победоносный Отшельник) выдвигается необходимость выбора одного из двух типов существования («эстетического» и «этического») и, соответственно, жизненной позиции; причем важна не суть решения, но «действительность самого акта выбора», т. к. и позиция «эстетика» охвачена всеобщностью этического закона и подчинена требованиям долга и ответственности за свой выбор. Выражение мысли о безусловности морального обязательства художественными средствами (продуманная композиция произведения, многоголосие персонажей, богатство стиля) не случайно: тем самым Кьеркегор, подчеркивая важность собственно «эстетического» измерения человеческого существования, исследовал возможности словесного сообщения экзистенциального события (эстетического, этического и религиозного переживания).

«Страх и трепет»

Фундаментальное открытие и убеждение Кьеркегора в том, что «жизнь всякого человека замыслена религиозно», потребовало осмысления основы и границ «этического существования»; в книге «Страх и трепет» (1843, псевдоним Йоханнес де Силенцио), диалектически-лирическом переложении ветхозаветного сюжета о жертвоприношении Авраама, Кьеркегор сосредоточивается на вопросе «возможно ли телеологическое отстранение этического», и в связи с этим — «существует ли абсолютный долг перед Богом». Парадокс веры в том, что отдельный человек, следующий «абсолютному» долгу, вступает в новое, парадоксальное отношение к этосу, к «нравственному закону», так как, всегда пребывая внутри этического, все же стоит в абсолютном (ср. лат. «absolvo» — «отделяю»), особом отношении ко всеобщему. При этом парадокс, заостренный в деянии Авраама, — «отдельный человек определяет свое отношение ко всеобщему через свое отношение к абсолюту, а не свое отношение к абсолюту через свое отношение ко всеобщему» — обнажает и противоречие внутри морального веления, или долга, — противоречие между требованиями одновременно поступать и «из чистого [чувства] долга», и «в соответствии с долгом», что, по Кьеркегору, указывает на относительный характер всеобщего законодательства и очерчивает границы распространения последнего. Кьеркегор, описывая путь веры, продумывает цели, стоящие перед отдельным человеком (Den Enkelte), в том числе и способы противостояния власти авторитета или примера — орудий всеобщего (ибо Авраам ни в коей мере не являет собой примера для подражания).

«Повторение». Вера и Любовь

Повесть «Повторение» (псевдоним Константин Констанций), написанная и вышедшая в свет одновременно со «Страхом и трепетом», повторяет проблематику последней, однако в этом произведении в рамках автобиографического сюжета Кьеркегор в лице героя, безымянного молодого человека, захвачен поиском смысла происшедшего с ним события — несчастной любви, которая не может выразить себя в браке и которую герой воспринимает как кару. Движимый страстным желанием знать, в чем состоит его вина, он прибегает к «частному мыслителю» Иову, сумевшему отстоять свою невиновность перед Богом и тем самым заслужившему повторения, т. е. возвращения всех тех богатств, которыми он владел. Герой же приходит к пониманию смысла повторения, который открывается только будучи осознан (повторен) как «внутренняя» проблема (Inderlighed), как способность сказать случившемуся «да» или «нет»: признать свою вину — или же, как Иов, отстаивать свою невиновность; эта способность воспитывается лишь свободой, которой равнозначно обретение веры. Главная идея повести проясняет фразу Дневника Кьеркегора 17 мая 1843: «Если бы у меня была вера, я бы не покинул Регину».

Тему этой дневниковой записи Кьеркегор развил в сочинении ««Виновен?» — «Не виновен?»», созданном тем же летом 1843 и впоследствии включенном в «Стадии на жизненном пути» (вышла в 1845 под псевдонимом Хиларий Бобенэр, т. е. Радостный Переплетчик).

«Понятие ужаса». Экзистенция

В книге «Понятие ужаса» (1844, псевдоним Вигилий Хауфниенсий, т. е. Копенгагенский Страж) в теологическом контексте догмата о первородном грехе Кьеркегор дает психологическое описание ужаса как «места» рождения человеческой экзистенции; Ничто (понимаемое Кьеркегором в соответствии с христианской догматикой как полное отсутствие внебожественного сущего), соответствующее состоянию неведения, невинности, в то же время рождает Ужас (Angest) — единственно возможное настроение человека посреди неведомого мира; невыносимость этого положения подталкивает к «грехопадению», что знаменует рождение «экзистенции». Сугубо психологический анализ грехопадения, проведенный на уровне развития науки психологии того времени, стремление удерживаться от метафизических и теологических спекуляций в сочетании с диалектическим методом позволили Кьеркегору сделать попытку определения экзистенции, исходя из такого переживания, которое одновременно является и аффектом Ничто (Ужас), и указанием на существование, имеющее место в противоположность Ничто. Экзистенция как таковая не поддается определению, однако ее переживания представляют собой качественные определенности, составляющие экзистенцию; так, через первый грех, совершенный Адамом, в человека входит греховность и удерживается в нем, вследствие чего индивидуум становится одновременно и самим собой, и представляет целый род. Однако Кьеркегор не отказывается от постулата о бесконечной природе человеческого духа и диалектически осмысляет человека как синтез антропологической конечности и бесконечности высших целей, духовной природы, противопоставленной ничтожности конечного. Благодаря этому синтезу в самом Ужасе проявляется психологически переживаемая возможность свободы, поскольку такой Ужас, превращающийся в страх греха, тем самым воспитывает силой веры, поскольку обнаруживает конечность своего предмета и, следовательно, убеждает человека в том, что он способен преодолеть грех.

Против Гегеля. Диалектика абсолютного парадокса

Вокруг парадоксальности человеческого разума, рожденного из страсти и восхищения перед непознаваемым, из устремления к неизвестному и предопределенного потерпеть крушение, разбившись о его границы, движется мысль Кьеркегора в «Философских крохах» (1844, псевдоним Йоханнес Климакус). Антигегельянская направленность этого сочинения привела Кьеркегора к утверждению и разработке нового метода мышления, противоположного спекулятивному, — так называемой экзистенциальной, «качественной диалектики абсолютного парадокса», чему посвящено «Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам» (1846, псевдоним Йоханнес Климакус). Экзистенция, по Кьеркегору, является главным предметом мысли, потому что этот вопрос наиболее важен для человека — того, кто существует (Den Existerende), ибо в экзистенции заключен его высший и наиболее конкретный интерес. Но попытка мыслить экзистенцию столь же затруднена, сколь и стремление абстрактно понять движение; это вызвано традицией рационалистического умозрения рассуждать «с точки зрения вечности», что, по Кьеркегору, удается исключительно при помощи абстракции. «Можно, пожалуй, с полным правом сказать, что есть вещь, не дающаяся мышлению, и это — экзистенция». Требование преодоления этой трудности, как не раз подчеркивает Кьеркегор, исходит из того, что «жизнь каждого человека замыслена религиозно»; труд продумывания существа и задач экзистенции — единственный способ «освободить место для Бога». Только на пути экзистенциальной диалектики противоречие между временностью человеческого существования и вечностью религиозной истины становится парадоксом, таким образом оно делает невозможным всякое движение назад, к снятию или разрешению конфликта; но на этом пути одновременно и проясняется смысл тезиса, антитезиса и их противостояния. Временность экзистенции проявляется не как ничтожность конечного, снимаемая в вечности абстракции, но, сохраняя свое качество, высвечивает вечность в ее конкретности, как жизнь, укорененную в веках.

Полемика. Огонь на себя

В начале 1846, завершая работу над «Послесловием» и намеренно озаглавив его «заключительное», Кьеркегор намеревался закончить свою литературную и философскую деятельность и стать пастором, т. к. решил, что исчерпал тот богатый полемический материал, который предоставили события его жизни. Но случилось так, что уже в январе ему открылась возможность прямо, не прибегая к псевдонимам, проповедовать то, что в своих литературно-философских произведениях он мог выражать только косвенно. После того, как сотрудник сатирического журнала «Корсар», литератор П. Л. Меллер, непочтительно отозвался о «Стадиях на жизненном пути», Кьеркегор, выступив с ответной критикой в газете «Fodrelandet», сознательно спровоцировал поток злых статей и карикатур на себя на страницах еженедельника. Так продолжалось до июля 1846; осмеиваемый, Кьеркегор приходил к новому пониманию страдания, его очистительной силы. «Я хочу обратить внимание толпы, хочу открыть ей глаза, и если она не поймет меня добром — заставлю насильно <...> Раз толпа примется бить меня, внимание ее поневоле пробудится; еще лучше, если она убьет меня, — тогда внимание ее сосредоточится всецело, а, стало быть, и победа моя будет полною» (Дневник, запись января 1847). В марте 1847 Кьеркегор под своим именем выпустил «Назидательные речи, различные по духу», в том числе и «Евангелие страдания», где провозгласил страдание привилегией: оно формирует человека, приуготовляя его к вечности. В сентябре 1847 вышли в свет «Деяния любви», главный призыв которых — любить Бога и через это понять, что значит любить своего ближнего. В «Христианских речах» (1848) достигает вершины назидательная риторика Кьеркегора.

О христианстве. Конфликт с датской церковью

В то же время Кьеркегор использовал возможности экзистенциально-диалектического воздействия, таящиеся в религиозной проповеди, которые основаны на том, что само христианство как духовный феномен насквозь диалектично и его проблематика только заостряется по мере того, как растут умственные запросы современного человека. В двух последних крупных сочинениях — «Болезнь к смерти» и «Упражнение в христианстве» (1849, 1850, оба под псевдонимом Анти-Климакус) Кьеркегор, применяя диалектику «ради наставления и пробуждения», утверждает христианство-вызов, проявляющийся в «бездонном противоречии любви», которая в отличие от любви к мудрости требует взаимности. Возмущение (Forargelse) против христианства, по Кьеркегору, неизбежно, т. к. возмутителен сам догмат богочеловека, из которого следует требование подражания Христу, что невозможно из-за бесконечного различия между Богом и человеком. Согласно Кьеркегору, возможность возмущения является диалектическим прибежищем всего христианства, т. к. самый тяжкий грех — возмущения и отчаяния — искупается только верой, которая и прокладывает единственный путь «не к смерти, но к славе Божией» (Евангелие от Иоанна. 11:4).

В ожидании ответа на свой суровый вызов Кьеркегор писал новые, еще более наступательные религиозные речи («Полевая лилия и птица небесная», «Три благочестивые речи», 1849, «К самоиспытанию, рекомендовано современностью», 1851, «Судите сами», 1851-52). Но так и не дождавшись от священства и паствы признания в том, что датская государственная церковь не проповедует новозаветное христианство, Кьеркегор предпринял прямую атаку на церковь. После кончины 30 января 1854 главы датской церкви епископа Мюнстера в проповеди его преемника покойный был назван одним из свидетелей истины христианской церкви, что привело в негодование Кьеркегора, для которого «свидетель истины» имело евангельский смысл: мученик веры. С декабря 1854 по май 1855 он опубликовал 21 статью в «Fodrelandet», в том числе и опровержение проповеди нового епископа, а в мае основал собственную газету—листовку «Oieblikket» («Момент»), главным объектом критики которой стала «христианская церковь, упразднившая христианство». Последний, 10-й номер, был подготовлен к печати в октябре 1855, когда Кьеркегор смертельно заболел; спустя месяц он скончался, отказавшись принять последнее причастие.

Посмертная слава

Труды Кьеркегора в совокупности составляют около 14 тыс. страниц, в том числе 5 тыс. страниц, опубликованных Кьеркегором при жизни и примерно соответствующих содержанию «Собрания сочинений», подготовленного в 1901-06 (дополненного в 1920-е гг.) А. Б. Драхманом, Й. Л. Хейбергом и Х. О. Ланге и тогда же переведенного на немецкий язык. В 1910-е гг. его мысль развивали деятели венского литературно-философского авангарда (в частности, Л. Витгенштейн в эстетических и этических фрагментах своих «Дневников» опирался на тексты Кьеркегора в интерпретации Т. Хекера, считавшего Кьеркегора первым «философом языка»), позднее, в 1920-е гг., молодые теологи — издатели журнала «Zwischen den Zeiten», отвергнувшие постулаты либеральной теологии и оспорившие «естественность» человеческой религиозности (К. Барт, Р. Бультман, Э. Бруннер). В то же время появился «реферат» некоторых текстов Кьеркегора в «Психологии мировоззрений» К. Ясперса, а также «Бытие и время» М. Хайдеггера, признавшего Кьеркегора первым мыслителем, который глубоко продумал экзистенцию (правда, как «экзистентную» проблему, т. е. эстетически, этически, религиозно), и работы Г. Марселя, посвященные поиску пути «внутреннего христианства», — произведения, сыгравшие решающую роль в становлении экзистенциализма.