Эрик: Сорок два года, разведен, снова женился

- Я полтора года был в разводе, когда познакомился со Сью. Преподаватель колледжа, где я работал тренером футбольной команды, буквально выкрутил мне руки, приглашая на свое новоселье. Поэтому воскресным вечером я сидел в одиночестве в задней комнате его дома и наблюдал за игрой "Таранов" с "Сорок Девятыми", в то время как все остальные развлекались в гостиной.

Сью зашла в комнату положить свое пальто, и мы обменялись приветствиями. Через полчаса она вернулась посмотреть, не сижу ли я по-прежнему на том же месте. Она поддразнила меня тем, что я заперся в задней комнате в обществе телевизора. Пока шел рекламный ролик, мы немного поболтали. Потом она снова ушла и вернулась с тарелкой, наполненной самыми деликатесными закусками из всех тех, что подавали к столу. Я впервые как следует разглядел ее и увидел, какая она хорошенькая. Когда игра закончилась, я присоединился к гостям, но она уже ушла. Я знал, что она работает на полставки преподавателем на кафедре английского языка, поэтому в понедельник зашел в ее кабинет и спросил, не могу ли я как-то отплатить ей за ланч.

Она сказала, что с удовольствием примет мое приглашение, если мы пойдем в такое место, где не будет телевизора. Мы оба рассмеялись, но на самом деле это было не так уж смешно. Не будет преувеличением сказать, что, когда я встретил Сью, спорт был делом всей моей жизни. В этом заключается отличительная особенность спорта: если ты по-настоящему увлечен, то уделяешь ему все силы, и у тебя просто не остается времени на что-то другое. Я бегал каждый день, я тренировался на марафонской дистанции, я учил своих футболистов и ездил вместе с ними на матчи. Я следил за спортивными передачами по телевидению. Я работал до упаду.

Но я также был очень одинок, а Сью казалась необыкновенно привлекательной. С самого начала она уделяла мне много внимания, когда я хотел этого, и в то же время не вмешивалась в мои дела. У нее был шестилетний сын Тим, с которым мы хорошо поладили. Ее бывший муж жил в другом штате и редко виделся с мальчиком, поэтому нам с Тимом легко было подружиться. Я видел, что он нуждается в обществе взрослого мужчины.

Через год мы со Сью поженились, но вскоре между нами все пошло вкривь и вкось. Она жаловалась, что я невнимателен к ней и к Тиму, что я редко бываю дома, а когда бываю, то сижу, уткнувшись в телевизор, смотрю спортивные передачи. Я жаловался на то, что она постоянно пилит меня, и напоминал ей, что она знала, за кого выходит замуж. Если ей не нравятся мои занятия, то к чему было заваривать эту кашу? Я почти всегда сердился на Сью, но почему-то не мог сердиться на Тима. Я знал, что наши ссоры глубоко ранят его. Сью была права, хотя в то время я не мог этого признать. Я избегал ее и Тима. Спорт был для меня подходящим занятием: безопасной, удобной темой для мыслей и разговоров. Я вырос в семье, где спорт был единственной темой, которую я мог обсуждать со своим отцом, единственным способом добиться его внимания. Спорт был для меня практически всем, что я знал о жизни мужчины.

Мы со Сью так часто ссорились, что были уже готовы разойтись. Чем сильнее она давила на меня, тем упорнее я игнорировал ее, занимаясь бегом, футболом и тому подобными вещами. Как-то в воскресный день я сидел перед телевизором и смотрел матч серии плей-офф между "Майамскими Дельфинами" и "Оклендскими Рейдерами". Тут зазвонил телефон. Сью с Тимом куда-то ушли, и я помню свое раздражение при мысли о том, что мне придется идти в другую комнату. Звонил мой брат, сообщивший, что наш отец умер от сердечного приступа.

Я отправился на похороны без Сью. Мы настолько часто ссорились, что мне хотелось поехать одному, и я рад, что так вышло. Эта поездка изменила всю мою жизнь. Я стоял над гробом отца, так ни разу толком и не поговорив с ним и находясь на грани своего второго развода. Я не мог нормально общаться со своей женой и ребенком. Я чувствовал, что теряю все, и не мог понять, почему это происходит. Ведь я был замечательным парнем, упорно работал, никого не обижал. Мне было очень одиноко, и я жалел себя.

Я ехал с похорон вместе с младшим братом. Он плакал, не переставая, и все время говорил о том, что опоздал, что так и не смог сблизиться с отцом. В доме все говорили об отце - знаете, как это бывает после похорон, то и дело отпуская шуточки по поводу того, как он любил спорт и спортивные телепередачи. Один из моих кузенов попытался сострить и сказал: "Знаешь, сегодня первый вечер, когда в доме не Включен телевизор и дядюшка не наблюдает за игрой". Я посмотрел на младшего брата, и тот снова заплакал: не от горя, а от горечи. Внезапно я увидел, чем занимался мой отец всю свою жизнь и чем занимаюсь я. Подобно ему, я никому не позволял сблизиться со мной, узнать меня, поговорить со мной. Телевизор был моей защитной броней.

Мы с братом вышли из дома и поехали на озеро. Там мы долго сидели вместе. Слушая его слова о том, как "долго он ждал, чтобы отец заметил его, я впервые начал видеть себя со стороны и понял, насколько я стал похож на отца. Я подумал о своем приемном сыне, терпеливо ожидавшем, когда я уделю ему немного внимания. Тим был похож на печального маленького щенка. Я думал о своей вечной занятости и нежелании общаться с ним и его матерью.

Возвращаясь домой на самолете, я думал, какие слова мне хотелось бы услышать на собственных похоронах. Это помогло мне понять, что нужно сделать.

Дома я честно и откровенно поговорил со Сью, может быть, впервые в своей жизни. Мы плакали вместе, потом позвали к себе Тима, и он тоже плакал.

Какое-то время после этого все было прекрасно. Мы занимались разными вещами, ездили на велосипедах и устраивали пикники с Тимом. Мы ходили в гости и приглашали к себе друзей. Мне было трудно отойти от спорта, но пришлось временно прекратить практически все занятия, чтобы увидеть жизнь в перспективе. Мне действительно хотелось сблизиться с любимыми людьми и оставить после себя не такие чувства, какие оставил мой отец.

Но для Сью это оказалось еще труднее, чем для меня. Через пару месяцев она сказала мне, что собирается устроиться на работу по выходным. Я не мог этому поверить. Уикенды были временем, которое мы проводили вместе. Теперь все перевернулось с ног на голову: она избегала меня! Мы оба пришли к выводу, что нам необходима помощь.

На консультации Сью призналась в том, что наша близость сводит ее с ума, что она не знает, чем ей заняться, как вести себя в моем обществе. Мы говорили о том, как это трудно - быть с другим человеком. Хотя она поддевала меня замечаниями о моем былом поведении, теперь она чувствовала себя неуютно, когда я был внимателен к ней. Она не привыкла к этому. Что касается внимания и заботливости, то в ее семье дела обстояли еще хуже, чем в моей. Ее отца, капитана дальнего плавания, никогда не бывало дома, и ее мать это устраивало. Сью выросла одинокой, всегда желая с кем-то сблизиться, но, подобно мне, она не знала, как это делается.

Какое-то время мы ходили на консультации, а затем по предложению терапевта вступили в "Ассоциацию Приемных Семей". По мере моего сближения с Тимом Сыо становилось все труднее позволять мне учить его дисциплине, порядку и другим мужским понятиям. Ей казалось, что се отгораживают от сына и она теряет контроль над ним. Но я знал, что тоже должен установить какие-то правила, если хочу, чтобы у нас с Тимом сложились хорошие взаимоотношения.

Вступление в Ассоциацию помогло мне больше, чем что-либо иное. Там собирались такие же семьи, как наша, и для меня было очень полезно узнавать о том, как другие мужчины борются со своими чувствами и проблемами. Я смог говорить о своих чувствах и проблемах в отношениях со Сью.

Мы по-прежнему живем вместе, учимся быть близкими и доверять друг другу. Никому из нас это еще не удается в достаточной мере, но мы очень стараемся. Это новая и увлекательная игра для всех нас.