Бегущие сквозь шторм

Захария стоял перед входом, ведущим к Сумеречным Вратам, и не верил своим глазам. Это все было настолько невероятно, что казалось страшным сном. Он покинул порог Четвертых Врат, искренне надеясь, что не вернется сюда, как минимум несколько десятков лет. Но к сожалению, не всем надеждам суждено сбываться. И если хочешь раздразнить госпожу Судьбу, начни планировать жизнь заранее – тогда все сбудется с точностью до наоборот.

Слепящий глаза столп багрового света поднимался над площадью Зонго и, устремляясь высоко в небо, пронизывал нависшую над городом тьму. Мастера, заполучив Кисть Хоула, изобразили вход к Вратам в центре площади, подальше от многоэтажных домов. Он являл собой огромный круг, из которого и вырывался этот ярчайший луч, а каждый, кто ступал в его пределы, оказывался на пороге Первых Врат. Акрополь находился в полнейшем упадке, и единственным положительным моментом было лишь то, что невыносимый шум, сопровождающий открытие входа, наконец, прекратился.

По дороге сюда Зак наткнулся на группу ловцов, преследующих хамелеонов, несколько команд охотников, самозабвенно уничтожающих разъяренных Йян-ти и на испуганную толпу Патриотов. Кук вместе с Мастерами забыл о них раньше, чем те стали не нужны. Выполнив свою миссию – отыскав Абсолютные Элементы, Патриоты были брошены на растерзание демонам, как и любой другой житель города… И таким образом, палачи сами стали мучениками.

Возможно, кому-то из них и удалось сбежать, но все же, тела большинства из них еще долго будут лежать в закоулках полуразрушенного Акрополя…Эти люди слепо боролись за весьма призрачную идею, скорее даже за намек на нее, который им предоставили Кук, Гарри и Дороти от имени Роуз Догерти и были преданы. Только на что они могли рассчитывать, если пошли за предателями? Ведь подобное порождает подобное…

Не торопясь сделать первый шаг, ловец тяжело вздохнул и покосился на увесистый меч в руке. Боль в плече, на котором ритмично пульсировал все еще угольно-черный знак Извечных, медленно утихала, вселяя надежду, что с Патриком и Софи все в порядке. Он не знал, выбрались ли они из озера, но стоять там и ждать, чувствуя, что ничего не может сделать, было выше его сил. В таком случае наилучший вариант – отправиться туда, где он еще может хоть чем-то помочь, даже если это будет последнее, что он сделает в своей жизни.

От ядовитых мыслей сердце больно сжалось. Он не успел попрощаться с друзьями-ловцами, которые отправились за ним и оказались в этом дерьме, с мамой, которая, несмотря на внешнее спокойствие, не перестает волноваться ни на минуту, с Патриком, который был ему фактически братом, и с Софи… Именно с Софи это все началось… Если б Огонь не стал Абсолютным Элементом и не избрал для воплощения тело этой девчонки, они втроем и дальше были бы там, где провели вечность, там, где все началось.

Собравшись с мыслями, Захария глубоко вдохнул и сдвинулся с места. Но не успел он сделать и двух шагов, как услышал, что его кто-то окликнул. Неподалеку стоял Орфей и с ужасом разглядывал вход. В отличие от Захарии, он и понятия не имел, что же скрывается по ту сторону, но предполагал, что что-то масштабное и значимое, так как видел, что туда вошел Кук в сопровождении Мастеров и стаи демонов.

– Есть хоть малейшие догадки, что это такое? – спросил охотник, тоном дающим понять, что ему надоело теряться в теориях, и он бы с удовольствием перешел к практике. Особенно к практическим разборкам с бритоголовым выскочкой.

– Весьма… Эм-м… Смутные, – соврал ловец, окинув Орфея взглядом. – Слушай, я уверен, что с Ивой все будет хорошо… Она очень сильная девушка, – понизив голос на полтона, добавил он.

– Я знаю, – кивнул охотник, вздрогнув от этих слов. – Спасибо. О ней известно только Бенсон… Значит, она нашла тебя. Она здесь?

– Нет. Она с Патриком.

– Надеюсь, эти двое скоро появятся, – Орфей тревожно взглянул на ловца, затем на вход и продолжил, – я всегда был уверен в том, что если высшие силы и не могут спасти тебе жизнь, то они могут сделать ее хоть чуточку веселей. Видимо, пришло время мне это проверить.

С этими словами охотник отсалютовал ловцу своей неизменной секирой и исчез в багровом луче света. Захария не стал медлить и поспешил за ним.

По ту сторону уже кипел ожесточенный бой за право пройти Вторые Врата. Первые уже были открыты, и здесь явно не обошлось без Перчаток Димитрия, дарующих невероятную физическую мощь. Полчища демонов, Мастера и Стражи – были практически неразличимы, смешавшись в сплошное безумное пятно. Яркие вспышки света, молнии, мелькающие тела закрутились в безумном вихре, сопровождаемые неистовыми криками. Орфей ошарашено замер, уставившись на гигантские каменные врата, распахнутые настежь. Массивные створки были покрыты переливающимися золотыми письменами, невероятными рисунками и замысловатыми узорами, поражающими воображение. За Первыми Вратами виднелся невероятно огромный и длинный коридор, с массивными колоннами, верхушки которых терялись в белой дымке, заменяющей потолок.

Несколько раз перед их глазами промчался огненный Лев, окутанный шлейфом золотистого света, издавая громоподобный рев и разрывая мощными лапами зазевавшихся демонов. Огромный белоснежный Телец носился по коридору, словно бешеный боевой бык в разгар корриды, насаживая адских тварей на свои острые рога, а блестящий, словно зеркало, пол, трескался под его копытами, брызгая осколками во все стороны.

Сверху над ними, почти утопая в белесом тумане, окутанный серебристым светом, парил Хоул и компанию ему составлял Сэмаэль в образе огромного Орла, крылья которого достигали в размахе более десяти метров. Заняв воздушные позиции, они сдерживали натиск крылатых тварей, которых было поменьше, но они отличались невероятной проворностью, норовя спикировать на незащищенные спины Леонарда и Димитрия, держащих наземную оборону.

Братья изо всех сил боролись, не давая демонам добраться до Вторых Врат, которые виднелись в конце коридора. Эти створки казались нерушимыми, но Захария знал, что это только на первый взгляд. Все двери можно открыть, если подыскать нужный ключ. Но все же, они поражали своей мощью, будучи отлиты из невероятно крепкого металла. Являясь серьезным препятствием к Часовому Потоку, Врата были украшены сотнями различных часовых деталей, пружинок, шестеренок, которые непрерывно двигались, крутились, скрежетали и звенели, словно единый механизм. И этот механизм больше напоминал произведение искусства, автором которого наверняка мог бы быть какой-то безумный, но гениальный часовщик.

– Гляди-ка, там твои ребята! – воскликнул Орфей, тыкая пальцем в самый запутанный клубок из противоборствующих тел, откуда как раз выкатился запыхавшийся Пако.

Заметив новоприбывших, он измученно улыбнулся и бросился к ним. Захария застыл на месте от удивления. Он явно не ожидал увидеть здесь кого-то из ловцов и охотников, ведь это была не их битва. Но он ошибся. Очень многие из них самоотверженно пошли сюда, за Стражами, готовы рискнуть своими жизнями, лишь бы остановить эту дьявольскую орду.

– Знать не хочу, где вас черти носили, но здесь они успели создать кое-какие проблемы, – тяжело дыша, Пако оперся на Захарию, наслаждаясь возможностью передохнуть. Лицо парня было черным от грязи и серы, которая оставалась от демонов, руки разодраны, а бок украшала неглубокая, но пугающая царапина.

– А то мы не заметили, – съязвил охотник, – ведь сегодня был такой прекрасный, совсем не предвещающий апокалипсиса день, и то, что день внезапно стал непроглядной ночью, а на одной из площадей города разверзся огненный столп – весьма обычное для Акрополя дело. Как раз идеальное время для прогулки над пропастью, ведущей в ад…

– Тебе обязательно нужно вставить свои дурацкие пять копеек? – фыркнул Пако и, скривившись, отвернулся.

– Пять копеек? Всего-то пять? – наигранно возмутился Орфей. – Ох, малыш, слишком дешево берешь! У тебя явно отсутствует…

– Пако, – бесцеремонно прервав охотника, обратился к товарищу Захария, – собирай всех, кого только сможешь, и убирайся отсюда… Вам здесь не место! Это не ваша война!

– Ага, сейчас, – неожиданно буркнул ловец, вытирая ладонью замызганное лицо. – Вот только сидел здесь и ждал, когда ты явишься и начнешь раздавать приказы. А фигушки! Я отсюда никуда не уйду!

Орфей удивленно уставился на парня, явно не ожидая такого ответа. Пако и не подозревал, насколько теперь вырос в его глазах.

– Тогда, чего медлить, в бой! – скомандовал охотник и, покрутив секиру в руке, подтолкнул парня.

– Дай мне всего минуту! Мне нужно хоть капельку отдохнуть, – простонал тот в ответ.

– Я пригляжу за ним, – Орфей подмигнул Захарии и потянул скисшего Пако за собой.

Захария подождал, пока они исчезнут в бурлящей толпе, и медленно переступил порог, заметив у створки Леонарда. Страж увидел ловца и напролом двинулся к нему, без особых усилий снеся голову противнейшему демону, напоминающему гибрид паука и скорпиона. Когда ловец оказался напротив, лев сузил глаза и в голове парня прозвучал надорванный голос Стража:

– Где она? Я больше не чувствую ее…

– Надеюсь, в безопасности, – пожал плечами Зак, и ловко извернувшись, пронзил мечом Нага, который намеревался незаметно напасть со спины.

– Всего лишь надеешься? – переспросил Леонард. – Ты ведь знаешь, что без нее невозможно прочесть Имя. Я был уверен, что на земле нет места, где б Мастера не смогли сейчас отыскать мой Огонь. Но, похоже, ты нашел, где ее спрятать. Если б София была мертва, то ее сущность уже вернулась бы к Третьим Вратам. А раз этого не произошло, значит… Да, ты спрятал ее… Но надолго ли?

Ловец покачал головой и вытер с лезвия липкую голубую кровь твари:

– Понятия не имею… Я пришел вместо нее и Патрика.

– Ты не должен быть здесь, – не согласившись, оскалил острые зубы Страж. – Ты последняя Буква Имени и должен быть за Четвертыми Вратами, рядом с Часовым Потоком.

– Я знаю, но сейчас нет другого выхода… Давай, ты прочтешь мое имя, Букву Света и покончим с этим… – Захария приблизился ко Льву, и его разноцветные глаза полыхнули искорками, – Леонард, ты ведь так этого хотел… Ты искал нас с единой целью – вернуть к Вратам. Огонь принадлежит тебе, и ты знал, что Свет и Тьма, я и Патрик будем рядом с ним. Ведь Извечные неподвластны Стражам. Будучи куда древней вас, мы сами по себе. Софи для тебя всего лишь приманка, шанс добраться до нас. Ох, Леонард, неужели возможность контролировать тех, кто древней, сильней и больше – весь смысл твоего существования? Хватит ломать комедию! Просто сделай то, что должен…

Леонард несколько мгновений молчал, сверля ловца своими нереальными кошачьими глазами, а затем опусти голову и смиренно произнес:

– Хорошо, но не раньше, чем это будет необходимо. Пока что силы стремительно выравниваются. Демонов, что пришли с Мастерами все меньше, а новые не появляются… У тебя в руках оружие, и ты обладаешь хорошими боевыми навыками, так что ступай… Я найду тебя, когда ты понадобишься.

Захария удивленно покосился на Стража, пребывая в растерянности. Он ведь сам пришел к нему в руки, а теперь… Леонард не из тех, чьими достоинствами были понимание и милосердие – он прирожденный воин, создан лишь для того, чтоб побеждать и получать желаемое. Прощение и доброта были характерны лишь для Хоула, олицетворяющего человека. Такой поворот событий озадачил парня, но он не стал спорить и поспешил на помощь Флину и Зевсу, которые оказались в окружение хамелеонов, принявших облик Орфея.

– Знаешь, а я кое-что понял, – запыхавшись, сказал Флин, когда Зак присоединился к друзьям. Хамелеоны увидели ловца слишком поздно и не сообразили принять его облик, и то что парень явился в одном экземпляре, не вызвало у коллег сомнений, что перед ними друг, а не враг. – Все, что говорил нам Эванс об охотниках – наглая ложь! Они все время имеют дело с такими вот уродливыми тварями, еще и сами лезут к ним, чтобы защитить нас… А чертов министр делает из них чуть ли не террористов, которые якшаются с нечистью и запугивают акропольцев… Я готов извиниться перед всей Лигой за все те разы, когда поддерживал старого маразматика.

– Считай, что извинения приняты! – крикнул Орфей, проталкиваясь к ловцам и без каких-либо сомнений снося головы своим двойникам. Прежде чем Захария успел что-то сказать, охотник горделиво выпятил грудь, указывая куда-то позади себя:

– Вот, показал вашему малышу парочку приемов, и он сразу взялся за дело, и то с таким рвением, что лучше нам посторониться. Сами посмотрите.

Пако метался среди стаи хамелеонов, словно бешеный заяц и хаотично размахивал мечом. Несмотря на внешнюю неуклюжесть движений, он каким-то чудом не пропускал ни единой твари, пронизывая насквозь.

– Ай, вот тут хорошо, только башку отрубить забыл, – щелкнув языком, продолжил охотник. – Эй, Пако, давай к нам!

Резко притормозив, ловец прошмыгнул под рукой ведьмы и ловко засадив ей меч в спину, метнулся к товарищам.

– Видали как я их? – восторженно залепетал он, – спасибо за… Орфей? ­– парень нахмурился, увидев, как лицо охотника исказила злобная гримаса.

Захария разом развернулся, проследив за его взглядом и, увидев Кука, все понял.

Отодвинув ничего не понимающего Пако, Орфей напролом двинулся к бывшему напарнику, забыв обо всем на свете и без каких-либо усилий разметая норовивших напасть на него демонов, словно бездушная машина смерти.

Ребята так бы и стояли, удивленно наблюдая за охотником, но многочисленная нечисть, нахлынувшая на них со спины, заставила отвлечься.

Сосредоточившись на неиссякаемом потоке чудищ, норовящих напасть со всех сторон и разорвать каждого из парней на мелкие кусочки, Захария не обращал внимания на Мастеров, которые, стоя поодаль, читали заклинания. И он не сразу заметил, как створки Вторых Врат дрогнули и с неприятным скрежетом слегка отворились. Демоны не могли еще пролезть в этот проем, но все же это было первым и довольно значительным промахов, ослабившим их оборону.

Охотники, ловцы, хамелеоны – все сливалось в сплошную суматоху, затягивая парня в безумный водоворот, подальше от страшных мыслей. Он не знал, удалось ли Софи с Патриком выбраться или они до сих пор лежат на дне ледяного озера. Он был уверен лишь в одном – пока они там, их не отыщут Мастера, а значит, шансы на победу все еще есть.

Захария так погрузился в собственные размышления, отстраненно отбиваясь от ведьмы-фурии, которая пыталась выцарапать ему глаза своими длинными когтями, что и не заметил опасность, подступающую со спины.

Огромный одноглазый демон, напоминающий гибрид циклопа и змеи навис над ловцом, хищно скаля острые зубы и высовывая раздвоенный язык. Не теряя времени, демон поднял над головой копье и ловко метнул его вперед.

Захария не успел ничего понять, лишь услышал за спиной глухой удар и сдавленный крик. Острый ядовитый наконечник вошел в плоть, словно горячи нож в масло и Флин, заслонивший собой товарища, рухнул на землю. Демон, расхохотался и, заметив новую жертву, быстро исчез. Зевс и Пако слишком поздно поняли, куда бросился Флин, и успели помочь…

Захария развернулся и почувствовал, как ноги подкосились, а горло сжало спазмом… Он хотел позвать друга, но металлический ком не давал произнести ни слова. Опустившись на колени, он с ужасом наблюдал, как Флин захлебывается собственной кровью.

– Нет… Флин… Нет, – наконец, простонал он, и склонился над другом. – Зачем ты это… Ты не можешь умереть…

– Брось… Мне даже не страшно, – кашляя и плюясь кровью, прохрипел ловец. – Только больно, совсем немножко…

Зак не понимал, что делает, но где-то в голове промелькнула мысль, что если вытянуть отравленное копье, это может помочь. Потянувшись к древку, он крепко ухватился за него и потянул вверх. Копье с хрустом поддалось, но толку от этого не было никакого. Из раны хлынул поток горячей крови, дымясь и шипя, что свидетельствовало о том, яд успел отравить все тело. Захария, не отдавая себе отчета в собственных действиях, попытался остановить кровотечение, закрывая рану руками, но это все уже не имело смысла. Захлебываясь собственным криком, он видел, как жизнь покидает Флина, и он постепенно исчезает.

– Мне не страшно… – это были его последние слова.

В тот момент, серебристый знак на его запястье, оставленный ифритами, медленно растаял. И Флина больше не стало.

 

* * *

– О, боже… Флин… – Софи возникла рядом с Захарией, когда он унес тело друга с поля битвы и положил у входа к Вратам. Патрик стоял возле нее, но Зак даже и не заметил его.

– Мне очень жаль… – растерянно сказала девушка.

– Мне тоже, – сухо отозвался ловец и, сжав кулаки, направился вглубь коридора, где кипел бой. Охотница хотела остановить его, но Патрик схватил ее за руку и прошептал:

– Не сейчас, Софи. Он еще не осознает, что случилось.

– Но это не мешает мне тебя слышать, – отрезал Зак, поравнявшись с Первыми Вратами. – Какого черта вы приперлись сюда? Мне только ваших тел не хватало увидеть. Этого я точно не вынесу…

И, не дожидаясь ответа, он бросился в самую гущу боя. Хамелеоны, слишком занятые отражением атак Димитрия, не заметили, как в образе ловца к ним подкралась беспощадная и жесткая смерть. Софи и Патрик переглянулись и двинулись к Вратам. Охотник по дороге обзавелся оружием, подобрав с кучки праха, который оставался после смерти хамелеонов, увесистый меч.

Мастера успели пройти Вторые Врата. Сразу за ними их должен был встретить Огонь, истинная сущность Софи, и девушка прекрасно это понимала. Вдали показался Леонард, разбрасывающий туши демонов налево и направо и Хоул, парящий над демонами и сжигающий их молниями. Сэмаэль в облике огромного Орла навис над Мастерами, пытаясь изловить хоть одного своими острыми когтями, а его огромные крылья создавали порывы сильного ветра, мешая демонам.

– Какого хрена? – послышался весьма знакомый и успевший опротиветь голос. Дороти, без каких-либо проблем, протиснулась мимо беснующихся тварей и остановилась напротив Патрика и Софи.

Охотница резко притормозила и парень, по инерции, врезался ей в спину. При виде рыжей предательницы ребята напряглись и прижались друг к другу, пытаясь подавить желание броситься на нее.

– Как ты… – Дороти уставилась на парня, злобно сверкая глазами, а затем перевела взгляд на Софи и выплюнула, – ты? Это ты его вытащила! Да ты самая настоящая заноза в заднице, София Бенсон!

– Ой, да кто бы говорил! – фыркнула охотница, стиснув зубы. Ожидая нападения с любой стороны, она лишь крепче сжала рукоять меча в ладони и навострила уши.

– Гарри! – отчаянно завопила предательница, и сейчас только глухой мог не расслышать истеричных ноток в ее голосе. – Гарри, иди сюда! Эта стерва сломала наш портал… И я с радостью сломаю ей шею!

– Неужели? Ну, давай, попробуй, – Софи дернулась вперед, но Патрик благоразумно ухватил ее за подол куртки, не давая сорваться раньше времени.

Гарри не заставил себя ждать, нарисовавшись рядом с Дороти буквально через пару секунд. Гримаса бессильной злобы и ненависти, перекосившая его лицо, была красноречивей любых слов. Он явно не ожидал увидеть здесь брата, и это ломало все его планы. Грязно выругавшись, он выхватил из ножен меч и, не мешкая, бросился на Патрика с утробным рыком. Охотник парировал удар и братья, сцепившись, покатились по земле.

Дороти осталась с Софи фактически наедине, но, похоже, это совсем ее не испугало. Даже наоборот, она криво усмехнулась и вытянула руки вперед, демонстративно разминая пальцы. Этот жест был настолько не характерным для неуклюжей и слабой девчонки, что Софи сначала мотнула головой, словно отгоняя внезапно нахлынувшее видение, а потом уставилась на ладони соперницы. Тощие запястья и костлявые пальцы Дороти обвивали тонкие ниточки, создавая на руках прекрасные узоры и излучая приглушенное мерцание, подобное на шлейф света, обволакивающий Леонарда в его львином подобии. Не нужно быть гением мысли, чтоб догадаться, что эта рыжая дрянь нацепила на себя Перчатки Димитрия, несущие Букву Силы и дарующие своему владельцу невероятную мощь.

– Ну, конечно, – Софи картинно развела руками, – кто бы сомневался, что решишь воспользоваться крутыми штучками. А без них? Ты и двух минут против меня не продержишься…

– Сейчас посмотрим, – Дороти гордо расправила плечи и в два шага оказалась возле охотницы.

Не будь на ней этих чудо-прибамбасов, Софи от такого удара даже и не пошатнулась бы, но сейчас охотницу отбросило на несколько метров и она упала среди каких-то не виденных ранее демонов, жутко воняющих гнилыми помоями.

– Дерешься, как пятилетняя девочка, – поднявшись и стараясь не морщиться от резкой боли в боку, усмехнулась она, – Что же ты медлишь? Давай, разозли меня…

Дороти еще не знала, что злить Софи рекомендуется лишь тем, кто хочет как можно быстрей и мучительней покинуть этот бренный мир. Стоило охотнице только вспыхнуть – и уже ничто не могло ее остановить…

Стараясь близко не подпускать рыжую предательницу, Софи лихорадочно огляделась, пытаясь отыскать друзей. Неподалеку Патрик возился с Гарри, на подмогу которому прибежала стая хамелеонов, но охотник пока держался. Зевс и Пако ловко отбивались от огромной Йян-ти, избегая ядовитых плевков, а вот Орфея и Захарии не было видно.

Тем временем, бывшая секретарша Эстель улыбнулась и ласково проворковала:

– Ты и понятия не имеешь, как долго я ждала этого момента. Чтобы не разочаровать тебя, какое-то время мне пришлось поупражняться на твоей подружке Иве… Бедняжка… Но, по-моему, ей даже понравилось. Ах, как она кричала, умоляя прекратить! А я только сильнее раззадоривалась и била ее, била что есть сил, представляя, что это ты…

– Да ты больная, – прошипела Софи, чувствуя, как сердце встрепенулось и ускорило ритм. – Ты сумасшедшая, никому не нужная истеричка… Хочешь меня? Ну, так давай!

Дороти не пришлось уговаривать, и она ураганом налетела на охотницу, сбив ее с ног. Выкрутиться без потери контроля над собой у Софи не было никаких шансов, да и малейшее прикосновение облаченных в Перчатки рук предательницы оставляло болезненные синяки.

– Я ненавижу тебя и твоих дружков, – брызгая слюной, проворчала бывшая секретарша, не видя охотницы из-за налипших на вспотевшее лицо волос. Ее руки скользнули вдоль тела Софи и с силой стиснули горло.

Девушка несколько раз дернулась, пытаясь сбросить с себя эту сумасшедшую, но это было настолько же невозможно, как самому выбраться из-под многотонного камня.

Тело пронзила острая боль, словно сотни невидимых иголок впились под кожу. Сердце испуганной птицей затрепетало в груди, и кровь помчалась по венам с удвоенной скоростью, разнося жар с головы до пят. В глазах Софи помутнело, и сознание, сражавшееся до последнего, постепенно сдалось, отступив на второй план и давая истинной сущности девушки полностью одержать победу. И как только последний звук, доносящийся из окружающего мира, затих, сменившись шумом пульсирующей крови, Софи резко подалась вперед, одним махом сбросив с себя Дороти.

 

 

Каждый шаг охотницы отдавался тупой болью в голове, а от высокой температуры бросало то в жар, то в холод. Кожа покраснела, а в некоторых местах проступили огромные ожоги. В мелькающем водовороте вокруг она различала лишь Димитрия и Леонарда, которые сражали с оставшейся в живых четверкой Мастеров, носясь по телам демонов.

Сейчас Софи твердо знала лишь одно – она должна защитись Третьи Врата, чего бы это ей не стоило. И у нее есть план, как выполнить свой долг…

Превозмогая боль, она улыбнулась, сжав в руках Перчатки, которые хотела отдать Димитрию. Этот Абсолютный Элемент принадлежал ему и только в его руках обретал ни с чем не сравнимую мощь, делая Стража непобедимым. Эта мысли не давала ей покоя с того момента, как она стянула Перчатки с мертвой Дороти.

Ускорив темп, она петляла между демонами, которые суетливо пытались покинуть поле боя, чувствуя, что их поражение все ближе. Хоть бой значительно уменьшил их численность, все же тварей было слишком много, чтоб позволить им спастись и убежать в город.

Все вокруг пылало и кружилось, затягивая Софи в этот безумный вихорь. Она знала, что не запомнить все происходящее, и даже не поверит, что это все случилось с ней, если кто-то решит ей об этом рассказать… Сейчас она делила свое хрупкое и маленькое тело с невероятной энергией, не поддающейся контролю. Эта сила могла убить ее за долю секунды, и сжечь город в мгновение ока. Огонь не знает повиновения, его можно лишь усмирить, но не покорить.

Софи медленно приближалась к Димитрию, и демоны трусливо убирались с ее пути, боясь быть сожженными. Огромные уродливые твари, испуганно поджимали хвосты, складывали крылья и разбегались в стороны, а она этого даже не запомнила. Она не помнила, как убила Дороти, снеся ей голову… Не помнила, как проходила мимо Орфея, который сидел верхом на Куке и с остервенением дубасил его, пока лицо предателя не превратилось в сплошную рану… Не помнила, как Захария и Патрик бросились к ней, пытаясь остановить, но она лишь неосознанно сорвалась и помчалась вперед. Все тело невероятно болело, а на руках проступили первые волдыри, лопаясь и взрываясь. Пламя сжигало ее изнутри, раскаляя каждую клеточку до предела.

– Дитя, – усталый голос Димитрия ворвался в затуманенное сознание Софи, словно луч света, пронзающий непроглядную тьму. Девушка подошла к нему и, молча положив Перчатки на землю, направилась к Леонарду.

Времени на разговоры у нее не было, ведь где-то позади за ней бежали Патрик и Захария, не собираясь прекращать попытки остановить ее.

– Леонард, – охотница догнала Льва перед Третьими Вратами, – закрой вход…

Страж развернулся и смерил ее взглядом. Софи внимательно посмотрела в его глаза и вдруг увидела свое отображение в его огромных темных зрачках. Она была вся мокрая от пота, на шее и руках проступили кровавые ожоги, а радужки ее глаз горели, словно расплавленное золото. Присмотревшись, она поняла, что в ее собственных зрачках бурлит настоящий огненный шторм.

– Закрой вход, – повторила она, тяжело дыша и оглядываясь в поисках друзей. Ребята уже были возле Димитрия, а за ними неслась толпа вопящих наполеонов, – Закрывай!

Леонард кивнул и вход перестал пылать, а Врата, которые нечисть успела открыть, захлопнулись с такой силой, что демонов, беснующихся возле порога, разметало во все стороны.

Софи закрыла лицо руками, ощущая новый прилив боли. Казалось, кровь сменилась раскаленной магмой, наполняя тело очередной порцией жара.

– Я…– она задыхалась, чувствуя, как с каждым вдохом горло сжимается, – я…

Лев сделал шаг вперед и встал перед девушкой, ограждая ее от демонов, а так же Извечных, ловцов и охотников, которые теперь находились в ловушке. Остальные Стражи в мгновение ока оказались рядом и, последовав примеру Леонарда, встали рядом, заключив охотницу в тесный полукруг. Позади нее были только Третьи Врата, место, где она должна быть… Подняв голову, Софи принялась изучать огромные черные створки, украшенный причудливыми кованными завитушками.

Где-то отдаленно слышались какие-то крики, но она не понимала, кто кричит, и не могла разобрать ни единого слова. Волосы полностью облепили лицо, лезли в рот и глаза. Она подняла руку, чтоб вытереть пот и замерла, уставившись на собственную ладонь. Пламя плясало на ее пальцах, извиваясь игривыми язычками. Одежда начала тлеть, на ней постепенно появились прожженные дыры, расползаясь все больше и обнажая кожу. Охотница из последних сил втянула раскаленный воздух и тихо произнесла:

– Я… Я не причиню вреда… Вам… Лишь демонам…

– Леонард, отойди! – надорвано прозвучал голос Патрика где-то совсем рядом.

– Она ведь… ОТВАЛИ! – Захария так взглянул на Леонарда, что Страж, потупившись, отступил, пропуская парней.

– Софи… Нет… – Из глаз Патрика брызнули слезы, и он закрыл рот ладонью, наблюдая, как пламя разгорается все больше.

Охотница прерывисто дышала, из последних сил удерживая от взрыва то, что не мог сдержать даже Леонард, которому и принадлежала Буква Огня. Она медленно, но верно сгорала, стоя перед ними…

– ПАТРИК! – Зак толкнул друга, выводя его из ступора.

Ребята подошли к Софи и игнорируя жар, обняли ее, спрятав между собой. Языки пламени жадно перекинулись на них, мигом окутав с головы до ног. Софи пронзительно закричала и внезапно слева от нее, словно пузырек с чернилами, взорвалась Тьма, а справа все залило ослепительным белым Светом.

 

18. И я говорю: «Прощай»

 

– Тебе нужно поспать, – мягко улыбаясь, сказал Патрик. В его темно-карих глазах проскользнула тревога, настойчиво пробиваясь сквозь нежность и теплоту взгляда. Парень лежал на больничной койке в лазарете тренировочного центра, весь обвитый разнообразными трубками и проводами. По его словам, он совершенно в этом не нуждался, но у медиков на этот счет было другое мнение.

Софи сидела рядом в огромном уютном кресле и отстраненно глядела в окно, пытаясь рассмотреть пейзаж, скрывающийся за пеленой обильного дождя. Смысл слов друга не сразу дошел до нее, они доносились откуда-то издалека и немного искаженно, словно на замедленной пленке.

Мотнув головой, отгоняя сонливость и отрешенность, она перевела взгляд на парня и улыбнулась. Патрик был весьма бледным и уставшим, но даже этот болезненный вид не шел ни в какое сравнение с тем, как он выглядел после того, как их выбросило из Сумрачных Врат на площади Зонго. Тогда он был больше похож на живого мертвеца, который покинул этот мир еще неделю назад, но по каким-то причинам был не в курсе этого и продолжал дышать.

– Еще успею, – сладко потянувшись, охотница подалась вперед и переползла на кровать, уткнувшись носом в мягкое ворсистое одеяло. В то же мгновение она почувствовала прохладную ладонь друга, скользнувшую по ее волосам.

Патрик закрыл глаза и, поудобнее примостившись на подушке, тихо произнес:

– Я так рад, что это все закончилось…

У Софи не нашлось слов, чтобы ответить. События последних двух дней не покидали ее, и стоило лишь закрыть глаза, как перед мысленным взором простирался непроглядный мрак, из которого внезапно вырывалось пламя и окутывало ее со всех сторон. Тело пронизывала острая жгучая боль, от которой хотелось закричать, и это происходило по несколько раз в день. Поэтому, Софи упорно боролась со сном, пытаясь оттянуть момент, когда силы покинут ее и она свалится с ног, позволив страшным событиям вновь захлестнуть ее сознание.

Она ничего не рассказывала Патрику, но он, скорее всего, и сам догадался. Молча взяв его руку, она поставила ее себе под щеку и поуютнее примостилась на краешке койки. Его ладонь приятно холодила кожу, словно вбирая в себя часть бурлящего внутри нее жара. Охотница почувствовала, как напряжение медленно покидает тело, и каждая мышца с облегчением расслабляется.

– Знаешь, а ты самая горячая девушка в моей жизни, – неожиданно произнес Патрик. Его слова прозвучали настолько нелепо, что тихий смешок Софи быстро перерос в громкий хохот. – Что? Я сказал правду! –

парень смущенно улыбнулся.

– Вот ведь тебе не повезло, – охотница встала и, потянув с кресла плед, укрыла им парня.

– Ошибаешься, – не согласился Патрик, покачав головой. – Ты же знала, что…

Тихий, но настойчивый стук перебил его. Дверь приоткрылась, и в палату проскользнул Орфей. Он был одет в черное кашемировое пальто, а в руках сжимал черный зонт. Выражение его лица не поддавалось пониманию, но все же, заметно объединяло в себе невероятную тоску и усталость от всего того, что произошло в последние дни. Под глазами залегли темные круги, кожа отдавала болезненным сероватым оттенком, а бескровные губы дрожали. И что наиболее удручало – янтарные глаза потускнели, утратив привычный озорной огонек, а взгляд и вовсе потух.

– Нам пора, – сухо сообщил охотник, покосившись на Софи. С Патриком он разговаривал утром, так что теперь лишь сдержанно кивнул в знак приветствия.

– Я зайду вечером, – сказала Софи и, наклонившись, поцеловала друга в лоб.

Так же как и Орфей, девушка была одета во все черное: черные брюки, блузку, длинный приталенный пиджак и высокие сапоги. Эти вещи едва удалось откопать дома, ведь Патриоты оставили невероятный беспорядок, и квартира после их визита требовала ремонта. Парадная униформа, висевшая в шкафчике в тренировочном центре, никак не подходила для появления на кладбище, так что пришлось импровизировать. Сняв с вешалки длинное черное пальто, девушка натянула его на себя и поспешила за Орфеем.

Коридоры тренировочного центра пустовали. Все охотники в усиленном режиме патрулировали Дно во всех частях Акрополя, опасаясь возможного повторного бунта демонов. Мастера были уничтожены, и их обещания нового мира рассыпались в прах, но это никак не отражалось на желаниях монстров похулиганить в городе.

Дойдя до конца коридора, Софи оказалась возле палаты Джейн и заглянула в приоткрытую дверь. Девушка сидела в кресле у окна и тихо всхлипывала, а рядом с ней громоздилась гора из использованных бумажных платочков.

Орфей остановился и нажал кнопку лифта. Он так и не произнес ни слова, ступая по коридору, словно на автопилоте, да и вообще в последние дни был крайне немногословен. Софи прекрасно понимала, что ему не нужны псевдо-спасительные словечки вроде: «со временем все будет хорошо», «все наладиться» и подобное… Сейчас они были бы больше похожи на брошенную утопающему палку, которую никто не держит на берегу. Это было просто иллюзией, которая вроде как должна очистить совесть и не более. Лифт со скрежетом открылся, и друзья, молча, вошли в кабину.

Эстель и Бестибаль ждали их в холле, неподалеку от парадного входа. Оба директора были одеты в элегантные черные накидки, аккуратно расшитые золотыми нитками. Увидев Софи, директриса поменялась в лице и поспешно перевела взгляд на Орфея.

– Машины уже ждут, – тихо произнесла она, кивая на дверь. – Но если ты не хочешь ехать, никто не упрекнет тебя. Ты можешь остаться в лазарете…

– Вы сами дали мне понять, что от того, что я там торчу, ничего не изменится, – раздраженно отрезал он и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

Эстель переглянулась с Бестибалем и только сейчас Софи заметила, что в этой женщине что-то бесповоротно изменилось. Непроницаемая стена отчуждения и абсолютной строгости, за которой та скрывалась все время, что ее знала Софи, дала трещину. Эстель всегда контролировала свои эмоции и слова, производя впечатление несокрушимой женщины, которая способна испепелить любого человека взглядом или даже небрежным движением бровью. Но теперь она была настолько другой, настолько ранимой, беззащитной и измотанной, что Софи даже стало ее жалко. Вполне возможно, что на посту директора она всегда чувствовала давление со стороны Министерства и просто не могла вести себя по-другому, иначе бы давно сломалась.

– Я лишь хотела, чтобы он был готов к тому, что… – Виновато пролепетала она, глядя на Софи, и, вздохнув, закусила губу. Взгляд директрисы сейчас никак не поддавался пониманию. Уж слишком он был нежным и человечным… Бред какой-то! Девушка потерла глаза, словно пытаясь отогнать это видение, и сказала:

– К такому невозможно быть готовым… Никакие из слов, что существуют во Вселенной, не смогут подготовить к тому моменту, когда жизнь измениться, лишь потому что что-то пошло не так. Вы ведь, как и врачи, сказали Орфею, что Ива больше никогда не проснется. Что из-за полученной черепно-мозговой травмы она впала в кому, из которой не выйдет никогда, и самым мудрым решением будет отпустить ее. Это же вы сказали и ее родителям. Только вы не подумали, насколько это жестоко! – Софи засунула руки в карманы пальто и немигающим взглядом уставилась на Эстель. – Вас не было там, куда притащили нас Мастера, и Стражи… Вы не видели этот ад. Орфей выжил лишь потому, что пообещал Иве вернуться. А теперь ее очередь выполнить свое обещание… Раньше я никогда не видела, чтобы Орфей молился хотя бы одному известному в этом мире божеству. А вчера увидела… Знаете, где-то в глубине души он понимает, что возможно и придется отпустить ее. Но для него это как оторвать от себя часть души… И ваши слова не помогут ему. Абсолютно. Оставьте его в покое, иначе он возненавидит вас.

Эстель молчала, потупив взгляд. С трудом сглотнув, пытаясь избавиться от комка в горле, она кивнула.

– Ты права… – Ее голос прозвучал надорвано и Бестибаль, встрепенувшись, тревожно взглянул на нее. – Мне жаль… Очень… Очень жаль! Прости…

Софи лишь пожала плечами.

– Возможно, вам просто нужно научиться лучше считаться с чувствами других людей...

С этими словами она склонила голову и, пройдя мимо растерянной директрисы, покинула тренировочный центр. Перед входом на парковке их ждали два черных автомобиля, присланные Министерством. Орфей сидел в салоне одного из них. Приоткрыв дверцу и терпеливо дожидаясь подругу.

На улице резко потеплело, и снег быстро таял, превращаясь в огромные лужи, а дождь, беспрерывно ливший целые сутки, в свою очередь, превращал их в целые моря. Видимо, даже погода хочет помочь акропольцам быстрее очистить улицы от крови.

Прежде чем нырнуть в теплый салон, Софи огляделась. Длинная полупустая улица, казалось, нахмурилась, словно была живым существом, которому явно не пришлись по вкусу последние события. Тяжелые свинцовые тучи заволокли небо и, зацепившись за острые шпили зданий, неподвижно зависли над городом. Из города, который никогда не спит, Акрополь уверенно превращался в город, в котором никогда не прекращается дождь. Мокрая брусчатка блестела под фарами, которые предусмотрительные водители не выключали из-за тумана и непроницаемой дождевой пелены. Монотонный гул медленно проезжающих мимо машин убаюкивал, а сырость, витавшая в воздухе, вызывала непреодолимое желание поскорее спрятаться в теплом, и уютном помещении.

Краем глаза заметив, что Эстель и Бестибаль вышли из здания и сели во вторую машину, охотница глубоко вдохнула и присоединилась к Орфею.

За всю дорогу парень не произнес ни единого слова, только склонил голову на плечо подруги и закрыл глаза, предаваясь тревожным мыслям. Придвинувшись ближе, Софи уловила приятный запах конфет и шоколада, пробивавшийся сквозь аромат мужских духов. Покосившись на друга, она принялась разглядывать его лицо, надеясь увидеть хоть тень спокойствия и умиротворения, но невозможно увидеть то, чего нет.

Водитель, тем временем, включил радио и до охотников долетели отрывки из пятичасового выпуска новостей. Бодрый голос диктора сообщал, что в связи со скоропостижной смертью президента Роуз Догерти, в скором времени состоятся выборы нового главы государства, а пока что эти обязанности временно переходят к министру Теодору Эвансу.

– В Акрополе, как эпицентре минувших событий, которые всколыхнули весь мир, работают десятки бригад волонтеров. Очистка города и его восстановление проводиться в усиленном режиме, рабочие не покладая рук трудятся двадцать четыре часа в сутки, – слишком радостно, как для таких новостей, сообщил диктор и с увлечением принялся щебетать о ближайших планах Эванса.

Софи не хотела это слушать и, переведя взгляд в окно, она принялась рассматривать мелькающие за стеклом улицы. Через несколько минут машина свернула на широкую аллею, ведущую к кладбищу Святой Петрарки. Неприступная каменная стена, огораживающая его территорию, была сплошь заставлена цветами, а сквозь причудливые кованые ворота виднелись десятки людей, которые прячась под зонтами, образовали тесный полукруг.

Машина плавно припарковалась и ребята ступили на покрытую гравием дорожку. Автомобиль директоров остановился рядом, но оттуда никто не спешил выходить.

Взяв Орфея под руку, Софи спряталась от дождя под его зонтиком, и они вместе медленно направились вперед. Вдоль кладбищенской аллеи возвышались скульптуры ангелов: на лицах некоторых из них отражалась скорбь, другие изображали умиротворение и блаженный покой, а третьи и вовсе, расправив крылья, тянулись к небу. Неподалеку от собравшихся людей возвышалась небольшая церквушка, поражая своей прекрасной старинной архитектурой.

Ребята остановились в конце аллеи, разглядывая присутствующих, и вскоре увидели Пако, Зевса, министра, Меланту, а чуть поодаль и Захарию.

Ловец стоял спиной к ним, опершись на толстый ствол дуба, растущего посреди небольшой полянки. Натянув капюшон на голову, Софи отпустила руку Орфея, который направился к остальным, и подошла к Захарии.

– Привет, – прошептала она, неловко протянув руку и коснувшись его ладони. От неожиданности ловец вздрогнул.

– Привет, – отстраненно произнес он, осторожно сжимая ее руку.

Здесь было очень много людей, которые Софи никогда раньше не видела, и все они пришли попрощаться с Флином и проводить его в последний путь. Ловцы, одетые в парадную униформу, салютовали пареньку, как истинному герою, кем он собственно и являлся. Захария был единственным из министерства, кто не натянул серую шинель, отдав предпочтение черному костюму и пальто с высоким воротником и серебристыми пуговицами.

Ему стоило невероятных усилий заставить себя прийти сюда, ведь Флин отдал свою жизнь, спасая его… Всепоглощающее чувство вины и бессильное раздражение разъедали его изнутри, словно стая голодных термитов, не оставляя ничего, кроме пустоты. Через месяц Флину исполнилось бы девятнадцать, у него была любимая девушка и вся жизнь впереди… Была бы, если б не он. Не в силах больше стоять так, уткнувшись взглядом в россыпь памятников, Захария отпустил руку Софи, и процедил сквозь зубы:

– Извини…– И, ссутулившись, зашагал к церкви.

Девушка только понимающе кивнула и развернулась. Несколько минут она наблюдала за убитыми горем людьми, а когда уже самой стало невмоготу сдерживать слезы, уверенно направилась за ловцом.

Дождь немного утих, превратившись в легкую морось, и в церкви стояла такая абсолютная тишина, что от нее даже зазвенело в ушах. Сейчас здесь не было ни прихожан, на пасторов, да и Захарии тоже не было. Удивленно покрутившись на месте, Софи, наконец, заметила небольшую деревянную дверцу. Сквозь распахнутые створки которой виднелась крохотная терраса, ведущая в опрятный сад во дворе церкви.

Захария с отстраненным взглядом и красными от слез глазами, сидел на одной из скамеек, складывая в руках клочок бумаги. Девушка медленно подошла и опустилась рядом, зачарованно наблюдая за ловкими и точными движениями его пальцев. Видимо, он таким занимался далеко не впервые.

– Он спас мне жизнь, – неожиданно произнес парень, и его лицо исказилось от боли.

– Зак… – Софи покрутилась на скамейке и села боком.

Как же ей сейчас хотелось отыскать какие-то волшебные слова, которые бы могли помочь убитому горем другу, но, к сожалению, таких слов не существовало. Она уже успела в этом убедиться, когда Гарри «умер» впервые и скорбящий Патрик не мог найти себе места. О том, что этот сукин сын окончательно умер после закрытия входа и Сумеречных Врат, она не сомневалась.

– Он был моим лучшим другом… С самого первого дня пребывания в Академии. В общежитии мы жили в одной комнате, у нас были совместные занятия, тренировки, мы просто не могли не подружиться…

– Сочувствую, – выдохнула Софи, глядя на Зака. Он был такой несчастный, что ее сердце сжалось от невозможности помочь ему.

Захария закрыл глаза, и по его щеке прокатилась одинокая слезинка, которую он тут же вытер тыльной стороной ладони, и, принявшись дальше складывать бумажку, продолжил:

– У него была девушка… Зоуи…. Когда я смотрю на нее, мне хочется поменяться с ним местами и самому лечь в тот гроб, лишь бы он опять был рядом с ней. Это была не его война, а он пошел за мной, бросился в бой… И я… Я позволил ему умереть…

– Неправда, – девушка покачала головой. – Захария, не смей говорить такие ужасные вещи! И даже думать о таком не смей! Никто не винит тебя в том, что случилось. Никто, кроме тебя… Флин хотел бы этого…

Парень промолчал и только еще усерднее взялся за манипуляции с бумажкой. Софи собралась уйти, чтобы он мог побыть наедине. Она уже встала, но тут взглянула на него и поняла, что ошиблась. Ловец не хотел оставаться один. Он хотел остаться с тем, кто поддержит и позволит быть собой в трудную минуту. Ведь, на самом деле, мы все этого хотим… Только остальные воспринимают это как желание уединиться и удаляются… Быстро опустившись на скамейку, Софи шумно вдохнула и, внезапно, слова полились из нее бурным потоком, словно полноводная горная река, прорвавшая плотину.

– В детстве, когда я познакомилась с близнецами Бишопами, то по уши влюбилась в Патрика. Я делала все возможное, лишь бы попасть на общие тренировки, чтоб проводить вместе время помимо занятий, чтоб получать потом общие задания. Но он относился ко мне как к другу, а потом и вовсе начал избегать…Я надоедала расспросами Гарри, а он только отмахивался, делая вид, что это его совсем не раздражает…

Захария медленно повернул голову и взглянул на Софи так, словно он был жертвой, а она палачом, который опускает топор на его шею. Она убивала его каждым словом… Этого он не хотел сейчас слышать… Только не сейчас…

– Просто выслушай, – спохватившись, продолжила охотница. Он покорно кивнул и, сглотнув, отвернулся. – Патрик – моя семья… Можно сказать, кроме него, у меня ее и не было. Мои родители не знают, что я была в коме после событий в поместье Патриотов… Да они даже и после всего, что случилось в Акрополе, не позвонили спросить – жива ли я… Им плевать… И Патрик первый, кто дал мне понять, что я не только ненормальная девчонка, которая умеет хорошо драться. Он заботился обо мне с того самого дня, когда мы впервые встретились в приемной Мортема. Мне было одиннадцать, ему и Гарри по двенадцать… И знаешь, в Гарри всегда было что-то такое… Какая-то жилка злобы, что-то такое лихое и недоброе, чего я никогда не замечала в Патрике. Где бы мы ни были, в Лиге или на Дне в окружении демонов, я всегда была спокойна, зная, что он рядом. И я сделаю что угодно, лишь бы не потерять его… Он мой лучший друг, мой напарник, и я люблю его. И этого ничего не изменит.

– Я все понял, – перебил ее ловец тихим бесцветным голосом и попытался встать, но Софи схватила его за руку и потянула вниз. – Но, видимо, это еще не все, – простонал парень и покорно опустил голову, глядя перед собой. – Что же, продолжай.

– Я хочу просто кое-что объяснить, – охотница склонила голову набок, заметив, что сложенная много раз бумажка в руках ловца начала принимать форму какой-то птички.

Захария, едва пошевелив губами, ответил:

– Поверь, ты и так все очень доходчиво объяснила.

Софи только приготовилась возразить и закончить свою речь, но тут дверца, ведущая на террасу, со скрипом распахнулась, и перед ними появился Орфей.

– Бенсон, там с тобой хотят поговорить, – сообщил он, сдержанно кивнув Захарии.

– Скажи, пусть подождут, – сухо бросила Софи, взглянув на охотника.

Орфей слегка поколебался, теребя сложенный зонтик, и сказал:

– Это Стражи… И, честно говоря, после всего того, что я видел… Что они способны учудить… Как-то мне не хочется их раздражать. Так что… – он виновато пожал плечами и, развернувшись, направился прочь.

Девушка мысленно выругалась, слегка закусив губу, и ухватив Зака за руку чуть выше локтя, она умоляюще сказала:

– Подожди меня здесь! Я быстро… Пожалуйста!

Он не отреагировал на ее слова, словно и не слышал их. Охотница быстро вскочила и побежала за Орфеем. Выбежав из церкви, Софи увидела, что напротив ворот ее поджидают Леонард, Хоул, Димитрий и Сэмаэль.

– Поверить не могу в то, что она жива, – пробормотал Сэм, наблюдая за приближающейся девушкой. – Как она не сгорела сама и не сожгла тех двух идиотов?

– Сэм! – одернул его Димитрий. – Тебе стоило бы научиться уважать старших!

– Я слишком умен для этого, – фыркнул в ответ Страж.

– Мне жаль, но я должен констатировать факт, что для этого ты слишком глуп, – без злобы в голосе, произнес Леонард. – Впрочем, как и я.

Хоул улыбнулся и, скрестив руки на груди, сказал:

– Они живы, потому что сами себя спасли… И будем откровенны – нас тоже. Из семидесяти двух Букв Имени шесть появились первыми – Тьма, Свет, Огонь, Пространство, Время и Любовь. И мне принадлежат три из них… Любовь – это не просто слова и обещания, желание и страсть. Любовь это созидание. Любовь верит всему, всему надеется, и все переносит. Любовь не прекращается никогда… Она останется, даже если все вокруг исчезнет.

Эти ребята нужны друг другу, поэтому и спаслись. Софи взорвалась, словно сверхновая звезда, но она сказала перед этим, что не причинит вреда никому, кроме демонов, и все произошло в точности так. Любовь дает жизнь, а не забирает ее, – вздохнув, он подошел к окончанию своей речи. – И это самое прекрасное из всего, что я когда-либо видел.

– Да-да, конечно, – проворчал Сэм, – только нам пришлось взять это все на себя, чтоб смертные не узнали об их сущностях… На такое я не подписывался! И вообще, это весьма неблагодарное дело – искать оправдание тем, кто и без тебя прекрасно справляется.

– Чего вам надо? – подойдя к Стражам, Софи выпалила вопрос намного более грубым тоном, чем хотела. – Не могли найти время получше?

Леонард удивленно поднял брови.

– Мы пришли попрощаться, – сказал он, и теперь искренне удивляться пришел черед остальных Стражей. Похоже, он не сообщил им, для чего привел их сюда на самом деле.

Софи подозрительно сощурилась, глядя на Стража и пытаясь отыскать подвох.

– Спасибо, София, – продолжил Леонард и его слова звучали сейчас на удивление искреннее.

– Это что, какая-то шутка? – не веря своим ушам, девушка развела руками. Как так? Сам О-Великий-и-Грозный-Леонард снизошел до того, чтоб поблагодарить ее? Страж, который бесился от одного только ее вида и был готов растерзать ее лишь потому, что она та, кем является…

– Нет, – улыбнулся мужчина, отбрасывая за плечи свою длинную огненно-рыжую косу, достигающую почти до пояса. – Ты исполнила свой долг и при этом не только защитила Третьи Врата и Часовой Поток от лап демонов и предателей, но и сожгла их всех дотла. Так что… Мы не увидимся больше до конца твоих земных дней… Прощай, София Бенсон!

Произнеся это, Страж согнулся в легком поклоне, и его примеру тут же последовали братья, даже скептик Сэмаэль, наткнувшись на грозный взгляд Димитрия.

– А… – Охотница растерянно открыла рот, но голос Леонарда прозвучал быстрее, чем она успела спросить.

– Иди, пока я не передумал!

Не желая искушать судьбу, Софи повиновалась и, отсалютовав Стражам, поспешила назад, в церквушку.

– Эй… А как же твое «У Джульетты лишь один Ромео»? – разочарованно протянул Сэмаэль, который, видимо, ожидал увидеть душераздирающую драму.

– Знаешь, я кое-что понял, – вздохнул Леонард, провожая девушку взглядом. – Я был слеп, требуя повиновения от тех, кто был создан для того, чтобы я повиновался им и оберегал, как часть Имени. Всего одна жизнь… Разве это так много? Они все трое, без раздумий, пожертвовали собой у Врат, но выжили. И я не вправе отобрать у них то, что они заслужили. Мне неведома любовь, но все же, я не самая последняя сволочь в этом мире.

Услышав это, Димитрий рассмеялся, а Сэмаэль и вовсе скис.

– И больше никаких Абсолютных Элементов? – спросил Хоул, одной рукой ободряюще похлопав Леонарда по плечу, а другой, доставая из внутреннего кармана пальто Кисть. Этот инструмент выглядел, словно соткан из самого воздуха и лунного света, вызывая удивление и благоговейный трепет.

– Нет… Больше никогда, – Страж устало покосился на брата.

Хоул, глядя на Кисть, произнес Букву Сотворения, скрытую в этом маленьком и хрупком предмете. Это слово было похоже одновременно и на прикосновения мягкого шелка, и на тепло солнечных лучей, и на неприметный ветерок от взмаха крыльев бабочки. Оно напоминало о бескрайнем звездном небе и осторожном нежном поцелуе. В нем соединилось все, что могло бы напоминать о любом сотворении – и крик ребенка, и вздох страсти, и скрип пера, и треск натянутого на мольберт полотна, и запах только проклюнувшихся из-под снега травинок, и писк новорожденных птенцов, и мягкий стук молотка, и запах свежей выпечки. Так могут говорить лишь Небеса…

Прямо на глаза Кисть окутала золотистая дымка, и она начала тлеть, рассыпаясь на миллионы частиц, напоминающих звездную пыль. Через миг Кисть полностью исчезла, а золотистые частицы впитались в кожу Стража и образовали на его тыльной стороне ладони букву, которой ему и не хватало.

Софи быстро шагала, всеми силами сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Проходя мимо прощальной процессии, она ощутила укол совести, ведь она должна быть здесь, а не… Переступив порог и убедившись, что в церкви пусто, она таки не сдержалась и побежала к маленькой дверце, ведущей на террасу. В саду Захарии не было, лишь на подлокотнике скамейки, где он прежде сидел, стоял бумажный журавлик, аккуратно сложенный в хитроумной технике оригами.

То, что ловец не дождался ее и исчез, безумно разочаровало Софи и она, тихо застонав, стукнула по дверному косяку. Тупая боль сразу же пронзила пальцы, и девушка лихорадочно замотала рукой. Пройдя вдоль террасы, она спустилась с маленьких ступенек по другую сторону и, пройдя по болотистому грунту сада, добралась до невысокого кованого заборчика и перегнулась через него. Захария стоял возле свежей могилы и разговаривал с высоким кудрявым мужчиной, очевидно, отцом Флина, а низенькая темноволосая женщина, обняв его, вздрагивала от рыданий. Через миг к ним подлетела худощавая девушка, похожая на привидение и, набросившись на ловца, замерла в его объятиях. Парень принялся нежно и терпеливо гладить ее по голове, что-то приговаривая. Судя по всему, эта и была бедняжка Зоуи.

Софи решила, что сейчас не стоит вмешиваться и вернулась обратно в церковь с намерением выждать некоторое время, а потом подойти к родным Флина и выразить свои соболезнования. Но в парадных дверях она наткнулось на Эстель и это спутало все ее планы.

– Ты все еще здесь, – облегченно вздохнула женщина, отбрасывая с глаз выбившиеся из прически пряди.

– Ненадолго, – Софи собиралась бесцеремонно проскользнуть мимо директрисы, но та сделала шаг в сторону, загораживая девушке путь.

– Мы можем поговорить? – осторожно спросила она в ответ на озадаченный взгляд охотницы.

Девушка взглянула на женщину, собираясь резко отмахнуться, но увидев заплаканные глаза, поумерила пыл и сказала:

– Я уже успела что-то начудить, сама того не ведая?

Эстель никогда раньше не проявляла никакого желания разговаривать с Софи, и все их беседы сводились к обсуждениям заданий, или же к нотациям на тему какие же они с Патриком лентяи. И нынешний поворот событий вряд ли предвещал что-то хорошее. В ожидании ответа девушка напряглась. Если сейчас ей влетит за то, что она вместе с Патриком и Заком спасла Акрополь, да и чего греха таить – весь мир, это уже выйдет за любые рамки. Хотя… С Эстель никогда не поймешь, откуда и куда полетит удар.

– Нет, нет, все в порядке, – директриса вяло улыбнулась и указала на лавки позади Софи. – Это займет всего несколько минут.

Пребывая в полном недоумении, Софи покорно последовала за женщиной и опустилась на деревянную скамью возле статуи какого-то святого. Внутри было на порядок прохладней, чем на улице, а стук дождя по старинной черепичной крыше гулким эхом разносился по просторному помещению, навевая странные ощущения и почти вгоняя в транс.

Эстель присела рядом и долго рассматривала свои пальцы с длинными аккуратными ногтями. Терпение девушки уже начало лопаться, как вдруг директриса тихо произнесла:

– Твои родители...

– С ними что-то случилось? – встрепенулась Софи, чувствуя, как внутри все сжалось. Что, если поэтому они не смогли связаться с ней, а она, будучи слишком занятой войной с Куком и его приспешниками, даже не нашла минутки, чтоб позвонить им. Подавив желание выругаться в манере, не характерной даже для нее с ее вспыльчивым характером, охотница нетерпеливо заерзала на месте.

– Нет, нет, с ними все в порядке, – заверила Эстель, растерянно прокручивая на безымянном пальце обручальное кольцо. – Я узнавала.

Вздохнув с облегчением, Софи отметила, что раньше не обращала внимания на кольцо и была твердо убеждена, что ни один мужчина, да и вообще живое существо не сможет вытерпеть рядом эту властную женщину, разве что парочка своевольных кошек и то лишь благодаря тому, что она большую часть времени проводит на работе.

– София, я понятия не имею, как скажу тебе это… То, что я хочу сделать, кажется мне верхом эгоизма с моей стороны, но то, что произошло за последние дни и твои слова, сказанные мне в холле тренировочного центра… Все это заставило меня серьезно задуматься над кое-чем, – Эстель гулко втянула воздух и продолжила. – Знаешь, так странно бояться потерять то, чего у тебя никогда не было. А сейчас я рискую навсегда потерять даже те крошки, что у меня есть. Более того, вполне возможно, что ты возненавидишь меня до конца своих дней, хотя я буду любить тебя всю жизнь, до последнего вздоха.

Услышанное заставило охотницу растерянно открыть рот:

– Что?.. Я не понимаю, о чем вы сейчас говорите…

– Твое имя… Ты знаешь, в честь кого тебя назвали? – директриса подняла голову и Софи увидела, что Эстель плачет, даже не предпринимая никаких попыток взять себя в руки. Полностью сбитая с толку, охотница только удивленно округлила глаза и еле разборчиво пролепетала:

– Я не знаю. Никогда не спрашивала. Мама с папой хорошие люди, но о моем детстве они не любили говорить и не отвечали на мои расспросы. Со временем, я прекратила спрашивать о чем-либо, ведь ответов никогда не получала.

– Твою бабушку звали София, – Эстель захлебнулась рыданиями и, достав из кармана платок, принялась поспешно вытирать лицо.

Софи покачала головой:

– Вы ошибаетесь, одну мою бабушку звали Елизавета, а другую – Матильда.

– Тогда мне было восемнадцать, столько же, сколько тебе сейчас, – всхлипывая, затараторила Эстель, не решаясь посмотреть на девушку. – Я очень хотела тебя оставить, но не могла… У меня не было ничего, даже собственного дома. Что я могла дать ребенку, покинув Лигу? Нас с детства учили убивать демонов, а вне стен Лиги мы никто, и ничего другого не умеем…

Она говорила все быстрее, а сердце Софи замедляло темп от каждого сказанного слова, превращаясь в камень, не способный перекачивать кровь. Желудок тревожно скрутился, и девушка отодвинулась от женщины, испугавшись, что ее сейчас просто стошнит.

– Мне разрешили на полгода покинуть Лигу, чтобы родить тебя и пристроить, а потом дали возможность вернуться, и то лишь потому, что я была одной из лучших. Моя мама, твоя бабушка, умерла задолго до твоего рождения, а твой родной отец бросил меня, как только узнал о беременности. В то время я жила в Лиге, не имея собственной квартиры… У меня не было другого выхода. Я отдала тебя Бенсонам, пообещав, что ни они, ни ты никогда не узнают трудностей. И я сдержала свое слово. Ты, наверное, не помнишь этого… Но все твое детство твой названный дедушка водил тебя в парк…

Софи помнила, и от этого ей ставало только хуже. Закрыв ладонью рот, она с ужасом глядела на Эстель, которая говорила все быстрее, пытаясь рассказать все до того момента, когда Софи опомнится и просто-напросто убежит отсюда.

– Я ходила туда почти каждый день, – продолжала директриса. Я наблюдала за тобой, лишенная возможности даже подойти и поздороваться… Это самая большая ошибка в моей жизни… Но к сожалению, я не могу вернуть время вспять и изменить хоть что-то. Я готова продать душу за это, но ее некому продать! Став директором Лиги, я знала, что смогу присматривать за тобой, но оказалось, что тебя отдали в обычную школу… И тогда я пришла к Бенсонам, умоляя их перевести тебя в Лигу. Видимо, ты пошла характером в меня – была неусидчивой и очень озорной, так что долго их упрашивать не пришлось. Они согласились, назвав при этом цену. Но деньги не имели значения… Ведь ты уже была рядом… Софи, я …

– Хватит, – прошипела девушка, стукнув кулаком по скамье. – Вы не можете быть моей… Да вы возненавидели меня с того самого дня, как только я переступила порог Лиги!

– Я не ненавижу тебя, – громко шмыгнула носом Эстель, – а боюсь тебя. Боюсь так сильно, что даже волосы крашу в черный цвет, чтоб только ты не увидела сходства… Софи, ты мой судья, я предала тебя, и я до смерти боюсь твоего приговора…Ты имеешь полное право возненавидеть меня. Ты можешь накричать и убежать, но это не изменит того факта, что я твоя мама… Мне очень жаль…

Убежать! А это хорошая идея! Софи еще несколько секунд смотрела на плачущую женщину, не находя в себе сил осознать все, что вывалила на нее Эстель как снег на голову. А потом подскочила, как ужаленная, и стремглав вылетела их церкви.

 

* * *

Сумерки медленно обволакивали город плотной темной пеленой. Было очень сыро, дул промозглый ветер и большую часть дня над Акрополем висел туман, такой густой, что, казалось, его можно потрогать. Софи уже несколько часов бесцельно блуждала по городу, пытаясь осмыслить все то, что рассказала ей Эстель.

В голове раз за разом прокручивался разговор с… директрисой? Мамой? И постепенно, многое, что Софи не могла раньше понять, прояснилось, и отсутствующие пазлы головоломки заняли свои места, сложившись в цельную картину. Наконец-то она получила ответ на вопрос: почему люди, которых она считала своими родителями, воспринимали ее не более чем выгодный проект? Пока Софи не исполнилось восемнадцати, они неплохо разжились на тех деньгах, что присылала Лига. Теперь же, в связи с наступившим совершеннолетием счет для них стал закрыт и «дочь» перестала их интересовать, так что они даже не снизошли до общения… Мило, не правда ли?

Охотница свернула на маленькую улочку, которая уже наверняка была сотой в списке посещенных улиц за этот день. Ноги устали и очень болели, но она не обращала на это внимания, автоматически переставляя их. Девушка, сама того не понимая, пыталась убежать от того, от кого убежать невозможно – от самой себя. Остановившись в крохотном переулке, таком узеньком, что раскинув руки, можно было коснуться до обеих стен по бокам, она замерла, глядя на мокрые каменные ступеньки, ведущие на одну из центральных улиц.

Оттуда доносился привычный гул машин и обыденной суеты. Акрополь медленно, но верно возвращался к привычной жизни, ведь демоны, которые успели смыться из города после уничтожения Мастеров, затерялись в недрах Дна и там за ними пристально наблюдали охотники. Большая часть людей, которых эвакуировали из города, вернется в течение недели, а те, кому удалось пережить вторжение мразей, трудились не покладая рук, чтобы очистить Акрополь от мусора, крови и талого снега.

Собравшись с силами, девушка вышла в центр и зашагала по дороге, ведущей к тренировочному центру... К Патрику. Она обещала зайти вечером, и он наверняка начнет волноваться, если она не появится или не даст о себе знать. Телефоны не работали из-за уничтоженных вышек, а компасы охотники растеряли, кто раньше, кто позже, и Лига пока что не успела выдать им новые средства связи. Софи безумно хотелось рассказать об откровении Эстель своему лучшему другу, ведь не успела она смириться с тем, что произошло в последние дни, как, казалось бы, уже привычный мир опять перевернулся с ног на голову.

Туман уверенно сменился плотной дождевой стеной, и Софи натянула на голову капюшон. Нетерпеливо переходя дорогу, она проскочила между грозно сигналившими машинами на красный свет и вошла в тихий холл тренировочного центра. Усталый охранник встретил ее милой улыбкой и пожеланием хорошего вечера и охотница, поблагодарив, поднялась по лестнице на третий этаж, к палате товарища. По дороге она решила заглянуть к Иве, но передумала… Каждый раз, когда она видела подругу, оплетенную множеством трубок и проводов и подключенную к противно пикающей аппаратуре, ей хотелось убить Кука еще раз и еще мучительней. Так что сейчас лучше не надо.

Дверь палаты Патрика была слегка приоткрыта и узкая полоска желтого света, пробивающаяся в щель, казалась солнечным лучом в этом тусклом и темном коридоре. Охотница уже протянула руку, чтоб ухватиться за ручку и распахнуть дверь шире, но услышала, что парень в палате не один. В большом уютном кресле, в котором утром восседала сама Софи, теперь свернулась калачиком Джейн. Патрик держал ее за руку и с увлечением что-то рассказывал, жестикулируя другой рукой, а девушка тихо хихикала и бросала короткие фразы, потирая красные и распухшие от слез глаза. Эта беседа явно помогала ей отвлечься от тяжелых мыслей об умершем друге и возвращала