Ребенка с матерью для развития личности

Ведущая роль семьи в возникновении патогенных ситуаций и психотравмирующих переживаний определяется рядом обстоятельств.

1. Ведущей ролью семейных отношений в системе взаимо­отношений личности. Семья на ранних, наиболее важных для дальнейшего развития этапах жизни индивида является единственной, а позднее одной из наиболее важных социальных групп, в которые он включен. События в семье в гораздо большей степени "принимаются

Современный Гуманитарный Университет

близко к сердцу", чем аналогичные события в сфере трудовой деятельности, соседских отношений и т. д.

2. Многосторонностью семейных отношений и их зависимостью друг
от друга. Сферы домашнего хозяйства, досуга, эмоциональных и
сексуально-эротических взаимоотношений теснейшим образом
взаимосвязаны, и попытка внести в любую из них более или менее
значительные изменения вызывает "цепную реакцию" изменений во
всех других. В силу этой особенности от семейной травмы труднее уйти
— у члена семьи при попытке избежать травматизации возникает
больше сложностей.

3. Особой открытостью и, следовательно, уязвимостью члена семьи
по отношению к различным внутрисемейным влияниям, в том числе и
травматизирующим. В семье индивид более доступен воздействию со
стороны других членов семьи; слабости и недостатки его проявляются
наиболее явно.

Психические травмы семейной этиологии, как и любые другие, могут быть единичными и повторными, короткими и длительными. В то же время сама длительность семейных отношений создает особенно благо­приятные предпосылки для длительно действующих, закономерно и часто повторяющихся психических травм.

Особую значимость при анализе участия семьи в психической травматизации личности имеют случаи устойчивой патогенной ситуации, обусловленной всей совокупностью семейных отношений в данной се­мье. Индивид воспринимает семейную жизнь в целом как травматизи-рующую. Травматизирующее переживание становится результатом всех или значительного числа семейных обстоятельств. Обобщение опубликованных данных об участии семьи в этиологии различных нервно-психических расстройств показывает, что среди многочисленных семейно-обусловленныхтравматизирующих состояний особенно важную роль играют четыре вида: состояние глобальной семейной неудовлетворенности, "семейная тревога", семейно-обусловленное непосильное нервно-психическое и физическое напряжение, чувство вины.

В первые годы жизни семья является для ребенка основной моделью социальных отношений; в дальнейшем, хотя влияние семьи сохраняется, большее значение приобретают контакты со сверстниками и взрослыми вне дома. Период до трех лет считается решающим в формировании "базального" Я. Когнитивная и аффективная составляющие самоотношения развиваются не одновременно — ребенок значительно раньше начинает ощущать себя существом любимым или отвергнутым и лишь затем приобретает способности и средства когнитивного самопознания. Иначе говоря, ощущение "какой Я" складывается раньше, чем "кто Я". Максимально эмоционально насыщенными связями в системе внутрисемейных отношений являются отношения между ребенком и матерью. Материнское отношение —

Современный Гуманитарный Университет

одобрение, принятие, привязанность, — словом то, что принято называть материнской любовью, становится первым социальным "зеркалом" для Я-концепции ребенка. Ш.Самюэльс в этой связи говорил, что специфическое поведение родителей значительно менее важно, чем их установка, выражающая сердечность, постоянство, поддержку и одобрение присущей (ребенку) автономии.

Э.Эриксон справедливо считает материнскую любовь и заботу в младенчестве фундаментальной основой развития самоидентичности и доверительного отношения к другим. Включенный в эти эмоциональ­ные связи, которые в самые первые месяцы жизни носят симбиотический характер, ребенок к концу первого полугодия оказывается уже в состоянии дифференцировать собственное Я от не-Я — матери. Этот период и считается наиболее сензитивным в развитии отношений, полу­чивших название "поведение привязанности".

В традиционных исследованиях, как и в житейском опыте, отношения привязанности связываются прежде всего со специфическими функциями матери — она кормит, ухаживает за ребенком, играет, обычно проводит с ним больше времени, чем другие члены семьи. Следует ли отсюда, что ребенок привязывается к матери "из-за этого", и значит ли, что любой другой человек, хорошо выполняющий эти функции, может заменить мать? Ответ на этот вопрос до сих пор остается дискуссионным и представляет предмет многочисленных исследований. Эксперименты Харлоу с сотрудниками позволяют как будто бы решить этот вопрос позитивно. Малыши обезьянки-резуса показывали все признаки привязанности к мамам-суррогатам, правда, если те были сделаны из мягкой пушистой ткани: они прижимались, ласкались к ним, прятались в их "объятиях", если испытывали страх. Однако, став взрослыми, те же обезьянки обнаруживали грубые нарушения эмоционального реагирования, сексуального и социального поведения: повышенную боязливость и агрессивность, неспособность к копуляции, а в случае материнства — жестокость к детенышам. Интересно, что, по данным Б.Тизарда, приютские дети, лишенные материнского попечения в младенчестве, отличались от воспитанных дома также прежде всего в сфере социальных контактов: их характеризовали, в частности, драчливость, повышенная возбудимость со сверстниками, прилипчивость к взрослым, отсутствие избирательности и постоянства в выборе объектов привязанности. Сопоставление хотя бы этих исследований заставляет предположить, что переадресовка материнских функций другому лицу не порождает сама по себе отношений привязанности. Боулби постулировал два условия, несоблюдение которых влечет за собой невозможность образования эмоциональных связей или их разрыв: наличие одного-единственного человека в течение длительного времени ухаживающего за ребенком, и постоянство, непрерывность этих отношений в определенный период сензитивности к ним. В частности,

Современный Гуманитарный Университет

малыши, часто госпитализируемые или отданные в приюты в период после 6 месяцев и до 2-3 лет, впоследствии оказываются неспособными не только восстановить свои прежние эмоциональные контакты с матерью, но и установить их с новыми людьми.

Наличие сензитивного периода доказывает и острая эмо­циональная реакция на разлуку с матерью, диагностируемая у детей не младше 6 месяцев и не старше 3 лет. На первой стадии дистресса дети криком, плачем, мимикой, телодвижением активно выражают протест. На второй — ожидание постепенно сменяется отчаянием и безнадежностью; третья стадия — это полное отчуждение и потеря интереса к родителям. Боулби утверждает, что отрицательный эффект разлуки возникает не вследствие недостатков ухода, а как эмоциональная реакция на потерю совершенно определенного человека — матери. При этом наличие других людей, проявляющих нежность и внимание к ребенку, например другого родителя или члена семьи, уменьшает дистресс, но не устраняет его вовсе.

Дефицит общения - качественная и количественная нехватка межличностных контактов ребенка с другими людьми. Является одной из важнейших причин задержек и отклонений в психическом развитии ребенка, особенно в младенческом и раннем возрасте. Дефицит общения обычно имеет место в детских учреждениях закрытого типа (больницах, домах ребенка, детских домах, интернатах), в не­благополучных семьях, где родители не уделяют ребенку достаточного внимания, или в семьях, где родители страдают различного рода заболеваниями, в силу которых не обеспечивают детям полноценного общения. При проведении коррекционной работы недостаточно восполнять количественный дефицит общения, необходимо организовывать качественно адекватное общение, с учетом возрастных особенностей ребенка, и его прошлый коммуникативный опыт. Для этого проводится диагностика уровня развития общения и восполняются пробелы, отмеченные в каждой форме общения.

Итак, разлучение ребенка с матерью в определенном возрасте вызывает остро негативную эмоциональную реакцию. Чем дольше разлука и чем больше отягчающих ее факторов (плохой уход, дефицит эмоционального общения с другими людьми и т.д.), тем вероятнее, что дистресс разовьется в необратимое отчуждение между родителем и ребенком. В последнем случае можно говорить не о непосредственном эффекте материнской депривации, а о ее отдаленных последствиях, т.е. устойчивых и малообратимых искажениях личности уже повзрослевшего ребенка. В этой связи привлекает внимание так называемый синдром "аффективной тупости". Его основной радикал — своеобразная неспособность к привязанности и любви, отсутствие чувства общности с другими людьми, холодность, отвержение себя и других, что может находить выражение в агрессии, направленной вовне (антисоциальном поведении) или на собственную личность (склонность

Современный Гуманитарный Университет

к суицидам). М.Раттер уточняет, что этот вариант аномалии личности, по-видимому, уходит своими корнями в глобальное нарушение семейных взаимоотношений.

Другой вариант искаженного развития по своей феноменологии напоминает классический тип так называемой "невротической личности". Основные черты такой личности — повышенная тревожность, неуверенность, зависимость, жажда любви и навязчивый страх потери объекта привязанности. Подобно психопатам, невротики также испытывают затруднение в установлении доверительных отношений с другими людьми, однако не столько из-за отсутствия душевного тепла, а скорее из-за неуверенности в себе. Впоследствии эти личностные осо­бенности проявляются в стиле супружеских и родительских отношений: например, показана связь между жестокостью родителей и отвержением их самих в детстве, повторяемость разводов в нескольких поколениях, влияние низкой самооценки матери на формирование заниженной самооценки у ребенка.

Важно отметить, что такого рода искажения развития встречаются не только у лиц, в раннем детстве разлученных с матерью, но также и у тех, кто испытал влияние неправильных родительских установок. В частности, Боулби выделяет следующие типы патогенного родительского поведения: 1) один, оба родителя не удовлетворяют потребности ребенка в любви или полностью отвергают его; 2) ребенок служит в семье средством разрешения супружеских конфликтов; 3) угрозы "разлюбить" ребенка или покинуть семью, используемые как дисциплинарные меры; 4) внушение ребенку, что он своим поведением повинен в разводе, болезни или смерти одного из родителей; 5) отсутствие в окружении ребенка человека, способного понять его переживания, стать фигурой, замещающей отсутствующего или пренебрегающего своими обязанностями родителя.

Неразвитость или разрушение эмоциональных отношений с ближайшим семейным окружением может рассматриваться в качестве механизмов развития пограничной личностной структуры. Неразвитость этих отношений лежит в основе психопатического варианта аномалии, в то время как их нарушение — в основе невротического варианта. Оба типа аномалий, несмотря на ряд феноменологических различий, имеют в качестве общего радикала искажение самооценки и наруше­ние межличностных отношений. Однако механизм их формирования различен.

Неразвитость отношений привязанности между матерью и ребенком в дальнейшем преобразуется в стабильное отвержение ребенком собственного "Я", что в свою очередь приводит к глобальному отвержению мира социальных отношений. Такому человеку недоступно чувство любви, общности и единения с другими людьми, так же, как и другим не дано пробиться к его душе. Дефицит позитивных эмоциональных связей в семье затрудняет идентификацию с

Современный Гуманитарный Университет

родителями, а это вынуждает ребенка искать образцы для сопереживания и подражания вне семьи. Поскольку у ребенка отсутствует эмоционально маркированный образ "хорошего", то нередко его товарищами становятся лица с антисоциальным поведением.

Ребенок, часто (и нередко по непонятным для него причинам) разлучаемый с родителем, к которому он более всего привязан, или внезапно лишающийся его любви, бессознательно начинает ощущать, что его любят за "что-то" и что он в любую минуту может потерять расположение близкого человека. Эта ситуация "условного приятия" (К.Роджерс) рождает, с одной стороны, неуверенность в ценности собственного Я (низкое самоуважение, иногда доходящее до самоуничижения), с другой — постоянное стремление заслужить любовь другого человека, всеми силами удержать ее, т.е. зависимость от объекта привязанности. Кроме того, чувство небезопасности, отсутствие доверия к себе, возникшие уже в раннем детстве, в межличностных отношениях оборачиваются враждебностью и подозрительностью к другим вплоть до развития параноида.