Психотерапия и «Евгений Онегин» А.С.Пушкина

Не знаю, как сейчас изучают творчество Алек­сандра Сергеевича в школе, но, судя по реак ции моих молодых подопечных на ссылки на его произ­ведения, с ними они почти незнакомы, хотя кто такой Пушкин и вехи его биографии известны всем. Среднее поколение (35-50 лет) знают их, но не очень над ними задумывалось. Те, кому за 50, могут читать довольно боль­шие куски наизусть, однако в глубину не заглядывали.

В своей психологической и психотерапевтической работе я широко использую произведения великого поэта. Это помогает проводить патогенетическую пси­хотерапию, направленную на изменение отношения лич­ности к себе и миру, т.е. на изменение характера (М. Е. Литвак, 1994). Я обращаюсь к тем произведени­ям, на которые ссылаюсь наиболее часто. И на первом месте стоит роман «Евгений Онегин». Он является ве­ликолепной иллюстрацией основных положений психоа­нализа, трансактного анализа, экзистенциального и дру­гих направлений современной психотерапии.

Прежде всего рассмотрим, как в романе отразились идеи трансактного анализа.

Чтобы отомстить Ленскому за то, что тот затянул его на скучный вечер, и избавиться от скуки, Онегин стал ухаживать за Ольгой. Ленский в гневе уехал и послал Онегину вызов на дуэль.

 

...Учтиво с ясностью холодной

Звал друга Ленский на дуэль.

Онегин с первого движенья,

К послу такого порученья

Оборотясь, без лишних слов

Сказал, что он всегда готов.

Зарецкий встал без объяснений;

Остаться доле не хотел,

Имея дома много дел,

И тотчас вышел; но Евгений

Наедине с своей душой

Был недоволен сам собой.

 

Итак, можно сказать, что вызов был принят его Роди­телем, а далее пошли размышления Взрослого (в терми­нах трансактного анализа).

 

И поделом: в разборе строгом,

На тайный суд себя призвав,

Он обвинял себя во многом:

Во-первых, он уж был неправ,

Что над любовью робкой, нежной

Так подшутил вечор небрежно.

А во-вторых: пускай поэт

Дурачится; в осьмнадцать лет

Оно простительно. Евгений,

Всем сердцем юношу любя,

Был должен оказать себя

Не мячиком предрассуждений,

Не пылким мальчиком, бойцом,

Но мужем с честью и умом.

 

Он мог бы чувства обнаружить,

А не щетиниться, как зверь;

Он должен был обезоружить

Младое сердце. «Но теперь

(размышления Взрослого. — М.Л.)

 

уж поздно; время улетело...

К тому ж — он мыслит — в это дело

Вмешался старый дуэлист;

Он зол, он сплетник, он речист

(нашептывание Родителя. — М.Л.)...

 

Конечно, быть должно презренье

Ценой его забавных слов,

Но шепот, хохотня глупцов

(опять Взрослый. — М.Л.)...»

 

И вот общественное мненье!

Пружина чести, наш кумир!

И вот на чем вертится мир!

 

Родитель оказался сильнее. Как тяжело подчинить себя разуму! Но ведь без этого не подчинишь себе об­стоятельства.

У Ленского то же самое. Обижено его Дитя (Ольга отказала ему в танце), и смотрите, какая буря в его Родителе, вставшего на защиту Дитяти.

 

...О боже, боже!

Что слышит он? Она могла...

Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,

Кокетка, ветреный ребенок!

Уж хитрость ведает она,

Уж изменять научена!

Не в силах Ленский снесть удара;

Проказы женские кляня,

Выходит, требует коня

И скачет. Пистолетов пара,

Две пули — больше ничего —

Вдруг разрешат судьбу его.

 

Не смог Взрослый справиться с обиженным Дитятей и разбушевавшимся Родителем, да и не пытался. Он выполнял их заказ — писал вызов на дуэль. Но вот вы­зов отослан.

 

Решась кокетку ненавидеть,

Кипящий Ленский не хотел

Пред поединком Ольгу видеть

(Родитель все еще гневается.— М.Л.),

 

На солнце, на часы смотрел

(Родитель успокоился. — М.Л.),

 

Махнул рукою напоследок —

И очутился у соседок

(Это уже Дитя, но Родитель еще не остыл. — М.Л.).

 

Он думал Оленьку смутить,

Своим приездом поразить;

Не тут-то было: как и прежде,

На встречу бедного певца

Прыгнула Оленька с крыльца,

Подобно ветреной надежде,

Резва, беспечна, весела,

Ну точно так же, как была.

«Зачем вечор так рано скрылись?»

Был первый Оленькин вопрос.

Все чувства в Ленском помутились,

И молча он повесил нос

(наконец-то рассудок вернулся. Это позиция Взро­слого. — М.Л.).

 

Исчезла ревность и досада

Пред этой ясностию взгляда,

Пред этой нежной простотой,

Пред этой резвою душой!

Он смотрит в сладком умиленье;

Он видит: он еще любим;

Уж он, раскаяньем томим,

Готов просить у ней прощенье,

Трепещет, не находит слов,

Он счастлив, он почти здоров...

 

Вот тут бы и опомниться, но

 

Владимир не имеет силы

(точнее, Родитель не пускает. — М.Л.)

 

Вчерашний день напомнить ей;

Он мыслит: «Буду ей спаситель

(опять диктат Родителя. — М.Л.).

 

Не потерплю, чтоб развратитель

Огнем и вздохов и похвал

Младое сердце искушал.

 

Лучшей иллюстрации основных положений структур­ного анализа не придумаешь! Разъясняя принципы сце­нарного анализа, я тоже цитирую «Евгения Онегина». И в этом отношении судьба Евгения Онегина — доволь­но типичный пример. Я описал личностный комплекс, который так и назвал: комплекс «Евгений Онегин» («Я+,ВЫ+,ОНИ+ТРУД---»). Привожу его описание из кни­ги «Я: Алгоритм удачи» (1994).

Комплекс «Евгений Онегин» легче всего сформиро­вать у способного, интеллектуально развитого ребенка с привлекательной внешностью и сангвинического темпе­рамента. Воспитание должно быть попустительским. Желательно, чтобы в школе были низкие требования, занятия проводились скучно, а учителя не отличались особым умом. Такой ребенок все схватывает на лету и получает хорошие оценки, не прилагая особых усилий. Неплохо также, чтобы семья была хорошо обеспечена, и материальные блага ребенок от любящих родителей по­лучал просто так. Судьбу такого ребенка можно опреде­лить почти с математической точностью. Первый вари­ант: к 28-30 годам у него разовьется реактивная деп­рессия, скорее всего, он покончит жизнь самоубийст­вом. Второй вариант: он станет алкоголиком или нарко­маном.

Но давайте обратимся к пушкинскому Евгению Оне­гину. Учился он «чему-нибудь и как-нибудь». Хоро­шие способности и низкая требовательность привели к тому, что «труд упорный ему был тошен». Он ока­зался богатым наследником и, следовательно, не ис­пытывал материальных затруднений. Фактически у него не было мотивов для продуктивной деятельнос­ти. Но положительные эмоции необходимо зарабаты­вать самому. Их источники — творческий труд и лю­бовь. А соотношение их определено еще в Библии: шесть дней работай и один отдыхай (наслаждайся). Верность этого положения подтверждена и современ­ными исследованиями.

Творческий труд для Онегина был перекрыт социогеном с минусом в позиции «ТРУД». Таким образом, един­ственным источником положительных эмоций явилась светская жизнь с любовными приключениями. Остается неудовлетворенной потребность в творческом труде. Именно она толкает Онегина на частую смену предмета любви. Новая победа с каждым разом дается ему все легче и легче, т.е. он становится «профессионалом». А когда долго и эффективно занимаешься одним делом, то начинаешь делать его автоматически, и ком­понент творчества в конце концов исчезает. В резуль­тате у Онегина в позиции «ВЫ» появляется минус. «В красавиц он уж не влюблялся, а волочился как-нибудь; откажут — мигом утешался, изменят — рад был отдохнуть».

Ему опостылел «свет», у него потерян интерес к жизни. При «ВЫ —» человек становится одиноким, он ни с кем не чувствует себя духовно связанным, а ведь один человек жить не может! И вот тогда у него развивается особый род недуга — «охота к перемене мест». Но еще Сенека писал, что перемена мест не может рассеять тоски и угнетенности духа. Менять надо не небо, а душу. Ибо за тобой, куда бы ты не приехал, последуют твои пороки.

Онегин стал жить в деревне. Кончилось это тем, что он убил Ленского. Затем стал путешествовать, но везде его преследовала тоска. А почему он все-таки вернулся домой, что случилось с его душой? Ответить на этот вопрос нетрудно. В позиции «ОНИ» плюс сменился на минус. Для укрепления нестойкой пози­ции «Я», а не от большой любви стал ухаживать Оне­гин за Татьяной.

Перед нами — четкая клиническая картина реактив­ной депрессии.

Что же касается второго варианта судьбы человека с комплексом «Евгений Онегин», то здесь остановлюсь только на одном, но главном моменте. Наш организм представляет собой как бы «завод», вырабатывающий алкоголь и морфий (эндорфины). Без них организм жить не может. Когда человек достигает успехов в работе или любви, в крови у него повышается уровень алкоголя и эндорфинов, т.е. «завод» работает на полную мощность. Но если «завод» станет, организм должен получить эти вещества извне, и человек начинает принимать алко­голь и наркотики.

Встречаются ли Онегины в наше время? Встречают­ся, и довольно часто. Ведь наши школьные программы рассчитаны на тупиц. Современные Онегины легко окан­чивают школу и даже институт, не научившись упорно трудиться. И позднее их обходят те, кому четверки и даже тройки давались упорным трудом.

 

Клиентка К., 26 лет, жаловалась на чувство безыс­ходности, бессмысленности существования. «Как будто все у меня есть, но ничего не радует. С мужем ругаюсь, сама понимаю, что провоцирую его на конфликты. Знаю, что он бурно реагирует, если я возвращаюсь домой поз­днее, чем обещала. Но как будто что-то меня подталки­вает, и я задерживаюсь без особой надобности. Учеба неинтересна. Я — студентка третьего курса психологи­ческого факультета. Не представляю, чем буду занимать­ся по окончании учебы».

Я попросил К. написать автобиографию, но она отка­залась. Рассказывала она очень красиво, и на групповом занятии слушали ее с большим вниманием. В одно трех­часовое занятие она не уложилась, и рассказ был про­должен на следующем занятии. Жизнь ее складывалась следующим образом. Жила К. в семье безбедно. Родите­ли часто ссорились, и она была предоставлена самой себе. Отличалась общительностью, была заводилой сре­ди сверстников. В школу пошла с охотой, но довольно скоро там ей стало неинтересно. Программу усваивала легко за счет великолепной памяти, дома практически не занималась. Письменные работы выполняла на пере­менках или других уроках во время объяснений учите­ля. Отношение учителей к К. было противоречивое. С одной стороны, они были довольны хорошей успевае­мостью, с другой — страдали от ее шалостей. В стар­ших классах К. увлекалась музыкой, сама научилась играть на гитаре. Выявились неплохие артистические способности, ее приглашали даже в профессиональные коллективы, но и в кружке художественной самодея­тельности она не смогла заниматься — не хватило тер­пения. Сексуальную жизнь К. начала рано и, можно ска­зать, рассудочно. Через некоторое время стала нераз­борчивой в сексуальных связях, быстро меняла партне­ров. Дома начались скандалы: К. часто поздно возвра­щалась домой, а иногда и отсутствовала по нескольку дней. Наконец родители поставили вопрос ребром: или она будет вести нормальный образ жизни, или уйдет из дома. К. выбрала второй вариант. Сколотила компанию из трех девочек; они сняли квартиру и стали вести по­луавантюрный образ жизни. Сексуальные связи с кава­лерами, с которыми они знакомились в ресторанах, но­сили относительно продолжительный характер (два-три месяца). Потом кавалеры надоедали. Но в одного из них К. влюбилась, он в нее тоже, и они поженились.

Получив неплохую материальную базу, она прекра­тила работать и поступила на психологический факуль­тет университета. Когда родился сын, К. полностью пог­лотили материнские заботы. Но потом спокойная жизнь надоела, и она стала проводить время в студенческих компаниях, что привело к скандалам с мужем.

Не требуется длительного анализа, чтобы понять, что у К. изначально был минус в позиции «ТРУД», а когда она обратилась ко мне за помощью, уже начал появ­ляться минус в позиции «ВЫ».

Занятия, на которых была в центре внимания, она посещала охотно, но когда стали разбирать проблемы других, появились пропуски. Мой стратегический план заключался в формировании плюса в позиции «ТРУД». Опорой должна была стать позиция «Я», так как она оказалась наиболее сохраненной. Я предложил К. на­писать очерк обо всех ее приключениях. Она согла­силась, но задания не выполнила. Поскольку я про­должал настаивать, она вскоре перестала посещать занятия.

Через шесть месяцев К. вновь пришла ко мне. С му­жем она разошлась и ушла жить на квартиру. Благода­ря своей предприимчивости, зарабатывала себе на жизнь и обеспечивала ребенка. Но через некоторое время родители мужа выкрали ребенка и подали на нее в суд. Переживания, связанные с этими событиями, и привели К. на наши занятия. К сожалению, она очень быстро перестала их посещать, и дальнейшая ее судьба неизвестна. Как бы мне хотелось рассказать вам о том, что у нее все окончилось благополучно! Но что делать, эффективность коррекции данного комплекса пока еще не очень высокая. Знаю только, что К. удалось забрать ребенка и вместе с ним уехать в другой город.

Если под вашим началом работает или учится такой человек, хлопот у вас будет полон рот. Прежде всего следует выявить у него такое увлечение, которое еще не вполне умерло. На нем и должно базироваться задание, которое, во-первых, можно выполнить за короткий срок при очень интенсивной работе, во-вторых, носит твор­ческий характер, в-третьих, в случае успеха способству­ет подъему авторитета сотрудника. Инструкция должна быть примерно следующей: «Задание сложное, выпол­нить его надо быстро, проявив смекалку. Доверить его могу только вам». Если задание не выполнено, оставьте это без внимания, что обычно держит таких людей в сильном эмоциональном напряжении. Но если задание выполнено, тут уж не стоит скупиться на похвалы. Так, постепенно увеличивая объем заданий, можно изменить минус на плюс в позиции «ТРУД».

Если вы решили, что у вас имеется такой комплекс, и вы хотите себя исправить, советую начать так: выбери­те маленькое дело и обязательно доведите его до конца, как бы вам ни было скучно. Надо, чтобы выполнение такого задания не требовало много времени.

Некоторые мысли возникают и по поводу профилак­тики комплекса «Евгений Онегин». В семье хорошо бы установить порядок, при котором дети ничего не полу­чают даром, а только в соответствии со своими заслуга­ми. Родителям, которые имеют способных детей и рас­полагают материальными средствами, надо как можно рань­ше прибегнуть к услугам квалифицированных педагогов.

Если бы в школе в класс подбирались ученики при­мерно с одинаковыми способностями, то в условиях здо­рового соревнования среди равных у ребят не утрати­лась бы врожденная способность к интенсивному труду. А как было бы славно не подпускать и близко к педаго­гическому процессу тех, кто не может сделать его увле­кательным! Жаль, что на практике все не так. В одном институте по моему совету ввели свободное посещение лекций. Аудитории стали полупустыми. И что же пред­принял ректорат? Провел соответствующую работу по обучению и расстановке педагогических кадров? Нет. Вновь вернулся к обязательному посещению лекций.

В организационном плане следовало бы сделать так, чтобы педагог зависел от учащегося. Это полезно обеим сторонам, но возможно только в условиях платного и необязательного образования. Когда я читал публичные лекции, мой гонорар был прямо связан с количеством слушателей. Так вот, когда посещаемость стала падать, а следовательно, и мои заработки, я быстро отыскал причину. И она была не в слушателях, а в моей подго­товке.

Встречаются в наше время и Татьяны Ларины. Толь­ко мне придется лишить этот образ романтического оре­ола. Ведь Татьяна несчастлива потому, что в структуре ее характера тоже имеются минусы. А один так точно. И лукавит она, правда, неосознанно, когда говорит Онегину:

 

... «Неосторожно,

Быть может, поступила я:

Меня с слезами заклинаний

Молила мать; для бедной Тани

Все были жребии равны...»

 

Не все! Все-таки уговорить ее выйти замуж за Пыхтина или Петушкова матери не удалось, хотя те «мел­ким бесом» рассыпались. Не удалось потому, что в струк­туре ее характера в позиции «ВЫ» был минус, а в пози­ции «ОНИ» — плюс. И если бы Татьяна знала трансактный анализ, она бы не воскликнула:

 

«А счастье было так возможно,

Так близко!...»

 

Это типичное невротическое восклицание. Невро­тику всегда кажется, что его судьба зависит от внеш­них обстоятельств, хотя дело в структуре характера. И нужно не искать хорошую партию, а проходить па­тогенетическую психотерапию, в частности, сценар­ное перепрограммирование с коррекцией минусов в системе социогена.

Уже известно, чем страдают Татьяны Ларины в наши дни — это фригидность, депрессивные неврозы и ряд психосоматических заболеваний, связанных с этими рас­стройствами. К сожалению, родители и учителя доволь­ны Татьянами: учатся они отлично, читают романы, с мальчиками не встречаются, а ждут рыцаря на белом коне, который увезет их в прекрасное далеко. Они дово­льно долго не решаются выйти замуж за соседа Петушкова или однокурсника Пыхтина, влюбляются в Онеги­на, который приехал по назначению из центра в их про­винциальный городишко. Лучше, если Онегин отказыва­ется от нее, хуже, если женится. Ведь Татьяна, как я уже говорил, фригидна. А фригидна она потому, что не прошла всех этапов сексуального воспитания — этапов ухаживаний, объятий и поцелуев. Кроме того, Онегин скоро разочаруется в ней из-за минуса в своей позиции «ВЫ», а объяснит это (рационализация) сексуальной холодностью или наивностью супруги.

Честно говоря, не знаю, что и предпринять в период, когда довольны и родители, и учителя, и сама Татьяна. Вот читаю лекции, беседую, пишу книги. Ведь все-таки перспективней заниматься профилактикой! Может быть, и сейчас кто-нибудь из вышеперечислиненных не отбро­сит с негодованием мою книгу, а воспримет написанное как руководство к действию.

Поразителен гений А.С.Пушкина. Он возмущался тем, что Татьяна отказала Онегину, и называл ее в беседах с друзьями «мерзкой девчонкой». Но в то же время отразил истинное положение вещей. Ведь Тать­яна несчастна в силу структуры своей личности. И если бы он свел своих героев, то ему пришлось бы продолжить роман, чтобы описать все несчастья их совместного проживания.

Закономерна и судьба Ленского. У него в позиции «ВЫ» тоже минус. Ведь он считает Ольгу ветреным ре­бенком и хочет стать ее покровителем. Не любовь это. И здесь гений Пушкина оказался на высоте. Ну, поже­нил бы он их. Опять нужно было бы роман продолжить.

Ибо в силу своего характера, а не внешних обстоятельстг Ленский — покойник. Он ревнив, а Ольга беспечна Все равно его судьба — стреляться с одним из ее по­клонников. Кто-нибудь да убил бы его.

Кстати, о любви. Тема, которая занимает и поэтов и психотерапевтов. Только поэты обычно описывают не­вротические связки, где есть все, что угодно, но нет любви. Вообще-то любовь — явление редкое, в нашей реальной жизни практически не встречается, а если и встречается, то оно малозаметное, и писать о нем прос­то нечего.

Пушкин описал две формы любви. Одна из них — это любовь Татьяны к Онегину, вторая — Онегина к Татьяне. Давайте сравним и зададим себе вопрос: «А любовь ли это?»

Вот из письма Онегина к Татьяне:

 

Нет, поминутно видеть вас,

Повсюду следовать за вами,

Улыбку уст, движенье глаз

Ловить влюбленными глазами,

Внимать вам долго, понимать

Душой все ваше совершенство,

Пред вами в муках замирать,

Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!

И я лишен того: для вас

Тащусь повсюду наудачу;

Мне дорог день, мне дорог час:

А я в напрасной скуке трачу

Судьбой отсчитанные дни.

И так уж тягостны они.

Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днем увижусь я...

 

И вы мне теперь скажете, что Онегин любил Тать­яну? Да здесь классический пример психологического вампиризма! Он болен, а не влюблен. Он вообще не способен любить!

Теперь обратимся к письму Татьяны.

 

...Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой:

Я знаю, ты мне послан богом,

До гроба ты хранитель мой...

Ты в сновиденьях мне являлся

Незримый, ты мне был уж мил,

Твой чудный взгляд меня томил,

В душе твой голос раздавался

Давно... нет, это был не сон!

Ты чуть вошел, я вмиг узнала,

Вся обомлела, запылала

И в мыслях молвила: вот он!

Не правда ль? я тебя слыхала:

Ты говорил со мной в тиши,

Когда я бедным помогала

Или молитвой услаждала

Тоску волнуемой души?

 

Кого она любила? Кого видела в своих грезах? Оне­гина ли?

 

Кто ты, мой ангел ли хранитель,

Или коварный искуситель:

Мои сомненья разреши.

Быть может, это все пустое,

Обман неопытной души!

И суждено совсем иное...

 

Умна Татьяна! Уже тогда сомневалась.

А теперь внимательно прочитайте следующий отрывок. Здесь описан такой защитный механизм, как идентификация, с помощью которого невротик, отож­дествляя себя с героями романов, удовлетворяет свою насущную потребность: почувствовать собственную значительность.

 

Теперь с каким она вниманьем

Читает сладостный роман,

С каким живым очарованьем

Пьет обольстительный обман!

Счастливой силою мечтанья

Одушевленные созданья,

Любовник Юлии Вольмар,

Малек-Адель и де Линар,

И Вертер, мученик мятежный,

И бесподобный Грандисон,

Который нам наводит сон, —

Все для мечтательницы нежной

В единый образ облеклись,

В одном Онегине слились

(здесь и далее выделено мною. — М.Л.).

 

Воображаясь героиней

Своих возлюбленных творцов,

Кларисой, Юлией, Дельфиной,

Татьяна в тишине лесов

Одна с опасной книгой бродит,

Она в ней ищет и находит

Свой тайный жар, свои мечты,

Плоды сердечной полноты,

Вздыхает и, себе присвоя

Чужой восторг, чужую грусть,

В забвенье шепчет наизусть

Письмо для милого героя...

Но наш герой, кто б ни был он,

Уж верно был не Грандисон.

 

Потом Татьяна сообразила, что к чему. Но это после того, как убив Ленского, Онегин уехал из деревни. Тать­яна стала ходить в его усадьбу и читать те книги, кото­рые читал он.

 

И начинает понемногу

Моя Татьяна понимать

Теперь яснее — слава богу —

Того, по ком она вздыхать

Осуждена судьбою властной:

Чудак печальный и опасный,

Созданье ада иль небес,

Сей ангел, сей надменный бес,

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?

Уж не пародия ли он?

(выделено мною. — М.Л.)

 

Вот он, момент инсайта, момент самоизлечения. Вот то мгновение, когда с глаз спала пелена, и влюблен­ность прошла. Но не все могут сами сообразить! Нам, психотерапевтам, следует помогать в этом своим подо­печным, что мы и делаем, способствуя их личностному росту.

А теперь смотрите, как описывает инсайт Пушкин:

 

Ужель загадку разрешила?

Ужели слово найдено?

Часы бегут; она забыла,

Что дома ждут ее давно...

 

Это та самая нирвана, в которой пребывает и паци­ент, наконец осознавший ситуацию. Это всегда облегча­ет состояние. К сожалению, как указывает К. Хорни, од­ного инсайта бывает недостаточно. Необходима серия, что почти невозможно без длительного профессиональ­ного лечения.

Но вернемся к Татьяне. Милые женщины, можете ли вы любить «подражанье», «ничтожный призрак», «чужих причуд истолкованье», «пародию»? И она не любила. И отказала Онегину именно поэтому, а не потому, что не решалась бросить вызов существующему строю, как пытались в свое время уверить нас преподаватели лите­ратуры. Это Татьяна-то, которая «любит не шутя»! Написала же она первой письмо Онегину! Просто она его уже не любила. Она ведь поняла, что он был «чувст­ва мелкого рабом». Да и он ее не любил. Наш опыт показывает, что на истинную любовь невозможно не ответить.

Видный литературовед Н.Г. Полтавцева в беседе со мной как-то обронила такую фразу: «Я Пушкина боюсь. Он все знает». Действительно, он знает все. Но бояться его не следует. Лучше его изучать. Кое-что у него ле­жит на поверхности, но кое до чего надо докопаться.